По грехам нашим. В лето 6731... (СИ) - Старый Денис

Приехали и мои воины, ну так хотелось бы думать, что мои. Филипп со своим десятком и Ермолай разместились пока в усадьбе Вышемира, которую я все больше предпочитал называть Речной из-за близости с рекой Унжей. Практически каждый день с утра я ездил к ним и там по три часа занимался, вспоминая старые навыки и беря уроки у того же Филипа, который был весьма искусен в современном ему бое. В то же время, и я нашел, чем заинтересовать его. В это время не было искусства фехтования и некоторые приемы, что были возможны и, хоть по-большей степени в теории, с оружием XIII века, я продемонстрировал.

Мои управляющие искали кандидатов в рекруты среди молодежи из поселений, и пока набралось двенадцать человек. Обучение их все откладывали, так как где разместить воинство, я не предполагал. Нужно строительство, которое обещали завершить не раньше лета.

Артель плотников прибыла ко мне после того, как Глеб Всеславович их уговорил. Строить я собрался целый военный городок — плац, казарму в виде большого дома, склады, конюшни, изгородь, столовая, кухня, баня. Мужики, согнанные на это строительство уже, по словам Шиноры, стройку называют боярской блажью.

В Шиноре не ошибся, тот постепенно превращался в ревизора. Парень умел читать и самую малость считать. После нескольких разговоров с ним я сумел описать принципы подобных проверок. Пронырливость же его позволяла знать мне достаточно для понимания общественных отношений.

Большое внимание я уделил своим культурам XXI-го века. Результатом моего труда и моих холопов стала посадка в корзинах томатов, перцев как жгучего, так и сладкого, а так же баклажанов. Солнца в доме для рассады не хватало, поэтому были целые ритуалы выноса земли перед открытыми дверями. Я боялся холода, но побеги уже показывались. Так же я попробовал выращивать в корзинах картофель из глазков, что получится еще не понятно, но это некоторая перестраховка — вдруг украдут, или черви какие поедят после посадки в грунт.

Разметили и землю под мои посевы. Это будет огород, который почти примыкает к усадьбе. Поставили примитивный забор в основном из плетня. Землю разбили на семь частей. Четыре части пойдут на попытку создания четырехполья, когда часть земли под яровые, часть озимые, часть картофель, часть горох. Читал в той жизни, что весьма продуктивный способ был в Англии. Так как непосредственно гороха было мало, будут там и бобы, и кукуруза, последней я взял достаточно много, поскольку очень желал уже на второй год иметь силос. Я бы и картошки взял мешка два, но и пятнадцать килограмм был максимум, что влезало в мои просторные, но не бездонные сани. Пятая делянка была под сахарную и кормовую свеклу — тоже много хочу. Шестую, но самую большую под другие овощи — лук, чеснок, морковь, редис, тыква, арбуз, кабачки, патиссоны, даже семена репы взял, по краям зелень — руккола, петрушка, укроп. Седьмая делянка — это уже под огурцы и высадку рассады — капусты белокачанной, красной, брокколи, китайской, перцев, томатов. Вдоль забора подсолнечник. Ну а на территории усадьбы гладиолусы, хмель (куда же без него) и назло будущим голландцам — тюльпаны!

Почти три гектара засевать буду. Да, если урожайность будет хотя бы не хуже, чем на дачах огородников-любителей из XXI века, то мы с Бажаной и еще с десяток человек перезимуем только с этого.

Еще по плану — мельница, маслобойня, сыры, сахар. Ох и планов! Страшно становится, но лучше делать, чем говорить, что это не возможно. Желай большего, чтобы получить необходимое!

Погонял я своих управляющих и холопов. Целые семинары были — они меня учили примудростям своим, я им объяснял принципы сельского хозяйства, что только будут внедряться в последующие шестьсот лет.

Вот и сегодня я собрал старост и двух тиунов. Такого ритма работы они не выдерживали, и я приказал им взять помощников. Но все были воодушевлены. Особенно глупостью хозяина, когда тот сказал, если с пуда соберем десять, то тиунам по три гривны дам, а старостам по одной. В понимании местных — сказка, но мы еще поборемся.

