Россия за облаком - Логинов Святослав Владимирович

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59

– В состоянии чего?

– Аффекта. Значит, осерчал очень.

– Так я и осерчал.

– Вот и хорошо. Так и говори. Завтра с утречка я тебя в Блиново свезу, а с вечернего автобуса встречу, чтобы пешком не ходить.

На том и порешили.

С утра в город отправились втроём. Горислав Борисович получил письмо, что в его петербургской квартире, которую он сдавал на лето, какие-то непорядки, и, встревожившись, поехал разбираться. Савостины, не сговариваясь, решили, что Горислава Борисовича в их судебные дела посвящать не надо. Помочь он не сможет и только зря разволнуется.

Беседовали дорогой ни о чём, в Блиново Никита высадил отца и Горислава Борисовича на автобусной остановке и потрюхал обратно.

При въезде в Ефимки никаких дорожных знаков не полагалось. Посторонние здесь не ездят, а свои и без того знают, куда попали. Но на этот раз объявились и чужаки. Старенькая, ещё советских времён «Лада» нагнала телегу и притормозила.

– Слышь, мужик! – окликнул Никиту выглянувший в приспущенное окно мужчина лет тридцати. – Это, никак, Ефимки?

– Ну… – ответил Никита. – Ефимки.

– Савостин Колька там где живёт?

Никита наклонился, чтобы высмотреть, кто едет по Николкину душу, и замер, задохнувшись от звенящего чувства опасности. Рядом с тем, кто спрашивал, сидел, положив скучающие руки на баранку, и безразлично смотрел на дорогу калтаман Рашид Магометов. Обмануться было невозможно, слишком уж запали в память выгоревшие рыжие брови, веснушчатое, не принимающее загара лицо, нос картошкой и вообще весь облик ренегата. На Никиту он не смотрел, да и трудно было признать в бородатом мужике, по старинке едущем на телеге, недавнего воина-контрактника, с которым обстоятельства и воля Аллаха свели на жарких солончаках Туркмении.

В машине ещё кто-то был, но Никита не стал глазеть, привлекая к себе ненужное внимание, не стал и впустую бросаться на медленно едущий автомобиль. Он махнул рукой и безразлично сказал:

– А я знаю? Где-то на том конце… – шевельнул вожжами: – Но, мёртвая!

Резвая Сказка удивлённо покосила глазом и прибавила шагу. Лишь когда машина скрылась за поворотом, Никита хлестнул лошадь, заставив перейти на рысь:

– Пошла! Пошла!

Возле дома Шурка стирала в старом корыте Митрошкины одёжки.

– Миколка где? – спросил Никита, соскочив с телеги и набрасывая вожжи на столбик забора.

– На речку ушёл с удочкой. А мать на огороде, моркву прореживает. Тут какие-то на машине приезжали, Миколку спрашивали… знакомые, говорят. Я их тоже на речку отправила.

– Ага! Мать попроси, чтобы лошадь прибрала, – крикнул Никита уже из сеней. – А я – мигом!

Из-под кровати – в доме уже давно никто не спал на лавках – выволок отцову укладку, а из неё картонку с патронами. В основном патроны были снаряжены дробью, на уток и боровую птицу, но штук десять были с картечью, на волков, которые зимами выходили к деревне. Патроны Никита высыпал в карман, сорвал со стены ружьё и, чтобы не пугать мать и сестру, выпрыгнул в окно.

Затончик, где Николка обычно таскал окушков, был ему хорошо известен, в детстве и сам Никита лавливал там рыбку.

«Ладу», стоящую на берегу, Никита заметил издали. Он поспешно нырнул в кусты, стараясь подобраться незамеченным как можно ближе. Ему удалось подползти метров на сорок к тому месту, где на берегу понуро сидел босой Николка, а рядом стояли двое приехавших. Рашид-бека среди них не было, он остался в машине.

Ружьё давно было изготовлено к стрельбе, но палить по незнакомым людям Никита не мог. Может быть, они просто не знают, кто служит у них шофёром… Мужчина постарше, тот, что в машине сидел на заднем сиденье, что-то говорил, Николка время от времени отвечал с видом двоечника, вызванного к доске. Мужчина помоложе стоял молча, руки в карманах. Несмотря на жаркий день, он был в плаще, и это настораживало.

Потом Николка поднялся, молодой повернулся, заходя ему за спину, и за колыхнувшимся плащом на мгновение угловато обрисовался ствол. Не обрез, а скорей пистолет-пулемёт или ещё что-то современное.

