Вторая попытка (СИ) - Романов Герман Иванович

Зиновий Петрович молчал — да что говорить в такой ситуации, когда император прозрел, и многие из деяний Витте, которые он раньше принимал за благотворные для России, оказались на самом деле вредоносными. И если поодиночке они ничего не говорили, то собранные все вместе, свидетельствовали о долгой и коварной, тут не спишешь на ошибки, деятельности.

— Не спорю, денежная реформа принесла благо его «золотым обеспечением рубля», но обесценило серебро, в котором он чеканился в полтора раза. Вы правы — это вредительство в угоду иностранных держав, выполненное по их настоянию. Счет идет на триста миллионов, коими можно было подсчитать ущерб по весу полновесной монеты.

Царь раздраженно указал на несколько стопочек золотых и серебряных монет, которые Зиновий Петрович выложил на стол из шкатулочки с подсчетами на бумаге — Николай Александрович быстро перебрал их, посмотрел в записи, и взбесился, хотя сдерживал ярость. Теперь самодержец увидел ситуацию в совершенно ином виде. Теперь то, что на самом деле произошло в ходе денежной реформы 1897 году с серебряным рублем, выглядело совсем иначе. До нее рубль ходил по отношению к франку как один к четырем, и все объяснялось просто — золотая монета в пять рублей полностью соответствовала по пробе и весу наполеондору в двадцать франков. В серебре было точно такое же отношение — полуполтина в 25 копеек равна одному, а полтинник двум франкам. Однако в ходе реформаторства Витте «империал» стал не десятирублевиком, а достоинством в 15 рублей, «полуимпериал» уже в семь рублей с полтиной, причем номинал чеканился на тех же самых монетах, что чеканились прежде. Просто золотое «наполнение» рубля уменьшилось в полтора раза, а курс стал один к двум с половиной. А вот серебряное «содержание» осталось таким же, в 20 грамм, в то время как равная сумма во франках, если поменять золото на серебро, теперь равнялась 12, 5 граммам. То есть наполеондор в серебре весил сто грамм ровно, но во франках, а в рублях уже 150 грамм, что не могло не вызвать «добровольного обесценивания» драгоценного металла. И это на фоне того, что марка великого княжества Финляндского чеканилась исходя из французского, а не русского стандарта.

Государственный долг правительство, вернее сам господин Витте, только путем обесценивания русского серебра, «добровольно» увеличил на полтора миллиона пудов серебра и нанес ущерб державе только на этой одной «реформе», которую можно смело назвать «аферой», в полтора миллиарда рублей. Так что только оставалось ответить на один вопрос, который задавали древние — «cue prodest»⁈

Рожественский получил хорошую консультацию от одного влиятельного промышленника и банкира, что озвучил цифру ушедшего во многих тоннах серебра. А также привели мнение действительно честных сановников, что протестовали против такой вредной реформы, и тех, кто получил «преференции» от иностранных банков за ее «проталкивание». Кроме того, его ознакомили с детальными выкладками стоимости строительства КВЖД и порта Дальний — наместник Алексеев давно «точил зуб» на всесильного сановника, и давно «копал яму» под него.

Настоящие цифры потрясли начальника ГМШ — у Витте имелись серьезные недоброжелатели, причем из числа противников иностранного закабаления немощной русской промышленности, в которой всячески препятствовали развитию многих отраслей. И нити вели в Лондон и Париж, союзников по будущему «сердечному согласию» — Антанте. И после поражения России в войне с Японией закабаление займами только усилилось, в то время как деньги имелись, ведь объемы реального золота, что в виде монет ходили по стране превысили более полумиллиарда. В то время как количество бумажных рублей серьезно уменьшилось, почти в три раза по сравнению с дореформенными годами. И этот процесс продолжался, что отчетливо видно в сравнении с иными цифрами, что стояли в столбцах посвященным европейским странам. Россию буквально «душил» недостаток наличности, который министерство финансов буквально насаждало всеми средствами. Такая политика напрямую влияла на подготовку Российского императорского флота к войне, вероятность которой все видели вот уже на протяжении восьми лет. И знакомство с конкретными цифрами разъярило Рожественского, и он осмелился сделать то, на что в иной ситуации не решился — но прошедший Цусиму адмирал уже не смог сдержаться.