— Сторговали в граде чатырех коров и пять свиней, да кур и гусей. Наприконец зимы корма у люда нема, так бьють скотину, — отчитывался тиун Макарий.

А у меня слюна текла. Великий пост только что начался, а мне уже мясо сниться. Отчитал меня отец Михаил — настоятель церкви, что была единственной на все поместья вне города. К своей пастве священник причислял и меня и всех моих людей. Я аж проникся напору служителя культа. Наговаривают на батюшек XXI — го века — не правда! Вот этот батюшка напрямую не говорил, а кричал, что и свечей нет, и сруб церкви новый нужен и зерно у него кончается. А вот, если не будет всего этого, то и не сладятся отношения. Вот и езжу в теперь церковь по воскресеньям, выказывая покорность. Зачем множить сущности. Если есть возможность избежать проблемы, то и покоримся. Пока Михаил особо в мои дела ен лезет. А вот нахождением в церкви даже проникся и искренне помолился.

— Марфа разродится на седмице, Лада праз две седмицы, — продолжал докладывать Макарий.

Я потребовал знать всех людей — чем живут, как ростят детей, когда рожают. На свадьбу и рождение ребенка начал давать по пять кун. Конечно, так можно разбазарить все то богатство, но я хочу иметь верных себе людей, пусть и холопов, чтобы работали от души, не пакостили. Ну верю я еще в людей как в Бога — есть грех, прости Христос за имя твоя в суе!

— А зерно все перебрали? — спросил я после окончания доклада.

— Так да, якоже говорено — здоровое и великое семя на посев, ишная на корм, токмо мало доброго семя, — ответил тиун Речного.

— Добрать с недоброго и того, что на прокорме засталось — оно же не перебраное. У меня токмо пудов десять зерна жита — домовся с Мышаной. — Дал я распоряжение и Мышана кивнула в согласии.

Странно, но между Мышаной и Макарием никакой конкуренции, сплошное взаимопонимание, если бы можно было иметь две жены — уверен, сошлись бы.

— Плывут! — вбежал в горницу, что я выбрал как комнату для совещаний Шинора.

— Шинора! Ты чево орешь? Кто плывет? — перекрикивал возбужденного проныру.

— Дак енто, Градята плывет! Там два ушкуя плывут! Он с Вышемиром в доле — уже более степенно сказал Шимора.

Я посмотрел на тиуна Речного.

— Он товары привозил в Унжу, да по Волге ходил и Оке, можа и ад ватажников грабленое сбывал, — рассказывал Макарий. Понимают меня уже только по взгляду. — Воны па далям у Вышемира полова.

— Ратники? — спросил я и Шинору и Макария.

— Так па реке хлюпы не ходять, — пожал плечами Шинора.

— Божаночка, любая, я в Речное, — сказал я тихо сидящей в уголочке жене, которая почти всегда слушает вместе со мной доклады, иногда шепотом повторяет цифры, но не вмешивается в процесс.

Глаза у любимой заслезились, она ничего не сказала.

С собой я взял Далебора, его сына Николу, благо они дежурили в моем доме, взял арбалет, Шаха, а то уже скучает все матереющий пес, и поехали. До Речного добрались быстро и обнаружили, что в усадьбе остался только один новик из десятка Филипа и один ветеран, у которого проблемы с ногами, и он с трудом держится на коне, но лучник от Бога!

— Где все? — Крикнул я с седла.

— На падоле, — ответили мне, и я пришпорил коня. Подолом звали место возле причала, где я планировал добывать песок.

На подоле увидел только причалившие два ушкуя — как по мне так большие, широкие ладьи.

Отсутствие на причале Филипа и других воинов насторожило. Но они не могли пройти мимо такого события, поэтому могут и прятаться. Да хотябы в кустах, что в метрах ста от причала в заводи. Следовательно, и мне нечего вылезать.

Резко развернув коня, я отъехал в лесок на возвышенности вдоль поймы реки. Наблюдать за прибывшими варягами можно было не вооруженным глазом.

Вот на причал вылезли три человека и растерянно стали мотать головой в разные стороны. Странным для них могло показаться, что ни одного рыбака, ни человека шатающегося у пристани не было. А рассчитывают, наверняка на встречу на высоком уровне.