Испытание славой (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Папа перевёл взгляд на него, на что тот спокойно сказал.

— Святой отец, моё присутствие здесь просто дань уважения к вам и подтверждения, что род Медичи всецело доверяет своему поверенному в делах вне Флоренции, — ответил он, — можете не переспрашивать меня о словах синьора Иньиго.

— Благодарю вас, синьор Джованни, — я с благодарностью посмотрел на него и продолжил, — также после сегодняшнего чуда со мной, которое совершил Святой отец, нужно показать гражданам Рима, что папа заботится о них тоже, а с трупами на улицах это будет сделать проблематично.

— Твои предложения Иньиго? — кивнул, соглашаясь со мной Пий II.

— Я думаю меня не сильно возненавидят, если на месяц вы сделаете меня префектом города, Святой отец, — решил я, что проще самому будет навести порядок, — я наведу порядок, вычищу все притоны и отдам Рим тому, кого вы сочтёте достойным этой должности.

— Месяц? — удивился папа, — ты уверен?

— Справлюсь, тем более что надеюсь, что рода Орсини и Колонна мне в этом помогут, — я перевёл взгляд на двух кардиналов, которые старались не смотреть друг на друга.

— Просперо, Латино, — взгляд папы посуровел.

— Конечно Святой отец, мы поможем Иньиго, — подтвердили оба, скривившись при этом.

— Спасибо ваши преосвященства, — поклонился я им, — с этим тогда решили. С церемонией мне поможет благородный дом Медичи, а с охраной города два великих аристократических рода Орсини и Колонна.

Лизнул я так лизнул, что даже папа посмотрел на меня с удивлением.

— Да я правда так считаю! — возмутился я, что они думают, что я льщу напропалую, — я наверно ваш самый большой поклонник, больше даже чем вы сами себе.

— Ну-ну, — ехидно хмыкнул Орсини, а Просперо Колонна так и вообще лишь недоверчиво цокнул языком.

— Квасцы, — заметил папа, возвращая нас к самой серьёзной теме и все тут же подвинулись ближе.

— Предлагаю так, — озвучил я цифры, — пятьдесят процентов Святому престолу, пятнадцать процентов Орсини, пятнадцать процентов Колонна и двадцать процентов Медичи.

Руку поднял кардинал Латино Орсини.

— У меня вопрос, — поинтересовался он, показывая на молча сидящего рядом со мной Родриго Борджиа, — если мы всё делим на четверых, то что здесь делает он?

— Родриго мой друг и вместе с братом первыми отдали свои голоса за Святейшего отца, ничего не требую взамен, — соврал я, — род Борджиа получит свои проценты, но с доли Медичи, вам не о чём беспокоиться, ваше преосвященство.

Вопросы по этому поводу явно появились у Джованни Медичи, но он промолчал, лишь показал мне, что я должен буду дать ему ответ по этому поводу позже, я кивнул, подтверждая это.

— У меня есть ещё вопрос, почему Колонна получат столько же, сколько и Орсини, — проворчал кардинал Латино Орсини.

— Им нужно будет с чего-то платить вам репарации, ваше преосвященство, — тут же ответил я, не допуская начало ссоры между ними, — по поводу ваших процентов у вас есть вопросы? Или их сделать меньше, как я и говорил вначале нашей первой встречи?

— Меня интересует роль каждого из нас, — задал вопрос папа, когда кардинал Орсини отрицательно покачал головой, ответив таким образом на мой вопрос.

— Святой Престол предоставляет Медичи полную монополию на разработку месторождения и продажу квасцов на всё время правления Святого отца, — ответил я, — также, когда мы развернём нормальное производство, он выпустит буллу предавая анафеме тех, кто покупает турецкие «святотатственные» квасцы, так мы подстегнём рынок покупать квасцы только у нас.

— Дальше, — я набрал воздуха в грудь, — Медичи будут отвечать за разработку и продажу квасцов, а также ведения отчётности по продажам для всех участников этой сделки. Орсини и Колонна обеспечивают нас войсками и защитой. Борджиа обеспечат нам расширение рынков продаж квасцов, но это уже не относится к самой сделке, только договорённости между ними и Медичи, на проценты остальных участников это никак не повлияет.

