Мажор : На завод бы шел работать! (СИ) - Таннер А.

Дама еще раз просканировала меня холодными рыбьими глазами и, сложив губы ниточкой, сказала с достоинством:

- Меня зовут Вилена Марковна. Что ж, проходите. Настя, а ты поставь пока чайку.

Ух ты! Даже за порог не вытолкали и в комнату позвали. Завтрак, конечно, вряд ли предложат, но хотя бы чаю нальют и рот дадут открыть. Вот что значат моя твердость и решительность. И правильно - сколько можно мямлей быть?

Вилена Марковна походкой императрицы прошагала в комнату и уселась на мягкую софу, указав мне рукой на жесткий деревянный стул. Я попытался было проигнорировать ее жест и плюхнулся в кресло, но она железным тоном сказала:

- Вам на стул!

Я подчинился. Кто ее знает, эту Вилену Марковну? Может, она после меня потом решит его хлоркой обработать?

- Итак, - начала она, глядя на меня хищным взором. - Кто Вы, молодой человек, и какие у Вас намерения относительно моей дочери?

- Мы встречаемся, - сказал я, почему-то перестав бояться. Может, к двадцати годам во мне наконец проснулась отцовская жесткость? - И я хотел бы продолжить с ней встречаться. Но не тайком, как мы делали до сего дня, а открыто. Я предполагал, что я Вам не очень симпатичен и хотелось бы узнать, почему.

Вилена Марковна усмехнулась.

- А ты не так-то прост, Эдик, - она вдруг перешла на "ты". - То есть намерения у тебя серьезные?

- Серьезные, - подтвердил я.

- И жениться хочешь?

Я помолчал, а потом ответил:

- Не прямо сейчас, конечно, но...

- А я так и думала! - хлопнула рукой по столу хозяйка дома. - Ай молодца! Думаешь хорошо пристроиться?

- Хорошо пристроиться где? - уточнил я, закипая. Ах вон оно что! В глазах Вилены Марковны - я - "лимита", горячо жаждущая получить постоянную московскую прописку и "отжать" отдельную комнату в их квартире.

- Да прямо тут, - рассмеялась мне в лицо Вилена Марковна. - В нашей двухкомнатной квартире, в которой мы сейчас живем втроем. Только знаешь, Эдик, прежде чем что-то получить, надо заработать. Ты сам-то откуда?

- Из села Среднее Девятово, что под Казанью, - с вызовом сказал я. - И что?

- И то! - хозяйка громко хлопнула рукой по столу. - Бери с той полки, до которой дотягиваешься.

- В смысле?

- В прямом. По тебе видно: мальчик ты старательный, работящий. Вот и поживи в общежитии, найди себе девушку попроще: штамповщицу на заводе или маляршу на стройке какую-нибудь. Вместе комнату в коммуналке получите. А там, глядишь, лет через десять, будет вам и постоянная московская прописка. Встанете в очередь на квартиру, скопите на кооперативный взнос, а там, может, и квартира будет.

- Я вообще не думал о Вашей квартире! - вскочил я. - И, если хотите, знать, двухкомнатная живопырка - это не предел мечтаний.

Я уже хотел было, не стесняясь в выражениях, рассказать этой наседке, которая квохчет над своей двадцатилетней дочерью и не дает ей дышать, какая квартира была когда-то у меня, но вовремя осекся. Откуда у парня-лимитчика квартира в столице? Тем более - в каком-то "Сити"... Нет там сейчас ничего.

По правде говоря, и у мажора Антона никакой квартиры нет. Ни квартиры, ни машины, ни даже телефона. Мне и на носки-то в мои двадцать давал деньги отец. И это на его деньги я водил девушек в кино, кафе и клубы. Так что, скрепя сердце, пришлось признать, что в словах Настиной мамы была своя сермяжная правда.

- Хватит! - вдруг раздался жесткий голос.

Мы оба обернулись. В дверях стояла Настя.

- Хватит, мама! - сказала она.

- Что? - изумилась Вилена Марковна. - Настя, да как ты смеешь...

- Смею! - рубанула юная дочь. Я обратил внимание, что в минуты ярости у нее прорезывался голос матери.

- У тебя, мамочка, память короткая! - продолжала Настя, сложив руки на груди. - Забыла, как ты сама с хутора в Москву рванула? С одним чемоданом и мешком картошки. У подружек туфли стреляла, чтобы на свидания ходить. Дед с бабушкой, папины родители, тебя на порог не пускали. Зачем академику такая невестка? Но вы с папой поженились, несмотря ни на что, и стали тем, кем стали. И он станет. Дайте только время. Эдик, пойдем!

