Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— А-а-а, снежный человек! — закричала она, давясь от смеха и убегая. — Княже, где санки, мы стратегически отступаем!

— Откуда ж тут санки, — развёл руками князь, наблюдая за рычащим царевичем, бросившемся вдогонку.

— Хватаем твою лодку и вниз! — весело скомандовала Дуня и подтолкнув её к краю, залезла внутрь.

— Евдокия, куда ты? — воскликнул он, хватаясь за бортик, но тут царевич, видя, что негодяйка ускользает у него из-под носа, ласточкой прыгнул в лодку — и князь решительно последовал его примеру.

— Раздавишь, дядька! — завопил Иван Иваныч, но тут же почувствовал, как Юрий извернулся, выталкивая его поверх себя и поддерживая. А лодка, на которую не успели установить парус, помчалась вниз, набирая ход. Берег оказался не только высоким, но ещё и крутым. Евдокия на вдохе издала протяжное:

— И-и-и-их! — вцепилась в бортики и сжалась в комок. Царевич и князь барахтались лёжа, не имея возможности встать, чтобы не опрокинуться.

— Я тебя придушу! — пообещал ей Иван Иваныч, когда лодчонка сбавила ход.

— Хорошо ж прокатились! — хохоча, отмахнулась она — и тут лодка накатилась на что-то. Зубы Евдокии лязгнули, и она вылетела вон.

— Дунька! — вскрикнул царевич, пытаясь её удержать.

— Ох ты ж! — охнул Юрий Васильевич, по которому потоптался племянник. Лодка остановилась, царевич вывалился наружу и подскочил к подружке.

— Иван Иваныч, охолонь, убьешь же родного дядьку, — закряхтела боярышня, усаживаясь на льду и, засмеявшись, привычно для таких случаев добавила: — А ничего так, живенько вышло!

Она хотела лечь и повозить руками по снегу, чтобы оставить отпечаток ангела, но царевич озверел:

— Живенько, говоришь?! Да я чуть богу душу не отдал!

Он зачерпнул двумя руками снег и обрушил его на Дуню.

— А-а-а, — взвизгнула она и не вставая ударила ступнями по ногам царевича, опрокидывая его.

— Я тебе сейчас здесь закопаю, — извиваясь червяком, он как трактор погрёб к ней снег, но Дуня развернулась и собачьими движениями рук начала беспрерывно засыпать его, приговаривая:

— Да куда тебе против меня! Я брата со всей его ордой с ледяной крепости спихивала, а ты один!

Осыпая друг друга снегом, они в азарте столкнулись лбами и замерли. Оба были похожи на снеговиков, хлопающих снежными ресницами. Они одновременно посмотрели в сторону снисходительно наблюдающего за ними князя и не сговариваясь, начали лепить снежки.

— Какой чистенький, — буркнула Евдокия, лепя третий снежок.

— Сидит и ухмыляется, — поддержал её царевич.

— А мы его сейчас…

Князь насмешливо выгнул бровь.

— Пли!!! — скомандовал Иван Иваныч и в Юрия Васильевича полетел снежный залп.

— Ах вы! — князь выпал из лодки и опрокинул её, ставя щитом.

— Это вызов! — провозгласила Дуня и они атаковали князя с разных сторон. А он с медвежьим рёвом крутанулся, и работая руками, как мельница, осыпал нападавших поднятым снегом.

— А-а-а, — радостно визжа, отступила боярышня, а царевич объявил всеобщую мобилизацию. И началась снежная битва за лодку между воями князя и царевича.

За наряженными в снежные шубы деревьями стоял сошедший с дороги отряд воёв во главе с Владом Дракулой и наблюдал за весельем русичей. Он услышал в замке, что царевич выехал за город и поставил шатёр. Владу необходимо было наедине переговорить с Иоаном о делах, но князь Юрие опередил его. При брате царя бывшему господарю просить помощи не хотелось, и Влад поднял руку, чтобы дать команду разворачиваться, но увидев боярышню Евдокию, задержался.

Он её сразу узнал, хотя она была одета в одёжу юноши. Он с любопытством смотрел, как она спрыгнула с лошади и принялась катать снег. Его вои начали посмеиваться, наблюдая за её шалостями. Никто не поторопил Влада: все впитывали в себя чужое веселье. Когда же большая часть русичей устроила шуточную битву, то Влад вернулся на дорогу и сделав небольшой круг, открыто направился к реке.

