Олегархат им. тов. Сталина (СИ) - Номен Квинтус

А еще в Анджу завод параллельно с соляркой стал производить приличное количество карбамида, что серьезно поспособствовало повышению урожаев. Все равно своих продуктов людям Кима не хватало — но уже даже простым крестьянам стало ясно, что это — явление временное. Очень временное, настолько временное, что до самого тупого крестьянина дошло: если поработать поусерднее, то жизнь станет заметно лучше: проведенный летом «эксперимент» с посадками картошки (в основном на «личных участках», которые крестьянам было разрешено устраивать «в неудобных местах»), показал, что крестьянин и себе довольно сытую жизнь обеспечить может, и горожан подкормить. Конечно, вкалывать этим крестьянам приходилось как карлам — но результат (в их глазах) того стоил: ведь обустройство небольших террас на склонах было работой очень тяжелой, однако эти участки закреплялись по новому закону на крестьянской семьей на десять лет. К тому же и с бензином стало много легче, его даже относительно свободно продавать стали — а еще стали продавать маленькие мотоблоки. Совсем маленькие, однако с таким блоком можно было и от лошади отказаться, а если лошадь кормить не надо, то можно вместо лошади кормить свинью. А может быть, в особенности если с соседом объединиться, и корову…

За все лето я и не отдохнула, и так ничего толком и не сделала. То есть «запустила» сокращение одного водохранилища, к осени продавила постановление по поводу перехода к котлам сверхвысокого давления — и, в общем-то, всё. Зато успела снова «познакомиться с детьми»: я же младших почти год не видела! То есть видела, мы буквально каждый день отсылали друг другу видеокассеты, но через несколько дней после возвращения в Москву обратила внимание, что Зоя, когда меня о чем-то спрашивала, ответа почти никогда не дожидалась, а просто уходила по своим делам. И мне не меньше недели после этого потребовалось, чтобы понять: она уже привыкла к тому, что на ее вопросы я отвечаю через пару дней…

Но за лето ситуация все же исправилась, и мы снова с детьми стали именно семьей, в которой все друг друга любят и стараются быть вместе. И мы вместе ходили гулять, в кино несколько раз вместе ходили: в кинотеатрах теперь постоянно устраивали «детские» сеансы с мультиками. А в сентябре Вася по-настоящему пошел в школу, на этом уже Ника настояла. И настояла точно не зря: старший из школы приходил очень довольный, ведь там было столько других детей! С которыми и поиграть можно было на перемене, и просто поговорить… кстати, Ника мне сказала, что в корейской «школе» остальные дети — то есть корейцы — как-то очень быстро перешли на русский язык. И меня это вообще не удивило, я просто вспомнила «аналогичную историю», рассказанную мне одним знакомым «в той жизни». Он несколько лет проработал в Штатах, квартирку там снимал в недорогом комплексе. В довольно большом: там квартир было заметно за полторы сотни, и в них в основном молодые семьи жили. Со всего мира семью: китайцы, корейцы, вьетнамцы, европейцы из всех стран, африканцы со всего континента: рядом была клиника, в которой обучали «для развивающихся стран» младший медперсонал. И детей там было очень много. А потом в комплекс заехала русская семья, родители с сыном лет шести — и месяца через три все мелкие дети во дворе общались между собой по-русски. Где-то через полгода эта семья съехала, но когда сам он уже уезжал, то есть через пару лет, вся малышня во дворе (причем «новая», все, кто с русским мальчишкой общался, тоже уехали) по-прежнему говорили на русском. Вот уж воистину «язык межнационального общения»!

Правда, ближе к концу октября мне его учительница пожаловалась, что она перестает понимать, о чем дети в классе говорят: Васька начал всех одноклассников учить корейскому и с заметным успехом. Но дети, думаю, скоро все это забудут: они часто даже какие-то «тайные языки» придумывают специально чтобы их взрослые не понимали, а тут уже готовый имеется — но обычно это увлечение уже ко второму классу проходит. Так что после недолгого на эту тему разговора мы решили, что пусть детишки развлекаются: русский-то они, чтобы уроки делать, точно не забудут.

