Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

— Александр, вчера после Вашего ухода иностранец принёс нам пластинки, что он выпустил в Америке. Мы их прослушали и качеством твоего исполнения остались довольны. Однако одна песня, которая присутствует на второй стороне всех пластинок нам не понравилась. Она чересчур агрессивная и очень похоже, что это запрещённый рок, — сказал псевдомидовец Лебедев.

— То есть Вы хотите сказать, что пять песен мистер Тейлор разместил в несколько необычном порядке?

— Конечно необычном, — сказал замминистра и достал из стола четыре чёрные пластинки с белыми надписями: Vasiin 1, Vasiin 2, Vasiin 3, Vasiin 4.

— Гм… А ничего так дизайн… Чем-то альбом группы «Metallica» напоминает, который был выпущенный в 1991 году, и который так и называется — «The Black Album», — пробубнил я себе под нос, взял пластинку № 1 и, перевернув её, обнаружил там трек лист из двух песен.

https://www.youtube.com/watch?v=eNvUS-6PTbs Cheri Cheri Lady Modern Talking

https://youtu.be/8de2W3rtZsA?t=27 Killing In The Name — Rage Against The Machine

— По-моему не плохо, — констатировал я, абсолютно не поняв какого хрена моя фамилия написана с двумя «и» по центру.

— Неплохо, но на остальных пластинках под номерами: 2,3,4, второй песней, которая находится на второй стороне идёт всё та же роковая композиция — «KillingInTheName». Я не знаю почему он так сделал. Но факт есть факт. Для того, чтобы послушать обычные песни, покупателю приходится купить все четыре пластинки и на каждой из них будет рок!

— Ну я же вам уже говорил, что мистеру Тейлору нравится этот новый стиль. Вот он, вероятно, и пытается всеми силами внедрить его в умы людей, таким вот изощрённым иезуитским способом.

— Ты прав. Вероятно, ему, действительно, нравится этот ужасный рок, и поэтому он сделал именно так. Но нам этот жанр категорически не подходит! К другим четырём песням у нас особых претензий нет, поэтому мы хотели бы, чтобы ты записал обычные лирические песни, а не роковые. У тебя есть такие? — поинтересовался замминистра.

— Есть, конечно, — ответил пионер и достал из школьного портфеля папку с напечатанным текстами, после чего передал её «тройке плюс». (экс Малафеев)

— Это очень хорошо, — похвалил меня замминистра и, чуть смутившись, спросил: — Александр, а почему Вы ходите всё ещё в школьной форме? Ведь Вы же, как мы хорошо знаем, уже закончили с отличием школу и даже поступили в институт — во ВГИК.

— Мне одеть больше нечего, — нечисто сердечно соврал я. — Дело в том, что я хотел купить брюки и кофту, и даже заработал денег на это, но те люди, у которых лежит моя зарплата, отчего-то не хотят мне её отдавать. Приходится донашивать обноски. А ведь скоро зима… Даже не знаю, сумею ли я как-то перекантоваться до тепла.

— Скажи, кто не отдаёт тебе зарплату? — проявил участие замминистра и, посмотрев на экс Малафеева, произнёс: — Товарищ Кравцов, разберитесь пожалуйста. Помогите юноше получить причитающиеся за работу деньги и постарайтесь наказать виновных.

— Иван Сергеевич, неужели ты не понимаешь кого он имеет ввиду? — хохотнул усатый Минаев. — Он же про нас говорит.

— Про нас? — задумчиво произнёс Мячиков и уставился на меня так, словно видит в первый раз в жизни.

— Вчера, в этом кабинете, Вы меня заверили, что финансовый вопрос будет к сегодняшнему утру решён. Хотелось бы услышать принятое решение, — сказал я, не став тянуть кота за все подробности, и, кивнув на свёрнутые в трубочку плакаты, продолжил. — Чтобы не разворачивать мои рисунки лишний раз, скажите, что там с моими кровно заработанными.

— Товарищ Лебедев, — произнёс хозяин кабинета отчего-то передав решение финансового вопроса мидовцу-комитетчику.

