Война за мир (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Да, Всеволод являлся младшим соправителем и технически мог взять руководство на себя. Но он был молод. И он был не Николай. Да и команда, которую за столько лет создал пятнадцатый Император России, была адаптирована и «заточена» под него, а не под его сына. Со всеми, как говорится, вытекающими.

Так или иначе, но Генрих заснулся в конце 26 апреля 1925 года с довольной улыбкой и крайне благодушным настроением. Задуманное им свершилось. Пусть и не идеально, но свершилось. Оставалось лишь дожать этот «колосс на глиняных ногах», каковым в его представлении была Империя. Ведь если бы было иначе, то разве она стала так нянчиться с народами востока? Даже введя войска Николай применял их осторожно, больше употребляя как средство убеждения, чем принуждения. В глазах Генриха, да и «всего остального цивилизованного мира» это было явным признаком слабости. Да и сам Император казался уже не тот, что прежде… слабым, старым и сентиментальным. Видимо отправка на пожизненную каторгу собственного сына его надломила… во всяком случае, так думали они, а Николай Александрович не давал им повода к иному мнению.

[1] После завоевания Франции и Империя Запада перенесла свою столицу из Аахена в Париж. Так как Париж был уже подготовлен к роли столицы, а Аахен требовалось чуть ли не отстраивать заново.

Часть 1. Глава 2

1925 год, 27 апреля

Боль и тишина.

Удивительные сочетания.

Казалось, что болела каждая клетка его тела. И не только испытывала боль, но и страдала после вчерашнего. Но, увы, принять для поправки здоровья и отправиться спать не могла. Отчего ему было удивительно тошно и мерзко. Что перебивало даже боль.

Николай Александрович открыл глаза. Медленно. С трудом. Буквально продвигаясь по миллиметру и страдая от солнечного света, что норовил поиздеваться над роговой оболочкой. Поморщился. И попытался рукой прикрыть глаза от света. Получалось не очень, так как рука очень плохо слушалась.

— Ох ты Боже мой! — Воскликнул рядом женский голос и послышались быстро удаляющиеся шаги.

Но ненадолго. Император еще не успел окончательно «продрать глаза», как в помещение зашло несколько человек и начали его шевелить да иным образом осматривать. Даже в глаза каким-то фонариком посветили, спровоцировав немного мата хриплым шепотом.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — Выдал незнакомый врач.

— Что прекрасно? — Тихо, с трудом произнося слова, поинтересовался Николай Александрович.

— Все реакции в порядке.

— А не должны? Что со мной?

Врач немного помедлил, но, все же начал говорить:

— Трещина в черепе. Пуля по касательной ударила, сорвала кожу и повредила кость. Мы боялись, что это может вызвать неприятности. Но, видимо, обошлось. По крайней мере, в первом приближении.

— Трещина… — прошептал Николай, пытаясь осознать услышанное.

— Строго говоря — линейный перелом, — поправился врач.

— Что еще? Меня ведь несколько раз ранило.

— Так и есть. Пулевое ранение в левое плечо. Пуля прошла навылет. Крупные сосуды и кости не повреждены. Опаснее ранение в ногу. Пришлось проводить операцию. Слегка повреждена кость. Трещина. Сосуды не повреждены. В целом вам очень повезло Ваше Императорское Величество.

— Только три ранения? Я думал их больше.

— Было бы больше, — произнес стоящий рядом офицер лейб-конвоя. — Но мы не дали снайперам стрелять, подавив огнем их позицию и вынудив спасаться бегством.

— Их задержали?

— Убили. К сожалению. И тела их оказались обезображены. Они спасались бегством на грузовике. Один нападающий выпал из авто на камни и совершенно изуродовал лицо. Второй и третий — обгорели в грузовике до неузнаваемости.

— Ясно… — нахмурился Император. — Документов и каких-либо иных способов их опознать, нет?

— Никак нет.

— Потери?

— Шесть бойцов лейб-конвоя мертвы, трое получили раны, в том числе один тяжелый. Преступники отстреливались из ручных пулеметов.

— Выросли… выросли наши супостаты, — грустно усмехнувшись и поморщившись, произнес Император, вспоминая, что когда-то эти ребята бегали с кофрами, набитыми нитроглицерином. — Кто-нибудь взял на себя ответственность за покушение?

