Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

От этого увлекательного занятия нас отвлёк настойчивый стук в дверь. Громов чертыхнулся, приказал мне сесть и, шаря рукой в кармане брюк в поиске ключей, тяжело дыша пошёл открывать. Я же не подчинился полу вменяемым требованиям сотрудника органов, а поправив вспотевший и заплёванный невменяшкой ворот рубахи подошёл к столу Громова, налил воды и с удовольствием испил целый стакан живительной влаги. Оторвавшись от него увидел, что к нам в кабинет зашли на посиделки ещё двое человек — мужчина в военной форме со знаками различия КГБ и мужчина в штатском. Поставил стакан и, вопросительно посмотрев на вновь прибывших, спросил: — Что вам товарищи? Мы тут с товарищем Громовым несколько заняты. Поэтому зайдите, пожалуйста, чуть позже. Товарищи посмотрели на слегка растрёпанного меня, потом на валяющиеся по всюду разорванные тетрадные листы и перевели взгляд на майора. — Видали чего творит стервец, — показав на меня рукой, произнёс запыхавшийся опер, — уже двадцать минут тут с ним маюсь, а он так ничего и не сказал. — Гм, — глубокомысленно произнёс военный и пройдя через кабинет подошёл ко мне, после чего холодным тоном представился: — Я следователь седьмого отдела КГБ капитан Малафеев. Почему отказываетесь давать показания? — Как вы говорите вас зовут? — спросил отказывающийся давать показания, переняв холодный тон дедка, который почему-то дослужился лишь до звания «недомайора». — Михаил Алексеевич, — всё также холодно, представился тот, сверля меня своими стеклянными акульими глазами, в которых жизнь, возможно, отсутствовала чуть больше, чем полностью — биоробот, а не человек.

— Михаил Алексеевич, а разрешите взглянуть на ваши документы, — улыбнувшись ласково, попросила жертва ютуба, которая, в своё время, просмотрела множество роликов о хамстве сотрудников милиции на обычную просьбу граждан показать удостоверение сотрудника органов. — Видали, чего творит гадёныш, — хохотнул оскалившись Громов. — Н-да, — высоким голосом произнёс новоприбывший штатский и, глядя на меня, задумчиво добавил: — интересно почему?«Биоробот» с безжизненным взглядом не стал «ломаться», а всё также, холодно глядя на меня, не моргая, достал удостоверение сотрудника КГБ и, развернув, предъявил его мне держа на небольшом расстоянии от лица. Я ознакомился, негромко прочитав себе под нос, а затем отступил на шаг от непонятного гражданина. — Доволен? — осведомился тот, убирая поддельный «техпаспорт» в карман. — Так себе, — не стал скрывать недовольство я и, покосившись на не представившегося штатского, вздохнул. — Садись Васин, хватит Ваньку валять. Начнём допрос раз все собрались, — пригласил вернуться к конструктиву Громов и, неопределённо махнув рукой штатскому, добавил, — присаживайся, Родион, вон там. Я подождал пока этот таинственный Родион, а за ним и непонятный тип в военной форме присядут у стенки противоположной окну и присел на ближайший стул, таким образом стоящий посреди комнаты стул оказался пуст. — Туда садись, — показав на него приказал Громов. — Сам садись, — парировал я, наблюдая как вновь прибывшие удивлённо на меня уставились. — Видали как разговаривает сопляк? — незамедлительно взъерепенился майор, вновь показав на меня пальцем. — Чему их только в школе учат?! — А действительно, почему ты так разговариваешь со старшим? — всё тем же ледяным тоном осведомился тип в форме, пристально глядя на меня через очки в коричневой оправе. — А действительно, чего ты мне тычешь? С Громова что ль пример берёшь? — непоследовательно, в русле дискуссии, но логично в раках разума стебанул Саша биоробота, наблюдая как белое лицо гражданина побелело ещё сильней и усугубил: — И вообще, ты кто такой, чтобы мне тут вопросы задавать и за моей речью следить?! — Я сотрудник КГБ СССР, — повысил голос хладнокровный, — а ты видимо забыл, где ты находишься! — Если ты сотрудник, то где доказательства этому? В мастерской? — Моё удостоверение и моя форма, это тебе не доказательство?! — Форму купить можно, а удостоверение твоё липа. В туалете на складе у себя его можешь повесить, — сказал я, хмыкнув. — Почему липа? — влез в разговор Родион. Я повернулся к нему и выжидательно посмотрел. Мы просидели так несколько мгновений, играя в гляделки, затем тот, что-то словно вспомнив, произнёс: — Ах да, — и достав удостоверение, открыл его и направился ко мне. — Что ты несёшь Васин, какая ещё липа? — зло прорычал Громов и посмотрел на мертвенно бледного гражданина по фамилии Малафеев, чьи желваки при закрытом рте отчётливо шевелились будто бы он, что то жевал. — Самая натуральная, — разглядывая ксиву Радона, негромко прокомментировал я и, убедившись, что она в норме, произнёс: — Что вы хотели спросить, товарищ Рябцев?