Тот налил себе воды, сделал глоток и, посмотрев на меня строгим взглядом, принялся демонстрировать своё красноречие. Он рассказал нам всем, что нашему государству очень нужны деньги — особенно валюта. С другой стороны, частным лицам такие суммы абсолютно не нужны, ибо наше государство может обеспечить граждан и с меньшими денежными средствами. Он говорил ещё много чего, но я особо его не слушал, ибо смысл его речи был давно ясен — деньги мне никто отдавать не собирается, ибо мал ещё, да и, вообще, они мне совершенно без надобности. Когда же Лебедев перешёл в своей речи к обещаниям данным рабочими коллективами в этой пятилетке, я решил прервать его пламенную речь.

— Товарищ Лебедев, не нужно сыпать цифрами лишний раз. Озвучьте только одну. Просто скажите, какую сумму от ста тысяч долларов, которые я заработал честным трудом, вы готовы передать мне в безраздельное пользование.

— Александр, Вы должны, Вы просто обязаны нас понять, у советского человека не может быть таких денег, нажитых честным трудом. Это вносит дисбаланс в социалистическую систему, — встрял в разговор усатый.

— Сумму! — не приклонено стоял на своём пионер. — Не надо лишних слов. Просто назовите сумму.

— Три процента, — произнёс Лебедев и вновь налил себе воды в стакан.

— Граждане, вы чего, совсем, что ль стыд потеряли?! Это же грабёж! Грабёж средь бела дня!!

— Васин, ты говори да не заговаривайся! Ты не в бане, — одёрнул меня Мячиков. — Почему тебе не нравится сумма? Ты сколько времени песни записывал? Месяц. Так вот за месяц ты получишь три тысячи триста рублей! И тебе этого мало? Это же огромные деньги! У нас в стране никто таких денег за месяц не зарабатывает! А многие, так и за год столько заработать не смогут.

— Вы неправы насчёт того, что я работал всего месяц. Те песни мне давались с большим трудом и придумывал я их несколько лет, — попытался рассказать о сверх великих трудностей в воровстве чужого контента.

— Прекрати, это твоё… про несколько лет, — махнул рукой Лебедев. — Мы вчера видели, как ты придумываешь, так, что не надо тут…

— Но всё равно, товарищи, я чувствую себя обманутым. Три процента, неважно от какой суммы — это очень мало. Например, граждане, которые находят клад получают от государства двадцать пять процентов. Так почему бы нам не пойти по этому пути и не приравнять мои песни к кладу? Ведь они мировые шедевры, а не песни! А?

Глава 12

— Саша, у тебя были изданы пластинки тут и на Западе, твои песни поют известные певцы, авторские отчисления тебе будут идти сплошным потоком, к тому же уже принято решение выпустить книги с твоими романами, так неужели тебе этого мало? Разве только о себе должен думать советский человек? Разве советский человек хапуга? У нас шахтёры, не вылезающие из забоя, получают по двести двадцать рублей. У нас водители, работающие на маршрутах по двенадцать часов, получают сто пятьдесят рублей, у нас медсёстры получают по сто-сто двадцать, а ты, Саша, будешь получать никак не меньше пяти тысяч в месяц, и этого ты считаешь мало? Не по-советски ты мыслишь, Александр! — отчитал меня товарищ Лебедев. — Не правильно пока у тебя сформированы твои идеологические ориентиры.

— Может и неправильные у меня эти ориентиры, — сказал я и вздохнул, — однако, хотя я вас прекрасно понимаю, но принять то, что вы мне предложили, не могу, по той причине, что такой мизерный процент меня крайне оскорбляет. Считайте вы меня пристыдили, и я всё осознал. Поэтому я полностью отказываюсь от денег, которые мне привёз американский продюсер и прошу ту долю, которую вы мне тут насчитали получить и пропить её всю до копейки в каком-нибудь ближайшем ресторане. Мне она не нужна. С сегодняшнего дня с большой сценой я завязываю и отныне буду играть только в кабаках, где благодарная публика накидает мне в кубышку уж по более того, что решили с барского плеча кинуть мне вы, — с этими словами пионер встал и, взяв ватманы, собрался на выход.

— Стой, Васин! Зачем ты так говоришь, словно мы собрались украсть твои деньги?! Ты не можешь сейчас уйти. Сейчас приедет американец. Мы должны с ним подписать контракт, — запаниковал Лебедев. — Сам посол Соединённых Штатов следит за развитием событий! Ты хочешь международного скандала?