Благословенный. Книга 5 (СИ) - Коллингвуд Виктор

— Посмотрите туда, сэр!

Сэр Чарльз обернулся и, не веря глазам, остолбенел.

Чёрные тучи на западе, грозно подсвеченные заходящим солнцем, то и дело прорезаемые вспышками молний, неспешно приближались к полуострову. Гроза! Чёрт побери, это была гроза…

О’Хара никогда не было сильно религиозен, но сейчас он буквально сполз из кресла на колени и начал молиться:

'Боже всемогущий! Принеси нам дождь! Пусть ветер принесёт эти чёртовы тучи к нам! Не дай нам всем помереть от жажды!

* * *

В Гибралтаре шёл ливень. Струи дождя, раскаты грома, резкие, сбивающие с ног порывы ветра, бросавшие в лица целые пригоршни воды, — всё, что обычно заставляет людей прятаться под крыши, теперь вызывали лишь шутки и счастливый смех.

Но особенно усердно офицеры и солдаты упражнялись в остроумии по поводу не вовремя затеянного испанцами обстрела. Их бомбы взмывали к небу и разрывались где-то высоко в небесах над землёй, будто бы «доны» по примеру древнего царя Ксеркса, приказавшего высечь море, решили расстрелять эту тучу принёсшую англичанам долгожданную влагу!

— Вот идиоты! Что они пытаются этим достичь?

— Может у них просто сбился прицел?

— У всех сразу? Ты посмотри — все бомбы взрываются, даже не коснувшись земли?

— Может они пытаются поразить нас сверху осколками? Они же уже обстреливали нас такими снарядами!

— Д я уже не знаю что подумать! Но если мы говорим об испанцах они готовы на любую глупость! Не удивлюсь, если завтра они выложат в горах гигантскую икону Девы Марии в надежде, что она поможет им овладеть Гибралтаром!

* * *

Дождь шёл весь день и половину ночи, заботливо наполняя цистерны Гибралтара водой, а сердца защитников Скалы — надеждой. А утром случилось ещё одно неординарное событие: Гибралтар посетил глава иностранного представительства! В море заметили парус под белым флагом. Вскоре судно с парламентёрами, не обстреливаемое ни англичанами, ни испанцами, бросило якорь прямо под грозными жёрлами орудий несокрушимого Королевского Бастиона. Со шхуны под белым флагом сошёл молодой господин, представившийся адъютантом Михаила Илларионовича Кутузова, генерал-аншефа, русского посланника при мадридском дворе, и попросивший для него аудиенцию губернатора.

Посовещавшись, офицеры послали за О’Хара. Как только русским стало известно, что тот скоро прибудет, со шхуны перекинули сходни, и на берег сошёл немолодой грузный господин с изуродованным шрамами лицом. Один глаз у него явно не действовал, но зато второй очень живо и как-то… нехорошо, что ли, пробежался по всем портовым укреплениям города.

— Мистер Кутузов?

Пожилой господин обернулся. Оказалось, это прибыл адъютант губернатора, дабы выяснить, что за незваные гости отшвартовались так близко от грозных орудий Королевского бастиона.

— Да, господа. Это я. Извольте проводить меня к губернатору О’Хара!

— Губернатор очень сильно занят! — холодно отвечал капитан Торнтон, высокомерно посматривая на этого русского хлыща, несущего в своей внешности все знаки роскошной жизни, недоступной осаждённым.

«Небось, уговаривать сдаться приехал. Нет уж! Воды у нас теперь вдоволь, а пороха на десять лет хватит» — мрачно подумал юноша.

Мистер Кутузофф мягко улыбнулся.

— Передайте губернатору, что речь идёт о жизни и смерти, причём дорога каждая минута. Я здесь для того чтобы предотвратить множество смертей, в том числе и вашу, сэр!

Капитан отдал честь и отправил одного из молодых энсинов доложить губернатору.

Прошло всего лишь четверть часа, и губернатор О’Хара любезно спустился к набережной и в сопровождении небольшой свиты

— Я решил облегчить вам и избавить вас от обязанности, который все мы здесь платим тяжкую дань — от бесконечной ходьбы по гибралтарским лестницам! — объяснил он своё появление на побережье.

