Чудесные куклы барышни-попаданки (СИ) - Мельницкая Василиса

— Марьяша, сосредоточься на конкурсе, — сказал он. — Об остальном я позабочусь. И запомни, я делаю это не ради благодарности. Не ради того, чтобы лечь с тобой в постель. Я тебя люблю.

Он оглушил меня этим признанием. Влад уже говорил о чувствах, но…

Он меня любит! И говорит об этом так спокойно, обыденно, как о давно решенном, не подвергающимся сомнению факте.

«Я тебя люблю. Поэтому буду рядом. Помогу. И ничего не потребую взамен».

Так не бывает!

Или…

Возможно ли, что Лада одобрила наш союз не из-за приворота? А что, если она точно знала… что это мой мужчина? Даже не так. Она точно знала, что мы — половинки одного целого. Потому что…

«Мне страшно признаваться в этом даже себе, но… Влад, ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься. Не знаю, любовь это или благодарность… Я обязательно разберусь в своих чувствах. Дай мне время».

Этого я вслух, конечно же, не произнесла. И никак не ответила на признание Влада. Впрочем, он ничего и не ждал. Вышел из ведомобиля, открыл мне дверь, подал руку и проводил до двери подъезда.

— Приятных снов, Марьяша.

— И тебе…

Я взбежала по ступеням так быстро, словно за мной гнались.

Лидия Алексеевна времени даром не теряла. Подозреваю, что она вовсе не ложилась спать, потому что многое успела сделать к моему приходу. А ведь мы договорились встретиться в восемь утра. Меня пригласили к завтраку.

— Я отвела вам правое крыло на втором этаже, — сообщила Лидия Алексеевна, усадив меня за стол. — Там несколько комнат. Спальня, кабинет, гостиная. И мастерская для твоих кукол.

— А детская? — спросила я, с тоской уставившись в тарелку с гречневой кашей.

Гречку я не любила. Особенно в таком виде — с молоком.

— Детская внизу. Дети ведут себя беспокойно.

Я с негодованием уставилась на свекровь.

— Детский плач может мешать спокойному сну, — добавила Лидия Алексеевна.

И уставилась на меня, не мигая.

— Если вы беспокоитесь, что ребенок помешает Владу, я буду спать в детской, — сказала я.

— А где ты хотела бы устроить детскую? — поинтересовалась Лидия Алексеевна.

— Рядом со спальней. Если свободных комнат там больше нет, то мастерская не нужна.

— Как скажешь, — подозрительно легко согласилась она.

Первую ложку молочного гречневого супа я проглотила с трудом. Вторая намертво застряла во рту.

— Если не любишь, зачем ешь? — спокойно спросила Лидия Алексеевна. — Выплюнь.

Она взяла со стола серебряный колокольчик, позвонила и приказала вошедшему слуге унести тарелку с кашей. Я заставила себя проглотить то, что держала во рту.

— Марьяша, есть что-то еще, что ты не ешь?

— Вареный лук, — призналась я, смущаясь. — И тушеная капуста. И… печенка. А еще… молочный кисель.

Лидия Алексеевна понимающе кивнула.

— Здесь тебе этого не подадут.

Вместо каши передо мной появились золотистые сырники. И плошки — со сметаной, с ягодами, с вареньем.

После завтрака Лидия Алексеевна повела меня осматривать комнаты. Вот тогда я и подумала, что ночью она не спала, а гоняла слуг, потому что комнаты сияли чистотой и пахли свежестью. В гардеробную успели перенести мою одежду, а остальные вещи разложить в спальне и гостиной. Я привела с собой Таню, и кое-что она переставляла по-своему.

А в комнате, что находилась рядом со спальней, вовсю делали ремонт — клеили новые обои, красили оконные рамы.

— Тебе нравится цвет? — спросила Лидия Алексеевна. — А рисунок? Прости, что решила без тебя, но времени мало.

Я, не отрываясь, смотрела на стену, что уже успели оклеить обоями. Нежные розовые и золотистые цвета с добавлением светлой зелени. Детский рисунок — цветы и бабочки. А ведь Лидия Алексеевна не отдавала никаких распоряжений насчет расположения детской с тех пор, как мы сели завтракать. Значит, проверяла…

— Все прекрасно, — заверила я ее. — Я доверяю вашему вкусу.

