А князь Георгий Гиоргадзе сообщил нечто интересное:
— Есть и еще одна хорошая новость, которую мы выведали у пленных. В стане горцев продолжается грызня. Кэлекут переметнулся на сторону князя Аслана со всем своим кланом, но сын князя Азамат по-прежнему остается на стороне английского шпиона Мертона, который привел в эти края большой отряд чеченцев. Пленные говорят, что их там не пятьсот сабель, как похвалялся этот англичанин, а гораздо меньше, но все равно сила достаточно грозная.
— А что с Бэлой? — спросил серб, и в глазах его вспыхнула надежда.
Но, Гиоргадзе тут ничем не порадовал Милорада, сказав:
— Не знаю. Про девушку и Казбича у пленных никаких сведений нету. А вот про Кэлекута есть нечто интересное. Оказывается, тех турецких наемников, которые принимали участие в штурме, нанял он, а не Мертон. И, вполне возможно, что этот Кэлекут сотрудничает с турецкой разведкой. Потому еще он так важен для князя Аслана.
— Тогда весьма вероятно, что побег Кэлекута из нашей крепости устроили не английские шпионы, а турецкие! — предположил Вулич.
— Значит, надо выявлять внутри крепости еще и турецкую агентуру, — вставил я.
— Уже выявляем, — сказал Максимыч и объяснил подробнее. — Мы разобрались с этим мятежом, который имел место в момент штурма. Так вот, возглавлял его некто Николай Працкевич, бывший поручик гвардии, разжалованный в рядовые и сосланный на Кавказ за участие в мятеже декабристов. Он прошел всю войну против турок без единого ранения. И именно он подбивал солдат проявлять недовольство, науськивая их против офицеров и создавая панические настроения. И, самое интересное, что наш поручик Друбницкий, добросердечно сочувствуя Працкевичу, поставил его возглавлять отделение фуражиров, что давало ему возможность выходить за пределы крепости и общаться с местными жителями. Вполне возможно, что через них он и передавал сведения туркам. Но, доказательств нет, поскольку Працкевич был застрелен во время подавления мятежа.
Князь Гиоргадзе кивнул, подтверждая слова Максимыча, и добавил:
— Працкевич мог быть лишь одним из звеньев. Мы подозреваем, что в крепости остались и другие шпионы. Но теперь, когда мятеж подавлен, они затаились.
— Значит, нужно ждать нового удара в спину, — мрачно заметил Вулич.
— Или нанести его первыми, — возразил я.
Комендант пристально посмотрел на меня, затем перевел взгляд на князя.
— Что вы предлагаете, прапорщик?
— Если у черкесов больше нет пушек, да еще и раскол у них с Мертоном и чеченцами, то сейчас нам самое время для разведывательной вылазки. Мы можем тихо подобраться и неожиданно ударить по их лагерю, захватить пленных, а заодно попытаться выяснить, где Бэла и что задумали Мертон с Азаматом.
— Слишком рискованно, — покачал головой Максимыч. — Ваших казаков-разведчиков слишком мало для открытого боя с чеченцами.
— Но, если действовать скрытно? — не унимался я. — Например, ночью, малым отрядом.
Максимыч задумался, потом неожиданно поддержал, разложив карту и тыча в нее пальцем:
— Это возможно. Я достаточно хорошо изучил всю эту местность, прилегающую к крепости, за годы службы. Если пройти по старому руслу реки, можно подойти к их лагерю с тыла.
Князь Гиоргадзе заинтересовался:
— А что, если не просто пойти в разведку, а устроить диверсию? Поджечь их запасы, чтобы посеять панику…
— Тогда они либо отступят, либо начнут атаковать в гневе, но без плана, — подхватил я. — А мы встретим их подготовленными к бою.
Максимыч почесал затылок, раздумывая. Потом все же одобрил:
— Хорошо. Но отряд на этот раз должен быть совсем небольшим, чтобы враги не заметили его выдвижение.
— Возьму с собой только самых проверенных казаков, — сразу сказал я.
— Тогда и я пойду с вами, — неожиданно вступил в разговор Милорад. — Если там есть хоть малый шанс узнать о Бэле…
Штабс-капитан задумался. Потом кивнул и проговорил:
— Рискованно, конечно, посылать сразу двух наших офицеров на такое дело. Ну что ж, раз вы сами того желаете и у вас есть план действий против горцев, то не смею возражать. Осталось дождаться подходящего момента. А пока предлагаю отужинать, господа офицеры.
