Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей

Вокруг аэродрома спешно устанавливают турели под «эрликоны», а лейтенант командующий ротой охраны, с озабоченным видом осматривает периметр аэродрома и намечает узлы его обороны. Учитывая тот факт, что сегодня у нас завтрака фактически не было, то понятную радость и оживление у лётчиков вызвало наличие горячего питания и не только для пилотов, но и для всего нашего техсостава. Пока мы, не торопясь и со вкусом обедали в полевой столовой, наши механики уже закончили обслуживание самолётов, а оружейники успели перезарядить пулемёты с пушками и подвесить бомбы. Решив дать лётчикам лишних пятнадцать минут «на перекур», сходил с Очоа на бомбосклад, а затем с Пабло проверили наличие бензина в топливных цистернах. Порядок! Можно взлетать. Но подходя к любителям подымить неожиданно для себя услышал разговор на повышенных тонах. «Парагвайцы» что-то настойчиво втолковывают Франку Тинкеру, но тот явно не соглашается с тем, что ему говорят «старшие товарищи» и даже огрызается, под насмешливые комментарии остальных пилотов. Вот этого мне ещё не хватало!

— Господа, я что-то пропустил? Норман, в чём дело? — Дрисколл досадливо морщится и нехотя кивает на своего ведомого:

— Да вот, командир. Пытаемся воспитывать молодёжь, но похоже, что всё бесполезно. У дяди Тинкера в Нью-Джерси есть небольшое ранчо для разведения лошадей. Так этот вот «Ковбой» провёл на той конеферме всё своё детство. И сейчас заявляет мне, что ликвидация лошадей мятежников — это ничем не оправданная жестокость и выполнять такой приказ безнравственно с точки зрения гуманизма. Я ещё в первом вылете обратил внимание на то, что Франк стреляет только по машинам, но посчитал это случайностью. Однако это повторилось и во втором вылете, и в третьем. Его бы к нам в Гранд Чако, вот там бы он быстро от своих иллюзий избавился! — Норман брезгливо сплёвывает на землю, а я замираю от возмущения, вот же засранец!

Так это что же тогда у нас получается? Выходит, что я жестокий и беспринципный тип, получающий садистское удовольствие от расстрела невинных животинок? Я что, от счастья кипятком писался, когда на гашетки нажимал? Но вот Тинкер оказывается у нас весь такой «белый и пушистый»… Тогда какого хрена он вообще в армию пошёл? Он что не догадывался, что здесь стреляют и даже иногда убивают, и не только людей, но и его любимых коняшек? Гадство! Закрываю глаза, медленно перевожу дыхание и успокоившись, включаюсь в разговор.

— Норман, если бы мы были в Гранд Чако, то Франк Тинкер не смолил бы сейчас свою папироску, а находился бы уже под арестом! — поворачиваюсь к Порфёненко:

— Владимир Николаевич, что ожидает лётчика, отказавшегося выполнять приказ своего комэска? — командир второго звена озадачено чешет свой затылок и неуверенно произносит:

— Михаил Григорьевич, я вообще-то такого не припоминаю, но, наверное, как минимум суд офицерской чести?

— Нет, Вольдемар! — в разговор встревает мой ведомый. — Невыполнение приказа командира в бою, это измена присяге и обычно рассматривается только военным трибуналом! — весёлые улыбки пилотов как-то быстро пропадают с лиц, а Франк Тинкер начинает бледнеть, но я «поправляю» Уолтера и обращаюсь уже к «Ковбою»:

— Ты не давали присягу ни мне, ни Испании, так что ни трибунала, ни даже суда офицерской чести у нас в эскадрильи не предусмотрено. Но все вы подписывали контракт со мной, как с арматором частной военной компании. Я вправе расторгнуть этот контракт за ненадлежащее его исполнение. Там, — показываю в направлении небольшой кучки людей, устанавливающих палатки, — находятся пилоты потерявшие сегодня свои самолёты. Любой из них с радостью займёт твоё место, а я хоть и без радости, но приму его в свою эскадрилью. Лучше потратить своё время на обучение нового пилота, но быть уверенным в том, что мой приказ будет выполнен в точности, а не интерпретирован в угоду чьему-то мнению или предпочтениям. Тебе сейчас решать, с нами ты или списываешься на берег?

— Я с вами! Я всё понял! — ладно, дам ему ещё один шанс.