— Война Ваше Императорское Величество, — мрачно произнес офицер лейб-конвоя.

— Война?

— Через три часа после покушения на вас войска Альянса напали на пограничные заставы. Уже сутки как идут бои. Мы полагаем, что покушение проводилось спецслужбами Альянса, предваряя нападение.

— Значит Генрих решился… хреново… кто может доложить обстановку?

— Через час здесь будет офицер Главного штаба. Я взял на себя смелость его вызвать сразу, как узнал о вашем возвращении в сознание.

— В газетах что-то обо мне писали?

— Никак нет.

— Журналисты уже в курсе?

— Неизвестно…

Сильно утомлять беседой Императора не стали, позволив немного прийти в себя и перевести дух. Тем более, что врач именно этого и требовал. Поэтому Николай Александрович, уже минут через тридцать после прихода в себя задремал. И проснулся только вечером. Прибывший офицер Главного штаба не решился его будить и тихонечко сидел в приемной, ожидая возможности доложиться.

— Рассказывай. — Произнес Император, заметив на пороге представителя Главного штаба, которого после пробуждения сразу принялись перевязывать. И, чтобы не тратить время зря, он велел пригласить офицера.

— Альянс, без объявления войны, начал боевые действия через три часа после покушения на вас. — Произнес он, входя и прикрывая за собой дверь.

— Дипломатическая миссия эвакуировалась?

— Устроили пожар в посольстве и попытались бежать, но были задержаны. Сейчас их допрашивают. Пытаемся вскрыть агентуру.

— Где Альянс нанес основной удар?

— Пока это неизвестно. Мы полагаем, что они стремятся отвлечь наше внимание многочисленными ударами по самым разнообразным направлениям. Атаки разного толка проводятся буквально повсюду, а не только в Европе.

— Удары по тыловым коммуникациям?

— Так точно. Пытались нанести. Они пытались повторить наш прием 1914 года и парализовать наш железнодорожный транспорт. Их диверсанты пытались напасть на все наши стратегические мосты в Центральной Европе и кое-какие в других регионах. Общий успех нападений составил 11,2 %. Все мосты, защищенные железобетонными КПП удалось удержать без особых усилий. Кое-где нападения были нестандартные. Например, посредством сплава на лодках или плотах и подрыва опор моста в тихую. К этому мы оказались не готовы.

— Многим диверсантов удалось уйти?

— По нашим оценкам — не более пятой части. Мы сейчас пытаемся их выявить и уничтожить. Самолеты и днем, и ночью в воздухе. По их следам двигаются отряды с кинологами.

— Что Всеволод?

— Принял командование. Находится в командном центре Главного штаба.

— Пограничные гарнизоны, я полагаю, смяты? — После долгой паузы поинтересовался Император, меняя тему.

— Они отходят с боями.

— Отходят? Странно. Мне казалось, что раз они задумали повторить 1914 год, то попытаются их заблокировать. Какими вообще силами идут наступления? Что-то удалось выяснить?

— Немногое. Точнее сведений много, но какие из них достоверные — не понятно пока. В Европе боевые действия ведутся местными войсками. Теми, которые участвовали в маневрах. Хотя там уже идет тотальная мобилизация военнообязанных. Пехота наступает при поддержке многочисленных легких танков и авиации. Прежде всего бомбардировщиков, под прикрытием истребителей. За пределами Европы сведения более-менее точны только о туземных отрядах. Но, иной раз, весьма многочисленных и неплохо вооруженных как стрелковым вооружением, так и артиллерией. Авиация также присутствует, но очень ограниченно, как и танки.

— В Европе авиация также многочисленна, как и танки?

— Сложно сказать. Наши разведывательные данные не показывали наличие у Альянса крупных масса аэропланов, введенных в бой. Им нужно время для концентрации техники на направлениях главных ударов. Мы это особенно отслеживаем. Однако панические сообщения с мест боев говорят о другом. Эти сведения уточняются. В целом же, уже сейчас можно сказать о том, что силы Альянса пока еще ни разу не применили авиации поля боя. То есть, наши предварительные сведения о том, что они развивали нашу же концепцию образца 1914 года, вполне уместны.