Теперь сомнений не оставалось. Никита прижался щекой к прикладу, прицелился. Двое, уводившие Николку, шли как на плацу, вот только стрелять приходилось не из боевого оружия, а из двустволки, дуплетом, по головам, и ровно посредине меж этих голов торчала дурная Николкина башка, которую ни в коем случае нельзя было зацепить. Легко рассуждать о достоинствах гольтяковских ружей, сидя дома за столом, а когда от этих достоинств зависит жизнь брата?..

Ну, тульские умельцы, братья Гольтяковы, не подведите… покажите кучность стрельбы!

Плеер бодренько барабанил в ухо, так что Николка не расслышал шума подъезжающей машины. Оглянулся, только когда сзади раздался по-нехорошему знакомый голос:

– Как улов? Клюёт?

За спиной стоял Никанор Павлович. Рядом возвышался охранник, не тот, что в прошлый раз, но можно было не сомневаться, что этот прежнему ни в чём не уступит.

– Вы откуда? – спросил Николка, словно за язык его кто потянул.

– В гости решил заехать, – улыбнулся Никанор Павлович. – За тобой, если помнишь, должок.

– Да будет вам! – заныл Николка. – Ну пошутили – и хватит! Денег я у вас не брал, откуда долгу взяться?

– Нет, парень, шуток с тобой никто шутить не собирается, дело серьёзное. Образа твои были на экспертизе, и теперь у меня к тебе много вопросов. Искусствоведы клянутся, что это работа девятнадцатого века, а физико-химическая проверка уверяет, что свежак. Вот оно как хитро выходит.

– А я тут при чём? Вы у меня иконы отняли, сами теперь и разбирайтесь.

– Вот я и разбираюсь. Я ведь не первый год в этом бизнесе, так что лапшу мне на уши вешать не надо. Ну какие староверческие скиты в этих местах? Я тут всё лично объездил ещё двадцать лет назад. А пацаном я был дотошным и такие богатства, что ты приносил, пропустить не мог. Короче, так… не хочешь ты говорить, я скажу. Нет здесь никаких скитов, а есть мастер, который эти иконы пишет. Думаю, что и книжки шли от него, жаль, они давно перепроданы, экспертизу теперь не провести. Но мастера ты мне сейчас сдашь. Я понимаю, тебе хотелось бы быть посредником и получать с этого свой процент, но я посредников не люблю, так что обойдёмся без сопливых. А должок ты мне всё равно вернёшь, в качестве воспитательной меры, чтобы умней был на будущее.

– Нет никакого мастера! – простонал Николка, чувствуя, что сейчас расколется и выдаст Никанору Павловичу всё как есть. – Иконы настоящие, ну… может и не древние, но из девятнадцатого века точно!

– Очень жаль, – произнёс Никанор Павлович. – Я думал, ты хоть что-то понял. Придётся объяснять более доходчиво. Сматывай удочки, парень, и поехали с нами. Кстати, у тебя же клюёт! Подсекай!

Николка машинально дёрнул, серебристо блеснула чешуя, и по траве запрыгала выхваченная из воды уклейка. Она трепыхала хвостиком и таращила зеленоватый прозрачный глаз. Николка подхватил рыбёшку и кинул в реку.

– Зря, – заметил Никанор Павлович. – Надо было её на кукан. Есть у тебя кукан?

– Есть.

– Вот и у меня есть. И уж я тебя в речку не отпущу, ты всю жизнь будешь на кукане сидеть и долг отрабатывать. А станешь артачиться – в уху попадёшь. Ну как, маленькая рыбка, будем правду говорить или сначала на сковородку?

– Я и так правду, – сказал Николка и непроизвольно всхлипнул.

– Что ж, пошли в машину. Пока едем, у тебя ещё будет время подумать. Но я тебе очень не завидую, если вздумаешь отпираться потом.

– Бежать не пытайся, – предупредил охранник, и Николка увидал, что ему в правый бок смотрит автоматное дуло. Автоматик был маленький, словно игрушечный, но холодом из тёмного отверстия веяло смертельным.

Николка покорно встал, загипнотизированный этим немигающим взглядом.

Никанор Павлович двинулся к машине, где скучал шофёр, охранник подтолкнул Николу, и тот пошёл, болезненно, печенью ощущая, как в неё начнут впиваться пули.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59