— Я не финансист, государь, но по роду моей деятельности вынужден хоть немного разбираться в денежных вопросах. Да и со знающими людьми имел беседы по этим проблемам. Можно было просто напечатать новых ассигнаций и приравнять их курс к купюрам прежним как один к полутора. Это позволило бы держать курс по отношению к франку как один к четырем, и не привело бы к искусственному «обесцениванию» русского серебра, а частично и медной монеты, которой потребовалось намного больше, если взять по чистому весу, по отношению к «новому» номиналу. Вот это была бы действительно «экономия» ресурсов государственных. А по тем ценам, за которые построили КВЖД и ее южную ветку, если бы не дать Витте вывести деньги во французские банки, перечень которых я вам приложил в этой записке, то хватило бы построить во Владивостоке первоклассный морской завод. И выкупить у Крампа из САСШ к нему не один броненосец «Ретвизан», а четыре, и к нему два «Варяга» — как и предлагал этот господин. Пожалуй, хватило бы и на достройку второго пути по всей линии Транссиба, на который ушло вдвое меньше средств, чем на не такую уж и длинную КВЖД. И кроме того, государь, по этим бумагам можно судить и о том, что Сергей Юльевич сознательно желал, чтобы армия и флот вашего императорского величества потерпели поражение от врага внешнего, чтобы потом воспользоваться поползновениями врага внутреннего…

— Измена⁈ Вы уверены в этом, Зиновий Петрович⁈

— Государь, зачем мне лгать вам? Броненосцы можно было отремонтировать во Владивостоке, как раньше делали в Нагасаки. Это вышло бы в несколько раз дешевле, чем купленный кардиф на дорогу и капитальный ремонт котлов и машин после долгого перехода. Но к оному не приступали — вот здесь говориться о полной готовности к ремонту броненосцев адмирала Чухнина, а вот тут записка управляющему, что должные средства в казне отсутствуют, и теперь флоту требуется ждать их поступления, как и выполнения заводами первоочередных государственных заказов. И мне как то не верится, что принимающие это решение, которое могло стать погибельным, не знали о том заранее. Но для чего-то они его приняли? Ответ можно найти на пополнившихся счетах персон во французских банках — ведь именно Парижу очень хочется еще больше вогнать нас в займы, и не проводить дальше активную восточную политику. Но я не жандарм чтобы разбираться в причинах оных деяний, идет война и флот вашего императорского величества обязательно должен одержать победу вопреки усилиям этих господ.

Лицо императора покрылось багровыми пятнами, и Николай Александрович раздраженно прошелся по кабинету. Узнать что несколько министров — финансов, военного, по иностранным делам фактически саботировали высочайшие указания, стало страшным ударом по самолюбию. И при этом казнокрадство чудовищных размеров, с нанесение грандиозных убытков казне, которые раньше выдавались как необходимость, «экономия» и благодеяние. Просто никто не рисковал связываться с всемогущим сановником, но он, прошедший Цусиму, ошельмованный в суде, узнав в точности, что творилось за кулисами будущей войны, рискнул.

— Я сам займусь этим делом, — в охрипшем голосе императора не послышалось ничего доброго…

Таблица перевода «номинала» золотых монет согласно реформе С. Ю. Витте. При этом двадцатиграммовый вес серебряного рубля остался неизменным…

Глава 34

— Вы правы, Степан Осипович — только бой состоится до полудня, раз мы не отошли далеко к югу, как я предлагал.

— Тем лучше, Михаил Павлович, потому что броненосцы хорошо защищены, и чтобы утопить его в бою, потребуется много снарядов. Но ничего — мы начнем схватку, а через часок, а то и меньше, если противник начнет отворот к весту, должен подоспеть Дмитрий Густавович со своим отрядом. Заметьте, впервые беспроволочный телеграф донес о противнике задолго до того, как он появился. А сейчас мы с вами посмотрим, насколько крепкими англичане построили для японцев свои корабли.