Евдокия услышала пронзительный свист, все замерли, а потом вои бросились подниматься наверх. Князь быстрым движением уронил её и закрыл опрокинутой лодкой. Он хотел и царевича туда же запихать, но тот по-взрослому рыкнул:

— Не смей! Я буду сражаться со всеми!

Евдокия не успела испугаться. Раздался новый свист и напряжение сошло на нет.

— То гости к нам, — услышала она одного из воёв и неуклюже вылезла, обиженно косясь на мужчин. Никто не помог ей подняться. Уже когда она стала подниматься на крутой берег, то царевич взял её за руку и потянул за собой, ворча, что она похожа на снежном страшилище.

Князь же был серьёзен и старался прикрывать собою племянника с боярышней. Совершенно бесполезный жест, но делал он это интуитивно.

Стоило всем оказаться наверху, как Балашёв с Ильей закрыли Евдокию собою и подвели поближе к Мухе.

— Они тут с самого нашего приезда стояли за деревьями, — шепнул ей Илья. — Мы узнали валашского господаря и сделали вид, что не замечаем их.

— О, — удивилась Дуня и вытянула шею, чтобы разглядеть Влада. Случайно столкнулась взглядом с ним и осторожно помахала рукой, приветствуя и желая здравия. Влад улыбнулся и вежливо кивнул ей.

Евдокия осталась у лошади, пока мужчины переговаривались. Потом князь с царевичем расступились, и Балашёв с Ильей тоже отошли, давая простор своей боярышне. Она засуетилась, торопливо отряхиваясь от снега и не сразу заметила, что на неё все смотрят. Досадуя, что ей не дали времени привести себя в порядок, она честь по чести поприветствовала Влада.

— Преломим хлеб, — пригласил царевич всех к столу.

Слуги откинули полы шатра, и все увидели большой стол, заставленный едой. Евдокия почувствовала, что ужасно проголодалась, но прежде, чем она сделала шаг, Балашёв остановил её:

— Погоди-ка, Евдокия Вячеславна, дай получше почищу тебя от снега.

В руках у него были собраны ветки и ими он начал сбивать с нее налипший снег. Царевич посмотрел на себя, замешкался и с укоризной глянул на боярышню, как будто только она виновата была в его неподобающем виде.

— Я тебя почищу, — крикнула она ему, выхватывая веник у Кузьмы.

Влад смотрел на боярышню охаживающую веником царевича, широко раскрыв глаза — он не понимал происходящего. Его уверяли, что между Иоаном и боярышней нет любовных отношений, но сейчас он собственными глазами увидел высочайшую степень доверия между этими двумя. И опять же ему доносили, что царь и его наследник никому не доверяют, а он наблюдает иное.

Евдокия сделала шаг назад, удовлетворённо рассматривая очищенного от снега царевича. С теплой улыбкой посмотрела на князя, которому помог отряхнуться вой, и перевела взгляд на господаря.

Его глаза изучающе впились в неё — и Дуне стало не по себе. Она продолжала улыбаться, но теплота в ней исчезла, уступив место настороженной вежливости.

От бывшего валашского господаря фонило силой, перемешанной с неуступчивостью. Евдокия уже привыкла общаться с сильными по духу людьми и обладала собственной мягкой силой, но взгляд Влада Дракулы нервировал её. И всё же она не отвела глаза, пытаясь понять его.

Ей показалось, что этот мужчина отчаянно нуждается в любви, что без неё он сгорает, и эта пытка длится годами, но особо мучительно для него то, что он понимает это. Он устал быть непримиримым, не хочет ненавидеть, но другого пути у него нет, и она знала, что он не ошибается. А еще она поняла, что мужчина с таким внутренним огнём не умеет любить, а будет только брать, и всегда ему будет мало!

Евдокия отвернулась и сделала шаг к Юрию Васильевичу, вздыхая полной грудью. Вырваться из плена тёмноглазого господаря было непросто.

Князь еле сдержался, чтобы не обнять её, а она с удовольствием бы позволила ему это, но они просто встали рядом. Она задержалась подле Юрия Васильевича, ощущая себя рядом с ним в безопасности. Он подал ей бокал с питиём.

— Испей, душа моя, — тихо произнёс князь.