— Норман проследишь за тем, чтоб все встреченные вами повозки достались Франку. После боя мы вместе решим, останется он в эскадрильи или нет. — честно говоря, лишаться такого пилота мне и самому не хочется, но и геморрой на ровном месте мне тоже не нужен.

Очередной вылет. В этот раз на целенаправленную зачистку предполья у форта и вытеснение противника за пределы границ Алавы. Но вот бомбить захваченный мятежниками посёлок Ривабеллоза категарически запретил. Там всё-таки медсанбат находится и истерические вопли в газетах мятежников, что «подлые республиканцы бомбят раненых», нам совсем ни к чему. К тому же этот посёлок входит в провинцию Алава и там проживают её граждане. Освободить его — это одно, но вот стереть захватчиков «в пыль» вместе с его жителями, это уже совсем другое. Так что только «активно вытесняем» противника с захваченной территории, наглядно показывая своими пулемётами, что «здесь им не рады». Ответный огонь с земли по нам тоже ведётся, но какой-то он совсем уж «неубедительный». Тем более, что на любую пулемётную очередь с земли, сразу же прилетало как минимум четыре крайне обозлённых «шершня» и укусы этих «насекомых» для слишком непонятливых становились уже смертельными. На новую «базу» возвращаемся сильно уставшие, но очень довольные своей работой. Задание командования фактически выполнено, нам осталось только окончательно закрепить достигнутый успех. А на земле меня уже поджидает Сен-Жак и судя по его нетерпеливому подпрыгиванию, «горячие новости» просто не дают ему спокойно стоять на месте.

— Мишель, президента чуть инфаркт не хватил прямо в кабинете, когда он только услышал о численности наступающих. Его разведка опять всё проспала! По её сведениям, в Миранда-де-Эбро кроме гарнизона вообще никаких войск не должно находиться. Начальник разведки уже отстранён от своей должности. Ох, и полетят сейчас чьи-то головы! — Шарль шумно переводит дух и продолжает тараторить:

— В Витории объявлена полная мобилизация. Из обывателей спешно формируются роты ополчения и сразу отправляются на фронт. В Бильбао остановлены практически все заводы и фабрики, а рабочие батальоны уже выходят в сторону Витории. Но вот в руководстве страны царит полная неразбериха. Агирре рвёт и мечет, так как без его разрешения все пять батальонов, охранявших границу с Кантабрией, именно туда и отправлены чтоб купировать прорыв мятежников к Сантандеру. Но вот кто дал такой приказ войскам до сих неизвестно. Командующий воздушными силами северного фронта погиб во время первого авианалёта мятежников на Хихон и обязанности командующего на себя временно возложил подполковник Луна, но опять же самовольно и без всякого на то согласия президента и парламента. Все твои предложения по тыловому обеспечению «Корсаров», охране и защите аэродрома, а также по дополнительному снабжению эскадрильи боеприпасами приняты к исполнению без возражения и в полном объёме. По поводу твоего предложения о переводе правительства и депутатов кортесов в Бильбао Хосе Агирре полностью с тобой согласен, но для этого необходимо решение самого парламента. Собственно, этим они сейчас и занимаются на своём экстренном заседании. Считаю, что такое решение Кортесами будет приято, если и не совсем единогласно, то большинством голосов уж точно. Всё-таки среди депутатов откровенных идиотов нет. — Сен-Жак на минуту замолкает.

— Мишель, да ты никак спишь? — мой зам возмущённо фыркает. Открываю глаза и яростно растираю лицо. Устал как собака!

— Нет, не сплю и тебя слышу прекрасно. То, что кто-то умыкнул у президента пять тысяч бойцов я понял. Так ему и надо, тут он сам себя перехитрил. Но вполне допускаю, что это сами командиры батальонов приняли такое решение. Дисциплина в этих формированиях ни к чёрту не годится. Все вооружённые силы Страны Басков на сегодняшний день составляют всего тридцать тысяч солдат. Это я слышал ещё от подполковника Луна, но вот держать целых пять своих батальонов на границе с Кантабрией? Для возможного сдерживания прорыва в Басконию анархистов и социалистов? Это же верх идиотизма! Но да вот чего ещё можно ожидать от такого политика, ни в грош не ставящего своё военное командование. Все они тут на диктатуре и вождизме помешаны. Что Хосе Агирре, что его тёзка Буэнавентура Дуррути. Ладно Санхурхо в вожди рвётся, так он хоть военный и генерал, а вот эти-то куда пыжатся? — обречённо вздыхаю.