На самом деле О’Хара очень не хотел пускать гостя вглубь своей территории, дабы хитрый русский не высмотрел что-то такое чего ему видеть не полагается. А в том, что русский хитёр, и обладает глазомером опытного военного, сомневаться не приходилось. Шрамы на лице, рытвина на виске от пулевого ранения обличали в нём бывалого солдата; а лукавый взгляд прищуренного глаза, придававшей гостю некий кабаний облик, не оставлял сомнений, что за этим высоким, покрытым седеющими волосами лбом скрывается самый ловкий и изворотливый ум…

Улыбаясь самым любезнейшим образом, русский вельможа картинно всплеснул руками.

— Сэр Чарльз, ваша любезность предугадывает самые смелые мои пожелания! Чрезвычайно рад познакомиться с вами; счастлив видеть вас живым и здоровым. Ведь вы здоровы, не так ли? Не чувствуете недомогания?

— Благодарю! — произнёс губернатор, несколько растерянный таким напором любезностей и неожиданным беспокойством о его здоровье доселе незнакомой ему персоны.

— Вот и прекрасно! Очевидно, вы ещё не обновляли запасы воды в вашем доме? Не заливали воду из общественных цистерн?

Нет, насколько О’Хара был осведомлен о хозяйственном состоянии его дома, воду последнего ливня ему пока не завозили. В его резиденции имелась отдельная цистерна, к тому же неделю назад ему доставили два бочонка приличной воды (и несколько — портера) с борта прорвавшегося в гавань брига.

— Вы проделали этот путь из Петербурга, чтобы осведомиться о состоянии моих водных запасов? Уверяю вас, они обильны объёмами и превосходны по качеству! — холодно ответил сэр Чарльз, не нашедший причины для подобного рода расспросов и в итоге решивший, что русский просто устроил какое-то недостойное фиглярство.

— Нет, что вы! — совершенно не оскорбившись, отвечал Михаил Илларионович. — Из Петербурга я ехал представлять при мадридском дворе интересы моего императора, а здесь я нахожусь исключительно из моего глубочайшего расположения к вам и сочувствия вашей нелёгкой борьбе!

И гость улыбнулся, став ещё сильнее похож на дружелюбного, любезного, изрядно говорящего по-французски дикого вепря.

— Я всё же не понимаю вас, мистер Кутузофф! Возможно, вы соблаговолите выражаться яснее? — губернатор начал терять терпение. — Сообщите уже цель вашего визита, или перестаньте тратить моё время — оно мне крайне дорого.

— О, нет ничего проще! Буквально несколько мгновений, и я вам всё разъясню! Давайте её сюда, господа! — последнюю фразу незваный гость произнес, обернувшись к экипажу шхуны, и адресуя её, очевидно, одному из офицеров на борту, поскольку произнесена она была также на французском. На маленьком кораблике началось движение, и вскоре два матроса, тяжело шагая по сходням, понесли на берег завёрнутый в материю округлый предмет.

— Человеколюбие — вот истинная причина моего появления здесь! — пафосно произнёс гость. — Если я могу предотвратить трагедию, сохранить чьи-то жизни, избавить людей от мучительной смерти — я не то что из Петербурга — я с Борнео готов лететь на всех парусах! Так вот…. давайте, разворачивайте!

Матросы раскрыли кусок парусины и вывалили содержимое на каменные плиты мола.

— Гм, это что у вас тут? — изумлённо спросил Чарльз О’Хара, невольно отступая назад, в то время как его офицеры, бледнея, положили ладони на эфесы шпаг. — Чертовски похоже на бомбу!

— Вы совершенно правы! — радостно подтвердил мистер Кутузофф, всем видом своим давая понять, как он доволен догадливости губернатора. — Действительно, это испанская бомба, разрезанная на две части. Уверяю вас, она совершенно безопасна — мы проделали с ней 8 миль по морю, и всё это время она вела себя самым наилучшим образом. Будьте так любезны, сэр, подойдите ближе: я хочу вам кое-что пояснить!

Это мгновение сэр Чарльз колебался, но русский источал такую любезность, уверенность и дружелюбие, совершенно спокойно чувствуя себя рядом со смертоносным снарядом, что не подойти к нему в глазах офицеров гарнизона оказалось бы страшной трусостью.

— Подходите и вы, господа — вам это тоже будет крайне интересно! — радушно пригласил русский и капитана Торнтона с майором Хэмилтоном. Те покосились на губернатора — такая развязность гостя, распоряжавшегося офицерами Его Величества в присутствии их командующего, могла бы сойти за невежливость. Но в голосе и жестах русского было столько дружелюбия и простоты, что сомнения господ офицеров отпали, и они приблизились к Кутузову, оставаясь, впрочем, настороже.