Еще в семье произошла «приятная утрата»: Любаша довольно внезапно вышла замуж (за одного из Сережиных инженеров, с которым как раз дома и познакомилась) и убыла жить к мужу. А новых племянниц за лето не прибавилось — но я все же думаю, что они просто не успели подрасти и скоро к нам очередное пополнение прибудет. И, имея это в виду, стала раздумывать, что еще мне предстоит сделать. То есть «текучка» в КПТ и в Совмине мимо меня не просвистывала, но это было именно текучкой — а хотелось чего-нибудь эдакого. А как говорили какие-то древние мудрецы, бойтесь своих желаний, и на очередном «совещании в верхах в узком кругу» после того, как я и Павел Анатольевич выяснили, что на некоторые вещи мы смотрим все же совершенно одинаково, Николай Семенович сказал:

— Светик, мы тут подумали… у Павла Анатольевича работа очень важная и он сильно занят, а ты…

— А я сижу тут, ничего не делаю, в потолок плюю…

— Эх, побольше бы нам таких плевальщиц! Но вот лично я думаю, что по данному вопросу всю координацию придется тебе на себя взять. И ты не подумай чего плохого, мы вовсе не считаем, что ты у нас самая умная, — при этих словах он не удержался и откровенно заржал. — Светик, ты и сама видишь, сколько придется этой самой информации перелопачивать, а у нас кроме тебя так с вычислительными системами никто работать не научился. А молодежь зеленую на такую работу, сама понимаешь… они дров наломают.

— А я не наломаю…

— Ты — точно нет. Но в любом случае все мы тебе поможем, опять же, Елена Николаевна уже завтра в Москву возвращается.

— А я со своей стороны скажу, — мое задумчивое молчание прервал уже Пантелеймон Кондратьевич. — Мне плевать на ваши разногласия с политикой партии, я и сам, бывает, с ней не согласен. Поэтому я своей властью, партийной властью принимаю вас в партию и назначаю ответственным секретарем ЦК, курирующим все, что к вопросу относится. Работу закончите — можете писать заявление, я вас из партии исключу, если это для вас так важно, даже без выговора исключу, а, наоборот, с благодарностью, но пока работа не сделана, будете, Светлана Владимировна, человеком партийным. А заодно и мужа не только по административной части, но и по партийной гнобить сможете, — и он тоже рассмеялся. У вас к кому-то из нас вопросы остались?

— У меня вопрос: а партвзносы мне платить куда придется?

— Никуда, у вас будет зарплата как у секретаря ЦК, мы эти взносы из нее сразу и вычтем. Других вопросов нет? Ну что, тогда расходимся и приступаем к работе. А вы, Павел Анатольевич, особо проследите…

Глава 15

В начале октября в Корее заработала первая «обновленная» линия на крупнейшем свинцово-цинковом заводе, и товарищ Ким сразу расплатился за поставленные ему несколько сотен компов. Потому что с этой линии в СССР стало поставляться по целых шесть килограммов индия в сутки. Но это линия только заработала, там техпроцессы до конца еще не были отлажены — а вот когда все заработает как надо, то линия будет выдавать индия уже по десять-двенадцать килограммов. Правда, за эту линию корейцам еще пару лет придется отдавать Советскому Союзу вложенные в нее деньги, но товарищ Ким Ирсен считать умел и подписал договор о том, что на заводе все четыре линии будут модернизированы под эту передовую технологию. А платить за модернизацию он должен не одним индием: с завода-то шел только полуфабрикат ценного металла, а металл подешевле отправлялся в СССР в уже переработанном виде: новенький завод в Хамхыне делал для СССР (ну и для Кореи, конечно, тоже) автомобильные аккумуляторы. Причем корейские были на треть дешевле тех, что делались в СССР, и не потому что Советский Союз пытался облапошить наивных корейцев. Корейцы наивными отнюдь не были, но у них все необходимое сырье было сильно дешевле, да и рабочие получали заметно меньшие зарплаты — а торговля между СССР и Кореей шла «по социалистическим ценам», то есть прибыль в цену товаров не закладывалась. И это, сколь ни странным может показаться на первый взгляд, было выгодно обеим сторонам.