— Займемся платьями. Я успела на них взглянуть…

Лидия Алексеевна увлекла меня в гардеробную комнату.

Что ж, скучно не будет. И это хорошо. Я устала бояться и переживать. Пора двигаться дальше.

Глава 36

Глава тридцать шестая, в которой Владислава ослепляют чужие прелести

Влад

Предложение Марьяны провести вместе ночь неприятно царапнуло по самолюбию. И вообще, ее поведение… не радовало.

Нервное потрясение? Безусловно. Девушка многое пережила. Даже память потеряла после родов и безвременной кончины батюшки. И все же…

Если бы Марьяна чувствовала к Владу хоть что-то кроме благодарности, она и вела бы себя иначе. И наверняка не стала бы предлагать себя… в знак расположения.

Или он многого хочет?

— Поухаживай за ней по-человечески, — посоветовал Добрыня. — Барышни внимание любят. Такое… простое. Конфеты, цветы, прогулки.

Влад не жаловался, Добрыня сам догадался, отчего тот печален. Все же давно они друг друга знают, с самого детства.

— Думаешь, поможет? — вяло поинтересовался Влад.

— Не попробуешь — не узнаешь.

И то верно. Влад и не надеялся подружить Марьяну с матушкой, а получилось. И тут сдаваться рано. Надо пригласить Марьяну на свидание. Романтическое. Она согласится из чувства благодарности, а дальше…

Дальше будь, что будет.

— Ты придумал, как ребенка красть будем? — спросил Влад.

— Тю… Тихо. И незаметно. Что я придумаю, если местности не знаю? Опять же, навряд ли детей охраняют. Отвод глаз, артефакт невидимости. А после — в мешок. И тикать, пока не отобрали.

Примерно так Влад себе все и представлял. А интересовался исключительно для поддержания разговора. Они с Добрыней скучали в приемной, где проходила регистрация участниц. Сегодня барышни шли кучнее, но веселья это не добавляло. Распорядитель конкурса с подчиненными хорошо справлялись со своими обязанностями. Влад даже отошел на полчасика, к батюшке, но опять его не застал.

— Да во время конкурса вся семья старается держаться подальше от палат, — пояснил ему один из секретарей. — Суета. Великий Князь по области путешествует. Может, передать что изволите?

— Не стоит, — сказал Влад. — Нам бы лично увидеться, когда это будет возможно.

Делается ли хоть что-то по делу Марьяны? Скорее всего, да. Все же черное ведовство и против Влада применялось. Но почему тихо? Никого не задержали… по горячим следам?

— Тю! — воскликнул Добрыня, когда узнал, зачем Влад ищет отца. — У меня бы спросил.

— А ты откуда знаешь? Тебе докладывают, что ли? — огрызнулся Влад.

— Ты забыл, где я теперь работаю? Между прочим, мы каждый день сводки по происшествиям получаем. Все, что касается княжеской семьи. И если идет какое-то внутреннее расследование — тоже.

Влад не стал пенять Добрыне, мол, ты не говорил. Знал, что услышит в ответ.

— Бумаги о неразглашении подписывал? — напомнил Влад. — Толку мне с твоих знаний.

— Подписывал, конечно. Но есть там интересный пункт…

Добрыня загадочно замолчал. Дать ему пинка Влад не успел. В приемную вплыла барышня… ослепительной красоты. Буквально.

Во-первых, волосы. Огненно-рыжие, в завитушках. Перехваченные лентой — изумрудной, расшитой золотом. Огромной, пушистой, сияющей копной они лежали на спине, спускаясь до талии.

Во-вторых, платье. Влад засомневался, не змеиная ли это кожа. Оно обтягивало стан барышни, как перчатка. Однако двигалась барышня свободно. И цвет — тот же изумруд с золотом.

К слову, и стан барышни… ослеплял. Уже в переносном смысле. Высокая грудь, осиная талия, круглая… кхм…

Влад поймал себя на том, что пялиться на барышню, как голодный — на еду. А Добрыня и вовсе пальцы растопырил, пытаясь осознать размер ее груди.

Барышню сопровождала девушка, одетая гораздо скромнее. Влад принял бы ее за служанку, но на конкурс личных горничных не допускали. Исключение — толмачи, для иностранок. Из чего он сделал вывод, что барышня прибыла из другого государства.