Конструктор живых систем (СИ) - Птица Алексей

— Достаточно. Всё с вами понятно, сейчас мы напишем экспертное заключение, которое получит на руки ваш сегодняшний куратор и отведёт вас на дополнительное обследование.

— А, а, почему? — убрав чертёж и слегка заикаясь, спросил я.

— Потому что вы не знаете настоящих возможностей вашего дара и используете его, как обыкновенный художник, что рисует пейзаж на холсте. Вот только у вас в руках не краски и холст, а дар и возможность менять саму суть материи, а вы просто разбрасываетесь своими способностями, но это не ваша вина, молодой человек, а просто не понимание. Для того мы и поставлены, чтобы дать вам раскрыть свой дар в полной мере. Вам это понятно?

— Да.

— Вы свободны, ждите окончания проверки всей вашей группы. Можете идти.

Кивнув, я, испытывая противоречивые эмоции, вышел из комнаты, запустив в неё очередного испытуемого.

— Дегтярёв⁈ — вопросительно окликнул меня куратор, который стоял возле окна и что-то помечал в списке.

— Сказали ждать, пока все не пройдут, а потом идти на дополнительное обследование, все документы отдадут вам.

— Понял, хорошо, я так и подумал, когда прочитал описание вашего дара. Ждите, — и куратор снова уткнулся в список, продолжая что-то помечать в нём.

Я вновь отошел к окну и принялся ждать. Достав из кармана часы, отщёлкнул крышку и посмотрел на циферблат. Стрелки моего старого хронометра показывали пятнадцать минут второго. Вздохнув, я понял, что на обед не успею, хотя после демонстрации дара очень захотелось есть, но потерплю.

Тем временем, в комнату поочерёдно заходили студенты, кто-то из них сразу уходил после доклада куратору, кто-то задерживался на некоторое время или его направляли в канцелярию для уточнения с новыми бумагами, лишь ещё трое таких, как я, стали ожидать второго этапа обследования.

Наконец, из кабинета вышел последний студент. Куратор переговорил с ним и, отправив на обед, зашёл в комнату, оставив нас вчетвером ожидать его. Я вновь отщёлкнул крышку часов, взглянув на время. Они показывали десять минут третьего, а чувство голода хоть и притупилось, но не так, чтобы его игнорировать.

Пробыв недолго в кабинете, наш куратор вышел, держа в руках пухлую папку, достал часы, взглянул на них и сказал.

— До трёх часов обед, в десять минут четвёртого я всех жду снова здесь. Отсюда пойдём на углубленное обследование. Вы свободны.

Обрадовавшись возможности поесть, я повернулся и направился к выходу, вспоминая, как быстрее добраться до столовой. Трое других нерешительно стояли, не зная, что делать.

— Обедать хотите? — обернулся я к ним.

— Да, а ты знаешь, где тут можно поесть? — сразу отреагировал один из них, худой русоволосый парень со скуластым лицом.

— Да.

— А тогда веди нас, поедим все вместе, — это сказал другой первокурсник, небольшого роста черноволосый пухляш. Третий, юноша среднего роста и весьма интеллигентного вида, только кивнул, решив присоединиться ко всем, не сказав ни слова.

Но насколько уж я неразговорчивый, а этот оказался ещё хлеще, но всё же, если уж предложил всех отвести, то надобно хотя бы познакомиться. Все мы сейчас собратья по несчастью или счастью, смотря с какой стороны взглянуть.

— Фёдор Дегтярёв, сын почётного гражданина, — протянул я руку для рукопожатия.

— Ефим Трутнев, из мещан, — сказал худой парень и пожал мне руку.

— Антип Морозов, из купцов третьей гильдии, — пожал руку следом пухляш.

— Аполлинарий Венедиктинский, из интеллигенции, — ответил третий студент, подтвердив моё первоначальное мнение. Руки он предпочёл не заметить, а приложил пальцы к голове, как будто коснулся головного убора.

Меня это немного задело.

— Нет в Склавской империи такого сословия, как интеллигенты, — резко сказал я ему.

— Сословия нет, но я принадлежу к социальной группе, а не к сословию, мои родители преподаватели во втором поколении, а я, получается, буду уже в третьем, — немного напыщенно ответствовал юноша.

— Да из мещан он, — вмешался в разговор Трутнев, — выламывается просто, как муха на стекле.

