Ознакомительная версия. Доступно 80 страниц из 400
И все же, что бы там ни говорил епископ, этот дар оказался пагубным, – подумала взволнованная Гвенвифар. Один за другим соратники вставали из-за стола и уходили, спеша отправиться в путь, – и вот огромный зал опустел. Все уехали, все, кроме Мордреда, поклявшегося остаться, и Кэя, что был слишком стар для подобного странствия, да еще и хром вдобавок. Артур вернулся на свое место – Гвенвифар знала, что он отходил утешить Кэя, – и сказал:
– Ах, как бы мне хотелось отправиться вместе с ними! Но я не могу. Я не хотел бы разбить их мечту.
Гвенвифар сама налила Артуру вина. Ей вдруг захотелось оказаться не здесь, посреди опустевшего зала, а в их супружеских покоях.
– Артур, ты ведь знал, что что-то произойдет… Ты говорил мне, что на Пасху случится нечто удивительное…
– Да, – подтвердил Артур, устало откинувшись на спинку кресла. – Но клянусь тебе, я не знал, что именно задумали епископ Патриций с Мерлином. Я знал, что Кевин привез с Авалона Священные реликвии.
Он положил руку на рукоять меча.
– Я получил этот меч при коронации, и вот теперь он служит королевству и Христу. И мне показалось, что Мерлин прав, что священнейшие из таинств древности тоже следует поставить на службу Богу – ведь все боги суть один Бог, как всегда говорил Талиесин. В давние времена друиды называли своего бога другими именами, но эти вещи принадлежали Господу, и их следовало вернуть ему. Но я так и не ведаю, что же произошло сегодня в этих стенах.
– Ты не ведаешь? Ты? Ведь нам было явлено истинное чудо – сам Господь показал, что Святой Грааль надлежит вновь вернуть ему. Неужто ты в этом сомневаешься?
– Временами мне кажется, что это и вправду так, – медленно произнес Артур. – Но потом… А что, если это Мерлин заколдовал нас и заставил видеть то, чего не было? Ведь теперь мои соратники покинули меня и разъехались кто куда. И кто знает, вернутся ли они?
Он поднял голову и взглянул на королеву, и Гвенвифар вдруг заметила, что брови его сделались совсем белыми, а светлые волосы серебрятся сединой.
– Знаешь, – сказал Артур, – а ведь здесь была Моргейна.
– Моргейна? – Гвенвифар удивленно качнула головой. – Нет, я этого не знала. Что ж она даже не подошла к нам?
Артур улыбнулся.
– И ты еще спрашиваешь? Она ведь покинула двор потому, что навлекла на себя глубочайшее мое неудовольствие.
Губы его сжались, а рука вновь скользнула к рукояти Эскалибура, словно Артур проверял, на месте ли тот. Теперь Эскалибур покоился в кожаных ножнах, грубых и некрасивых. Гвенвифар за прошедшие годы так и не осмелилась спросить, что же сталось с вышитыми ножнами, подарком Моргейны, но теперь ей пришло в голову, что, наверное, они и стали причиной ссоры брата и сестры.
– Ты ведь не знаешь… она восстала против меня. Она хотела свергнуть меня и возвести на трон своего любовника, Акколона…
Гвенвифар казалось, что после пережитой сегодня радости она никогда уже не сможет гневаться ни на одно живое существо. Вот и сейчас ей было просто жаль Моргейну – Моргейну и Артура. Ведь Гвенвифар знала, как крепко Артур любил свою сестру и как доверял ей, – а она его предала…
– Почему же ты не сказал мне об этом? Я никогда ей не доверяла.
– Вот потому и не сказал, – отозвался Артур, сжав руку жены. – Я знал, что ты скажешь, что никогда не доверяла ей и много раз меня предостерегала – и думал, что не смогу этого вынести. Но сегодня Моргейна явилась под видом старой крестьянки. Она оказалась старая, Гвенвифар, – старая, жалкая и безвредная. Мне кажется, она пришла, чтоб еще хоть раз взглянуть на этот замок, в котором она некогда занимала столь высокое положение. А может, для того, чтоб увидеть сына… Она выглядела старше, чем наша мать перед смертью…
Он помолчал, разглядывая свою руку, потом произнес:
– Что ж, и я ведь уже старше собственного отца, моя Гвенвифар… Не думаю, что Моргейна явилась сюда со злом. А если она и попыталась что-то сотворить, святое видение наверняка помешало ей.
И Артур умолк. Гвенвифар женским чутьем поняла, что Артуру не хочется сознаваться вслух в том, что он по-прежнему любит Моргейну и скучает по ней.
«Сколько же за эти годы набралось такого, о нем я не смею говорить с Артуром или он со мной… Ну что ж, по крайней мере, сегодня мы поговорили о Ланселете и любви, что связывает нас всех». И Гвенвифар показалось, что эта любовь была величайшей в ее жизни истиной, что любовь нельзя ни взвесить, ни измерить, ни поделить, кому сколько причитается, что это – вечный, не ведающий границ поток, что чем сильнее она любит, тем больше любви даруется ей – как было даровано в сегодняшнем видении, как даровала она теперь любовь всем вокруг.
И даже к Мерлину она сегодня относилась с теплом и нежностью.
– Смотри-ка – Кевин никак не может справиться со своей арфой. Может, послать кого-нибудь, чтоб помогли ему?
– Зачем? – с улыбкой отозвался Артур. – Ведь Нимуэ уже взяла его на свое попечение.
И снова Гвенвифар затопила любовь – на этот раз к дочери Ланселета и Элейны, двух самых дорогих ей людей. Нимуэ поддерживала Мерлина под руку… Совсем как в старой истории о том, как девушка заблудилась в диком лесу и полюбила чудовище! Но сегодня Гвенвифар любила даже Мерлина, и ей приятно было видеть, что и он не остался без помощи и поддержки.
Камелот опустел. С каждым днем королева все сильнее привязывалась к Нимуэ – как к дочери, которой у нее никогда не было. Девушка всегда внимательно выслушивала Гвенвифар, тонко льстила ей, постоянно была под рукой. И лишь одно не нравилось королеве – Нимуэ проводила слишком много времени, слушая Мерлина.
– Дитя, он может ныне именовать себя христианином, – как-то предостерегла ее Гвенвифар, – но в глубине души он остается язычником, приверженцем тех самых варварских друидских обрядов, от которых ты отреклась. Ты же видела змей у него на руках!
Нимуэ провела ладонью по своему атласному рукаву.
– Но ведь их носит и Артур, – мягко сказала она, – и я тоже могла бы их носить, кузина, не узри я ярчайший свет. Мерлин мудр, и во всей Британии не найти более искусного музыканта.
– А кроме того, вас объединяет Авалон, – заметила Гвенвифар несколько более резко, чем намеревалась.
