Империя 2 (СИ) - Аксёнов Жан

— Да уж, — согласился я.

Я держался минут двадцать, но любопытство всё же взяло верх.

Поднявшись, я направился к кухне и заглянул в дверной проём. Шурка стояла спиной ко входу, сосредоточенно помешивая картошку в большой чугунной сковороде. Рядом на одной тарелке горкой лежали шкварки, а на другой — зажаренный до карамельного цвета лук. Судя по аппетитной золотистой корочке, картошка была уже почти готова. Как раз в этот момент Шурка высыпала в сковороду содержимое обеих тарелок.

Я не стал мешать — девушка так увлеклась процессом, что хотелось просто любоваться. Не став её смущать, я тихонько вернулся в столовую.

Мои мысли о биофабрике и демонических угрозах испарились без следа, вытесненные навязчивой мыслью о том, что скоро я буду это есть. Живот урчал уже не намёком, а требовательно.

Катя сидела за столом на краешке стула, с прямой спиной, внешне спокойная, но я заметил, как её пальцы слегка барабанили по столешнице. Она тоже поглядывала в сторону кухни, и выражение её лица было… задумчивым. Никакой неприязни, скорее интерес, смешанный с лёгким удивлением. Она, похоже, не ожидала от помешанной на технике подруги такой сноровки в кулинарии.

Прошло ещё пара минут — долгих минут пытки ароматом, за которые Шурка успела принести с кухни тарелки, приборы и подставку под горячее. Наконец, она появилась в дверях, держа в руках большую, дымящуюся сковороду. Лицо её было раскрасневшимся от плиты, но сияло от гордости и лёгкого смущения.

— Готово! — объявила она, ставя сковороду на подставку посередине стола. — Картошечка с лучком и ошурками. Прошу любить и жаловать!

Ах да, ошурки! В прошлой жизни я родился и вырос в Подмосковье. И впервые это слово услышал уже в этой жизни, от Марфы, в детстве. Как-то даже и забылось, а поди ж ты, вот вспомнилось.

Аромат ударил в нос волной тепла и домашнего уюта.

Я не стал церемониться, первым наложил себе щедрую порцию. Пётр Александрович последовал моему примеру. Катя взяла тарелку чуть медленнее, внимательно разглядывая содержимое.

Картошка оказалась просто изумительной. Румяная и хрустящая снаружи, мягкая внутри, она обжигала язык — но её солоноватый вкус, в сочетании со сладким лучком и хрустящими, тающими во рту ошурками, сводил с ума. Я часто задышал через рот, пытаясь не обжечься.

— Саша… — я прожевал, закрыв на секунду глаза от блаженства. — Это… это нечто. Сто лет такого не ел! Честно! Пальчики оближешь!

— Да ладно вам, Ваше Сиятельство… — пробормотала она, смущённо опустив глаза. — Простая деревенская еда…

Но по её довольному лицу было видно, что похвала моя попала точно в цель.

Катя подула и осторожно попробовала. Её лицо оставалось непроницаемым, пока она медленно пережёвывала.

— Действительно очень вкусно, — сказала она ровным, спокойным голосом.

— Спасибо, Катя, — Шурка кивнула, и я заметил, как её плечи облегчённо расслабились.

А вот у Кати глазки… слегка прищурились. Взгляд стал острым, оценивающим, задумчивым. Она неторопливо ела свою порцию, но в её позе, в том, как она держала вилку, появилась какая-то собранность. Что-то задумала. Определённо что-то задумала.

Пётр Александрович, доедая свою порцию с явным удовольствием, переводил взгляд с Кати на Шурку и обратно, и в уголках его глаз затаилась ехидная искорка. Он всё видел и, судя по всему, предвкушал продолжение.

— Ну что, — сказал я, отодвигая пустую тарелку с чувством глубокого удовлетворения, — теперь я точно готов к подвигам. Или хотя бы к проверке того, что там творится за пределами усадьбы. Тихон обещал доложить обстановку. После такого обеда — самое время.

ㅤ

Честно говоря, больше всего хотелось просто развалиться в кресле и почитать новости, а то и завалиться в кровать и вздремнуть часок. Но долг есть долг. А ещё меня настораживал контраст между тревожными новостями по телевизору и умиротворяющая тишина за окном. Слишком тихо после вчерашней огненной бури.

— Съезжу проведаю Тихона, свяжусь с Михалычем, — объявил я. — Надо понять, что творится вокруг.