Закончив, я спросил Пия II, не допуская ни малейшего панибратства к нему, прекрасно понимая, что малейшее недовольство им мной и тот мостик дружбы и доверия, который я строил с ним, может быстро сгореть. О самодурстве пап, вступивших в должность, я знал не понаслышке, поскольку испытал всё на своей шкуре.

— Я ответил на ваш вопрос, Святой отец?

Тот довольно кивнул.

— Я завтра же прикажу камерленго составить список всех, кто голосовал за меня и сразу после церемонии вступления в должность назначу их на те должности, на которые мы договорились, — сказал он.

— Благодарю вас Святой отец, — поклонился я ему, — с кардиналами Хуаном де Торквемада, Жаком Португальским и Хуаном де Мелла я разберусь сам.

— Договорились Иньиго, — согласился он довольно, повернувшись к кардиналам.

— Вы двое справитесь без меня? Или мне поприсутствовать при вашем разговоре с Иньиго? Я хочу, чтобы Просперо короновал меня, а Латино затем при свидетелях заключил его в объятья, после чего вы и остальные главы семей, подчинённых вам, принесут друг другу клятвы верности и примирения до самого конца моего правления.

Лица обоих кардиналов перекосило от его слов.

— Мы всегда можем со Святым отцом снизить ваши проценты, ваши преосвященства, — решил я помочь Пию II, — ну правда, когда впереди такое большое дело, ваши мелкие разборки, нас будут просто раздражать и отвлекать от главного.

Святой отец кивнул, соглашаясь со мной, а кардиналы проворчали, что им вполне будет достаточно для совместного разговора присутствие одного настырного карлика.

Я нисколько на это не обиделся, и сказал, что завтра приглашаю их обоих ко мне, где мы всё и обсудим. На этом наши посиделки закончились, и мы разъехались по домам.

Мы обратно ехали втроем с Родриго Борджиа и Джованни Медичи, и Медичи решил задать мне тот вопрос, который не задал при папе и других кардиналах.

— При всём уважении к Борджиа, — он поклонился Родриго, — но почему мы и правда должны отдавать свою долю им?

— Потому, что эта часть сделки не вошла в наш маленький картельный сговор с другими участниками, — хитро улыбнулся я, — я оставил её только для нас.

— Да? — Родриго впервые за вечер удивлённо посмотрел на меня, — ты видимо об этом забыл рассказать даже мне.

— Просто было для этого не время Родриго, — успокаивающе я посмотрел на него, — а вот сейчас, когда мы в шаге от сделки, я немного расскажу о твоей настоящей роли в этом.

— Прямо интересно, на что ты меня подписал, без моего согласия, — иронично заметил он.

— Ты хороший дипломат и со всеми можешь найти общий язык, — польстил я ему, — так что когда монополия заработает и квасцы у турок перестанут покупать все в Европе, это станем делать мы с вами.

Оба мужчины в изумлении посмотрели на меня.

— Цена на их квасцы сильно упадёт, и мы будем покупать их задёшево, затем смешивать с правильными христианскими квасцами, и продавать на рынке Европы как свои, — объяснил я им технологии серых схем из будущего, — а для этого в нужное время Родриго отправится в Османскую империю и договорится об этом с их султаном. Под каким предлогом, мы также решим позже.

Кардинал Борджиа покачал головой.

— Я конечно знал, что ты самый бессовестный и циничный человек в мире, после меня, конечно, но после услышанного, я передаю эту корону тебе Иньиго, — вздохнул он, — настолько беспринципным, не могу быть даже я.

— Ты отказываешься? — удивился я.

— Я не идиот, чтобы отказываться от таких денег, — он покачал головой, — но как тебе в голову такое могло прийти? Это же просто невероятно! Сам подсадишь Европу на христианские квасцы, а затем сам же будешь торговать с турками.

— Синьор Козимо точно оценит мой поступок, — я повернулся к ошеломлённому Джованни Медичи, — которому вы синьор Джованни, расскажите это только на ушко и очень тихо.

— Разумеется синьор Иньиго, — вздохнул тот, с трудом приходя в себя, — но я согласен с его преосвященством, это будет подло, низко, но определённо очень прибыльно.