Весёлый шпионско-диверсионный денёк выдался. И ночь тоже. Югову сегодня фарт прямо-таки и пёр. С какого перепугу на Юнкерсе за диверсантами прилетел заместитель начальника Абвергруппы-211 17 мы не сразу поняли. Но очень этому прилёту обрадовались. А особист с начальником разведки – так особенно. Не спать теперь парням несколько ночей.
Когда Юнкерс приземлился на замёрзшее болото возле потухших сигнальных костров, к начинающим обалдевать разведчикам из него вышел советский полковник. Немая сцена. Но длилась не долго. Югов, насмотревшись на меня, или это у него врождённые замашки отмороженного энкавэдешника, спеленал полковника и приступил к экстренному потрошению. Пассатижами раздавил сосок на левой грудной мышце и стянув с полковника галифе пообещал проделать тоже самое и с тестикулами. Фриц поплыл. Оказался полковник действительно Фрицем, старлеем Абвера, офицером Абвергруппы. Он должен был ещё на болоте провести допрос захваченного диверсантами советского командира и определить достаточно ли того, кого они взяли или надо идти дальше и ловить следующего красного командира. Но после этого началось самое интересное. Югову аргументация прилёта абверовца показалась слабоватой. И он всё же не удержался и прищемил фрицу яйца. И охренел от услышанного. Немец не должен был возвращаться обратно на самолёте, а с несколькими взятыми в сопровождение диверсами должен был потопать-поехать в расположение штаба Северо-Западного фронта. Документы что были с ним это позволяли. Диверсии в штабе не планировались, и документы из сейфа командующего он тырить не собирался. Всё было круче. Он шёл восстанавливать связь с агентом в штабе фронта. Судя по его рассказу, агентом был то ли кто-то из помощников Тимошенко, то ли один из офицеров оперативного отдела штаба фронта.
Ох… Охренеть!
Меня поразил Югов. Сверхпродуманный парень. На болото он взял с собой авиамеханика и сапёра. Пока шло потрошение Фрица, авиамеханик осмотрел самолёт, а сапёр заминировал его двумя 85мм зенитными осколочными снарядами. Далее немецкий радист дал сигнал на базу что самолёт возвращается. Юнкерс действительно взлетел, только с одним пилотом и двумя нашими разведчиками. Когда самолёт подошёл к восточному берегу Ильмень-озера парни свернули шею немецкому лётчику, заблокировали штурвал, активировали взрыватели на снарядах и выпрыгнули из самолёта с парашютами. Через несколько секунд после этого взрывами Юнкерсу оторвало хвост и разворотило кабину пилотов, выбив из фюзеляжа центральный двигатель самолёта. Юнкерс на продолжавших работать крыльевых моторах по пологой дуге устремился к западному занятому немцами берегу озера, немного не долетев до которого воткнулся в лёд и затонул. Продуманность на этом не окончилась. Чуть сзади летел мой штабной У-2 с немецкой радиостанцией и записанными на американский магнитофон криками второго пилота о том, что их подбили над озером. И в нужный момент в эфир ушла эта запись.
В общем обставились мои разведчики хорошо. Теперь можно будет поиграться с немцами.
10 января 1943 год. г. Ровно.
Начальник Абверштелле «Украина» 18 оберст Науманн, вернулся к себе кабинет от рейхскомиссара в дерьмовом настроении. Последнее время звиздюли по рейхскомиссариату летали стаями и клевали всех подряд. Знакомые из Берлина намекнули, что стоит ждать в скором времени большую проверку, которая должна назначить крайних за потерю Ростова, Крыма и выход русских к Днепру. И ведь хрен отмажешься. Никто не посмотрит, что рейхскомиссариат до последнего времени был глубоким тылом армии. Ведь все реальные виновники большой задницы, в которую попал Вермахт на юге или уже мертвы или дают показания на допросах в НКВД. А кого-то крайним надо сделать. Да ещё адмирал умудрился погибнуть 19, и на сколько могут помочь старые связи при новом начальнике не понятно.