— Попрошу вас не обобщать.

— Да ладно тебе, не хочешь руки подавать, так и не надо, мы все здесь из простых, дворян нет.

— Сын почётного гражданина… — начал было Венедиктинский.

— … не является дворянином, да и не потомственный он, чего ты нос воротишь⁈

— Я бы попросил вас не употреблять жаргонизмы в мой адрес и не уподобляться тёмным личностям с самого социального дна.

— Это ты крестьян обзываешь таковскими словами? — ухмыльнулся Трутнев.

— Крестьяне — несчастные люди, их надо защищать, я называю так опустившихся людей.

— Ааа, вот оно как оказывается? — протянул Трутнев, не желая отставать от интеллигента, — так крестьяне сами за себя в состоянии ответить, чего их жалеть, а если ты имеешь в виду ворьё, да нищих с вокзальными проститутками, то так и говори.

— Я не собираюсь с вами обсуждать всякую мерзость.

— Ну, не обсуждай, и иди сам тогда ищи, где тебе жрать подадут, да не забудь, что нужно успеть к трём часам, — и, обернувшись ко мне, добавил. — Веди нас, Фёдор, а всякие ынтылигенты пускай жрут изысканные блюда, как они любят, но уже без нас.

Я пожал плечами, развернулся и потопал на выход, за мной последовал Ефим Трутнев, а следом за нами и Антип Морозов, который всё время с искренним любопытством слушал нашу перепалку, но не лез в неё.

Столовую пришлось искать довольно долго, потому как в этом здании я не бывал ни разу, да и вообще пока ещё плохо знал весь комплекс, из-за чего постоянно ошибался, но через пятнадцать минут мы всё же нашли нужное здание.

Благодаря тому, что основная масса народа уже схлынула, мы заняли свободный столик втроём, так как Венедиктинский за нами не пошёл из чувства мнимой гордости и потерялся где-то по пути. Ничего, говорят, что настоящие интеллигенты могут святым духом питаться, когда на них нападает социальная вредность.

Подскочивший официант принял от нас заказ и убежал, чтобы буквально сразу принести еду. Больше всех заказал Антип, Ефим вполовину меньше, а я получил только то, что положено по талонам, что оказалось примерно тем же, что заказал себе и мещанин.

Свободного времени оставалось уже в обрез, и мы быстро съели принесённое. Морозов, заметив нашу скорость, спохватился и начал скорее поглощать еду, видя, что не успевает за нами. Пока я отдавал талон, а Ефим расплачивался с официантом, он успел доесть и даже презентовал нам два пирожка, что не смог или не успел уничтожить. И пока он расплачивался, мы их съели и уже устоявшейся компанией покинули столовую.

В назначенное время мы снова стояли перед дверями нужного кабинета. Венедиктинский уже тоже находился в коридоре. Бросив на нас негодующий взгляд, он гордо удалился в противоположный конец коридора и встал у окна. Вскоре подошёл и наш куратор.

— Вижу, что все на месте, прошу идти за мной.

И мы двинулись за ним. На это раз путь наш лежал в самый дальний и невзрачный корпус, где размещались многочисленные лаборатории, нужная из которых оказалась аж в полуподвале. Спустившись вниз по лестнице, мы остановились перед очередной дверью, на этот раз сделанной из толстого железа и имевшей табличку с надписью: «Лаборатория №1».

— Пришли, — констатировал куратор, — я сейчас занесу ваши документы, а дальше вас вызовут каждого по фамилии и будут работать индивидуально. Сами обратно дорогу найдёте?

— Найдём, — уверенно ответил Ефим, а все остальные согласно кивнули.

— Ну и хорошо, — и куратор, даже не стукнув в дверь, нажал на ручку, отворил её и вошёл внутрь, тут же захлопнув её за собой. Громыхнуло толстое железо, и мы остались одни.

Переглянувшись, разбрелись по коридору, держа дверь в поле зрения. В пустом и не очень длинном коридоре имелось всего пять дверей. Побродив по нему, я успел узнать, что они различались только номерами: №1, №2, №3, №4 и №5.

Тут вышел наш куратор и сказал.

— Трутнев, заходи сюда, Морозов идёт во вторую лабораторию, Венедиктинский в третью, а Дегтярёв в пятую. Я разнесу ваши документы, и как только выйду, можете заходить. Понятно?