Прихватив меч, я вышел на крыльцо и остановился. После прошедшего ночью дождя земля под жарким солнцем вовсю парила. В доме это не особо ощущалось, спасибо толстым стенам, а на улице было жарко и душно, как в тропических джунглях.

Я достал сперва «деревенскую» рацию.

— Тихон, прием. Это Илья. Как вы там? — спросил я.

Голос в динамике ответил почти мгновенно, громкий и бодрый:

— Ваше сиятельство! Всё спокойно. Ни дыма, ни тревожных звоночков. Мы тут по деревенским нуждам разрываемся. Заявок от пожарных — ноль. Тишина, как в гробу, простите за выражение.

Ничего, простим, — усмехнулся я про себя, но тревога не ушла. Тишина после такой катастрофы… неестественна.

— Демонов не видно? — спросил я вслух.

— Ни-ни, ваше сиятельство. Ни шороха. Как сквозь землю провалились. Или как сквозь портал… — добавил Тихон многозначительно.

— Именно. Ладно, держи ухо востро. Я проедусь, осмотрюсь, попозже подъеду, обсудим кое-что.

Следующий вызов — Михалычу. Его голос был привычно хрипловатым и спокойным, как утес.

— Семён Михалыч, как у вас обстановка? У нас тут подозрительно тихо, не знаю что и думать.

— И у нас тихо, — подтвердил он. — Ни одного демона никто не видел. Ни на земле, ни в небе. Как вымели. Грех жаловаться, конечно, пусть бы и вымерли. Но ты, граф, правильно сказал — подозрительно это. Очень. Как перед бурей.

— Может, они просто достаточно умные, чтобы не мешать пожарным защищать их лес от огня? — предположил я.

— Ха, может они ещё и тушить помогут? — хохотнул Михалыч. — В общем, я на связи, чуть что — вызову.

— А я пока объеду лес, посмотрю что к чему, — пообещал я.

— Принял. Конец связи.

Для начала я решил поехать в ту сторону, где еще вчера был пожар — благо миниатюрная «Ласточка» позволяла протиснуться между деревьями и кустарниками прямо через лес. Территорию объезжал не спеша, методично. Дорога, то появляясь, то исчезая, петляла между деревьями, поднимаясь на холмы, спускаясь в распадки и пересекая вброд мелкие ручьи. И — тишина. Только мёртвые… а нет, не было там. Ни мёртвых, ни живых — демонов. Вообще никаких следов демонической активности. Ни свежих, ни старых. Как будто их дождём смыло. Это не просто подозрительно — это тревожно. Демоны так не поступают. Они цепляются, жрут, размножаются в хаосе. Полное затишье — предвестник чего-то большого и страшного.

При этом обычного зверья как раз хватало. Я видел косуль, зайцев, дорогу перебегали лисы и даже волки. Похожие на больших безрогих коров, мелькали между деревьями лоси. Меня то ли не замечали, то ли не воспринимали как угрозу.

Я проехал по дороге от усадьбы до самой ЛЭП. Там, за просекой, лес заканчивался, и начиналось кладбище. Чёрные, обгорелые стволы деревьев, полностью выгоревший подлесок. Да уж, хорошо мы вчера отожгли! По полной программе.

Возле просеки я увидел и пожарных. Мужики обедали, и я не стал им мешать. Помахал рукой и поехал в другую сторону.

Заблудиться я не боялся — чуйка, если надо будет, выведет. Другое дело, что далеко не везде я смогу проехать!

И правда, доехать напрямки через лес, параллельно просеке, удалось только до речки, через которую мы перебирались с бензовозом. Покружив по лесу, я выбрался обратно на лесную дорогу и уже по ней доехал обратно до усадьбы, а потом и до деревни.

Там меня встретила уже привычная картина — люди активно работали. Два десятка человек тащили на себе то, что обычно делала вся деревня. Увидев «Ласточку», многие махали рукой. Тихон, как всегда, был в центре событий.

— Ваше сиятельство! — он оторвался от дел и направился ко мне, широко улыбаясь. — Как проехали? Тишь да гладь?

— Тишь да гладь, — подтвердил я, вылезая из машины. — Слишком гладко, Тихон. Демоны так не уходят. Будь готов к любым сюрпризам.

— Да мы всегда готовы, даже не сомневайтесь, — он кивнул на мужиков. — Оружие всё проверено, патроны есть, спим по очереди, дежурство круглосуточное.