— Почему ты, простите Вы, — быстро поправился он, — считаете, что удостоверение у товарища капитана не настоящие. Я не стал раскрывать сразу всю подноготную и предложил им самим осмотреть удостоверение Малафеева, сказать, почему именно оно недействительно в нашей стране. — Хватит молоть чепуху, — взорвался сам виновник торжества, — я сотрудник органов безопасности уже более тридцати лет. А ты, молокосос, тут бред несёшь. Товарищи могут подтвердить, в конце концов, что я работаю в органах. — Во-первых, ты опять тычешь, а во-вторых, пора наверное Вам на пенсию, коли не замечаете очевидных вещей. — Каких ещё вещей?! Что за ересь?! — Родион Олегович, осмотрите пожалуйста удостоверение этого гражданина и скажите, до какого оно действительно. Рябцев поднял бровь и вопросительно посмотрел на Малафеева, тот вновь вынул документ из кармана и протянул его майору. — Удостоверение действительно до сентября 1976 года, а сейчас октябрь 1977. Этот гражданин, товарищи, больше года ходит с просроченным и недействительным документом, — разоблачил мошенника я. — У меня есть справка из отдела кадров. У них бланков не было, — начал было втирать «просроченный» гражданин, однако я его тут же перебил: — Мы не можем говорить тут о серьёзных вещах государственной важности в присутствии гражданских лиц. Так, что с этой секунды я буду молчать. — Ну у меня есть справка, — уже не таким ледяным тоном заговорил Малафеев. Меня его крик души не убедил и я произнёс: — Это ваш внутренний документ, поэтому потрудитесь покинуть нас и выйти за дверь. — Что ты несёшь, шкет! — закричал он, но мы с товарищами ничего на это не сказали, а лишь с осуждением продолжали смотреть на биоробототизированную псевдо жизнь с просроченным техосмотром. Через минуту гляделок не выдержал как мне показалось самый культурный из тройки — Рябцев, который шмыгнув носом, чуть замялся и, глядя на стол, произнёс: — Михаил Алексеевич, получается, что Васин прав. Ты не имеешь права находится при допросе. Почему ты не поменял удостоверение вовремя? Посиди пожалуйста в приёмной пока. Или в столовую сходи, пообедай. — Ты чего Родион, это серьёзно? Что бы меня… Из-за вот этого, — он некультурно показал на «вот этого» указательным пальцем и потряс им. Встал, вытер платком глаза, в которых мне показались толи слёзы, толи машинное масло потекло, и больше не говоря ни слова удалился в приёмную, громко хлопнув дверью.

Наступила угрюмая тишина, которая прямо-таки сдавила виски. — Доволен? — прорычал Громов, с неприятием глядя на меня. — А ведь это почётный сотрудник! У него столько подвигов и задержаний! А ты… — Не очень, — сказал я, поднимаясь и ощущая, как настроение моё действительно упало ниже некуда. — Ладно, пойду я. Извиняйте если что, — и в траурной тишине вышел из кабинета.

Глава 26

— Стоять!! — раздался крик Громова, когда я уже следовал по коридору. Стоящий невдалеке расстроенный Малафеев молниеносно оценил ситуацию и подбежав ко мне неожиданно резко выпрямив левую руку долбанул мне в глаз. Я не ожидал такой прыти от дедка, поэтому не сразу сообразил чего происходит, а почётный сотрудник уже вовсю делал подсечку, одновременно нанося удар правой рукой.

Однако это, я уже прекрасно видел и мгновенно отпрыгнул назад, но не рассчитал прыжок и ударил локтем, в стоящий на подоконники, отодвинутый мной недавно, горшок с кактусом, который отлетел в свою очередь в стекло и разбил его. Раздался грохот, звон, казалось время полностью остановилось и в этом фейерверке летящих во все стороны осколков, лишь силуэт Малафеева готовился нанести очередной победоносный удар, дабы на этот раз, окончательно и бесповоротно, вырубить преступника нахрен. — Отставить! — закричал подбежавший к нам Громов, пытаясь стащить с меня заломившего мне руки в захвате Малафеева. — Алексеич, ты какого рожна творишь? Отпусти его! Зачем ты с ним так?! — Что значит так, — тяжело дыша, проговорил престарелый ниндзя-убийца, но захват всё же отпустил и слез с меня. — А ты, что предлагаешь мне с ним церемонится?! Вишь бык здоровый какой. Таких сразу надо валить, что б не дёргались, — выдыхая и вытирая пот рукавом, произнёс заслуженный сотрудник, а потом задал вопрос, с которого логично было бы начать: — Так чего он натворил-то?