И комендант велел своим денщикам подавать кушанья. Когда мы перешли из штаба в соседнее помещение цитадели, используемое, как трапезный зал для важных гостей и торжественных случаев, там все уже было готово. Денщики штабс-капитана накрыли длинный стол белой скатертью, выставив угощения, выпивку и посуду. И, главное, нас там встретила Вера, которая сразу стала проявлять свои чувства ко мне недвусмысленными взглядами и улыбками. И я даже не знал, как же вести себя с ней, чтобы князь Гиоргадзе не заметил нашей интрижки.
Несмотря на разницу в званиях, наш ужин с начальством проходил в дружеской атмосфере. Тосты, которые провозглашал грузинский князь, взяв на себя роль тамады, сменяли один другой, а шутки Максимыча разряжали напряжение последних дней. Князь Гиоргадзе, несмотря на свой высокий чин, держался просто, словно забыв на время о строгостях военной службы.
Вера, одетая в дорогое синее бархатное платье, сидела напротив меня и, казалось, нарочно ловила мой взгляд каждый раз, когда я поднимал глаза. Ее пальцы играли с краем бокала, а губы то и дело складывались в загадочную улыбку. И я чувствовал, как она касалась меня своей ногой под столом. А князь Гиоргадзе, сидевший рядом с ней, время от времени бросал на меня оценивающие взгляды. Но, пока что он не подавал виду, что знает о наших с Верой отношениях давних любовников.
— Прапорщик Печорин, — вдруг обратился ко мне князь, отхлебнув вина. — Вы сегодня проявили себя, как настоящий герой. Но скажите, неужели вас совсем не пугала перспектива быть разорванным на куски врагами или посаженным ими на кол, если бы вы попали в плен?
— Страх — плохой советчик в бою, ваше сиятельство, — ответил я, притворно скромничая. — А если уж суждено погибнуть, то лучше с честью.
— Браво! — воскликнул Максимыч, хлопая меня по плечу. — Вот бы все наши офицеры так рассуждали!
Вера прикрыла рот рукой, будто поправляя локон, но я заметил, как ее глаза блеснули от возбуждения.
— Однако, — продолжал князь, — я все же не могу не заметить, что вы, Григорий Александрович, человек явно непростой. Такие, как вы, либо быстро делают великолепную карьеру, либо…
— Либо быстро находят себе могилу? — досказал я.
Гиоргадзе рассмеялся:
— Именно! Но я надеюсь, что в вашем случае будет первый вариант.
Разговор перекинулся на другие темы, но я чувствовал, что князь что-то замышляет. Похоже, он догадывался о моих отношениях с Верой. Или, что хуже, уже собирался как-то отомстить мне? Когда ужин подошел к концу, Вера, под предлогом усталости, удалилась в свои покои. Но перед этим она успела шепнуть мне:
— Полночь. Сад у восточной стены.
Я кивнул ей едва заметно.
Ночь была тихой, и тишину лишь изредка нарушали крики дозорных. Я осторожно пробирался по темным закоулкам крепости, избегая внимания к себе патрулей. В маленьком заброшенном саду, заросшим диким виноградом, возле полуразрушенного старинного дома уже ждала Вера, разглядывая звезды на небе.
— Ты опять опоздал, — прошептала она, но в ее голосе не было упрека. Она сразу обхватила меня руками и страстно поцеловала. Потом, когда Вера уже получила от меня все те удовольствия, на которые рассчитывала, она отстранилась, опустив подол платья, под которым на ней ничего не было, и тихо произнесла:
— Кажется, Георгий что-то задумал.
— Он всегда что-то задумывает. Служба у него такая, — сказал я.
Она нежно провела рукой по моему лицу, проговорив:
— Иногда я его боюсь, Жорж… Мне кажется, что он знает о нас. Или догадывается. Сегодня, когда ты воевал, он внезапно спросил меня, нравится ли мне прапорщик Печорин.
Я почувствовал, как холодок пробежал по спине.
— И что ты ответила? — поинтересовался я.
— Что ты храбрый офицер, — она прижалась ко мне. — Но Георгий не дурак. Рано или поздно он все поймет.