Надо срочно собирать свой материал по этой проблеме, вдруг удастся переключить внимание проверяющих. Вчера один из сотрудников что-то докладывал о фельдфебеле, чудом спасшемся из Мариуполя и его интересных показаниях. Затребовать у помощника протокол допроса фельдфебеля и получить его не заняло много времени. Ещё через двадцать минут, приказ – доставить оберфельдфебеля полевой жандармерии Шварцберга на допрос.
Когда конвой привёл оберфельдфебеля, полковник Науманн лучился положительными эмоциями и радушно встретил арестованного. Шварцберг же не смотря на вполне нормальные физические кондиции, его не били, не морили голодом, чувствовал себя подавлено. Ремень, горжетку 20, документы и табельный «Вальтер» отобрали, в камеру посадили. А за что – не понятно.
– И так дорогой Вилли, Вы позволите мне так Вас называть? – начал допрос контрразведчик.
– Как Вам будет угодно, герр оберст, – вскочил со стула Вилли Шварцберг.
– Сидите-сидите. И называйте меня – камрад, какой я Вам господин? Вы же член партии? Да-да, знаю членство приостановлено 21, но в Вашем деле есть весьма похвальная характеристика из Венской парторганизации, присланная по нашему запросу. И ведь мы с Вами всё равно остаёмся бойцами Фюрера и товарищами по партии?
– Так точно, ге… товарищ полковник!
– Ну вот, молодец. Только не кричите так сильно. Сейчас Вы мне всё подробно расскажите и Ваши злоключения закончатся.
– Так точно, то…
– Не перебивайте меня камрад. Я буду задавать вопросы, а Вы – подробно на них отвечать. Понятно?
– Так точно, товарищ полковник.
– Расскажите для начала. Как Вы оказались в Ровно, проходя службу в фельдкомендатуре Мариуполя?
– Утром 24 декабря прошлого года, по приказу фельдкоменданта Мариуполя генерал-майора Гофмана, я со своим отделением убыл в Херсон. Добирались до Херсона на попутном поезде. Приказ предписывал встретить в Херсоне прибывающие из Джанкоя четыре магистральных трофейных локомотива и обеспечить их перегон в Ровно. Все соответствующие документы и предписания я сдал Вашим сотрудникам.
– Да, они есть в деле. Продолжайте.
– Никакие локомотивы из Джанкоя в Херсон до 27 декабря не прибыли. 27-го стало известно, что русские как-то умудрились захватить Крым. И стало понятно, что паровозы из Крыма ждать бессмысленно. Я попытался связаться со своим командованием в Мариуполе, чтобы получить указания как мне действовать дальше. Но связи с Мариуполем уже не было. 28-го нам сообщили что Мариуполь то ли окружён, то ли уже взят русскими. Тогда я принял решение, раз у меня есть предписание прибыть в Ровно, то и надо туда ехать. Но ближайший эшелон в ту сторону был только на следующий день. На следующий день с утра прилетели русские бомбардировщики и уничтожили все подъездные пути к городу, и эшелоны что на них стояли. Вагон, в котором расположилось моё отделение, с разрешения коменданта вокзала, сгорел. Бомба попала в цистерну, стоявшую рядом. Все мои подчинённые погибли. Я уцелел, потому что сразу после подъёма и физзарядки, которую я провёл с отделением, я пошёл на вокзал договариваться на счёт питания для отделения. Сесть на поезд в Ровно я смог только первого января. Четвертого прибыл в Ровно, добирался с пересадками. Сразу пришёл в комендатуру. Там посмотрели на мои документы из Мариуполя, который уже взяли русские, и арестовали меня. Вот так я оказался в Ровно, товарищ полковник.
– А, что это за паровозы и почему из Крыма?
– Паровозы мощные, трофейный ФД, были приписаны к Мариупольскому железнодорожному узлу. Я так понял, что их затребовали в Ровно для перевозки пополнения. А в Крым они ездили часто. Возили какие-то грузы в порты, то ли в Евпаторию, то ли в Феодосию. Составы всегда по приказу коменданта Михаэля формировались. Ну и в тот раз четыре состава потащили в Крым по заказу бедняги айнзатцляйтера 22 Шпеера 23.