- Иди, - безнадежно махнула рукой мать, поняв, что дочь не переспорить. - Иди куда хочешь. Есть захочешь - придешь.

Однако Настя не вернулась домой - ни в этот день, ни спустя неделю, ни даже через месяц. Характер у нее оказался - будь здоров! Юрик, ее брат, узнав о случившемся, подсуетился, и за пару бутс, которые он подогнал внуку комендантши общежития, Насте выдали койко-место в одной комнате с ее подружкой Юлей.

- Вот так пере... пере...пере...трубации, - старательно выговорил Толик заплетающимся языком после нескольких бокалов вина, которым мы вчетвером весело отмечали Настино новоселье. - Настя-то наша прямо бой... бой-девка!

- Пертрубации, балда, - шутливо хлопнула его по носу Юля. - Умник...

Глава 19. Тайна Мэла

- Тетя Люся-то наша еще в больничке, не знаешь? - спросил я Деньку, когда мы ждали своей очереди у телефонного автомата после смены. Настроение у меня было просто отличное: сегодня на заводе всем выдавали зарплату. Как любили пошутить заводчане, "сегодня мы работали за деньги".

Товарищ жил в одном доме с несчастной женщиной, пострадавшей от нападения таинственного налетчика. Мать Деньки по-соседски дружила с тетей Люсей: дамы заходили друг к дружке попить чайку и обсудить последние новости, приглядывали за кошками, когда хозяева уезжали в отпуск, или просто забегали одолжить соль, сахар, спички - в общем, все как у всех. Соседская дружба в мире, где я теперь жил, была обычным делом. А вот всех моих соседей по этажу в "Москва-Сити" я бы даже, наверное, и не вспомнил...

- Не, - покачал головой Денька, зашнуровывавший ботинки, - не в больничке она. Дома сидит. Дня три уже как выписали.

- Значит, скоро на работу? - обрадовался я.

- Не, ну это вряд ли, - серьезно ответил Денька. - Какая тут работа у станка, старик? Она дома, держась за стеночку, ходит. Недавно только вставать начала. Мамка моя бульон ей каждый день носит, с собакой гуляет, по хозяйству помогает. Гад этот задел ей там что-то важное... Надо же, она всю войну без единого ранения прошла, столько наград имеет, а тут, так по-дурацки, прямо возле дома ножичком ткнули... И главное, откуда этот урод знал, что она с деньгами идет? Знал бы, кто это - вырвал бы руки и в одно место вставил. А то бы к стенке поставил и... - тут Денька прицелился, изображая выстрел из пистолета. - Тетя Люся добрая, она поболтать и посплетничать, конечно, любит, но мухи не обидит. Когда я маленький был, все время меня баловала. То петушок на палочке принесет, то пирожков домашних... Кому она и где дорогу перешла? Ума не приложу...

- Ну да ладно... Авось оклемается, поешь еще пирожков. А ты куда намыливаешься-то, День, сегодня? - я решил перевести разговор на более приятную тему.

- Я? Да в магазин, фотоаппарат себе хочу купить.

- Прямо на всю зарплату?

- Не на всю, конечно, я ж не дурак. Но половина точно уйдет. Ничего, потерплю. Буду экономить. Зато мечта сбудется! Устрою себе дома фотолабораторию и буду карточки печатать.

Мимо нас, глядя, как обычно, свысока, прошагала подружка моей бывшей возлюбленной, та самая, которая при виде меня постоянно что-то шептала ей на ухо. Она в последнее время преобразилась: стала носить какие-то моднявые, явно недешевые шмотки и душиться, правда, какими-то сладковатыми и вонючими духами.

Увидев меня, она опять поджала губы и демонстративно отвернулась. Я сделал вид, что вообще ее не заметил. Тоже мне фифа...

- Ну лады, - попрощался я с Денькой, - бывай. Я побегу, вон меня уже Толик ждет. Давай, фотолюбитель... - и, насвистывая и совершенно не обращая внимания на Тосину подружку, я помахал поджидающему меня приятелю. Ни она, ни Тося меня давно не интересовали.

Я жалел нашу сотрудницу, пострадавшую от нападения таинственного мерзавца. Я вообще, надо сказать, другим стал в последнее время - более чувствительным и мягким, что ли. Даже не ожидал от себя такого. Мне искренне хотелось, чтобы у всех все хорошо. Ведь у меня самого в последнее время все ладилось.