Идущие на смерть приветствуют тебя! (СИ) - Тыналин Алим

— Вам нечего бояться, теперь они прощены, — засмеялся я. — Пусть спят спокойно. Но не говорите им, какой ценой они получили прощение.

— Уж не заикнемся, не сомневайся, — заверила меня Уликса и вышла первой.

За ней ушла Секстилия и Валерия. Я остановил Новию, потому что она ездила в Рим по моему поручению. Девушка должна была встретиться с женой сенатора Постимия Лоллия Нимногения, одного из самых влиятельных людей в Риме.

— Я виделась с ней и пыталась выйти на сенатора, — сообщила Новия. — Но он отказался вести переговоры с тобой. Он считает тебя мальчишкой, которого надо выпнуть с трона. Сейчас он занят с вандалами в Сицилии, но когда освободится, придет в Равенну и утопит тебя в сточной канаве.

— Надо же, какая у тебя была успешная миссия, — пробормотал я. — А ты бы смогла сделать с ним тоже, что и с Каном Севером?

Новия странно глянула на меня, потом на Вирсанию. В глазах появился лихорадочный блеск.

— Ты уверен, что хотел бы этого? — спросила она. — Ты же всегда против насилия.

— Хорошо, ты сможешь сделать так, чтобы он лег в постель на несколько дней и не вставал? — спросил я. — Не надо его убивать, все-таки он тоже божье создание. Зачем брать грех на душу?

— Да, смогу, — улыбнулась Новия. — Есть такое зелье.

— Ну, а ты, милая? — обратился я к Вирсании. — Ты могла бы вскружить ему голову так, чтобы он слушался только тебя и никого более, и забыл о жене?

— Не буду хвастаться, — улыбнулась куртизанка. — Но в «Приюте Амура» я была одной из самых лучших.

— Отлично, — сказал я. — Тогда слушайте меня. Вам предстоит сделать вот что.

Я дал им инструкции по дальнейшим действиям и выдал по полусотне солидов каждой на текущие расходы. Через пару дней девушкам предстояло по отдельности снова отправиться в Рим и провести с сенатором Нимногением тайную операцию.

Он должен стать моим другом в ближайший месяц либо придется его нейтрализовать, а власть претора передать другому сенатору. В общем, теперь получилось так, что мои длинные руки дотянулись до Рима.

Девушки ушли, а я лег спать. Отдохнуть удалось совсем немного, около часа, а потом пришлось вставать, потому что пришли Донатина, Лакома, Атальф и Эрнак. Советник по разведке привел с собой двоих людей, я уже видел их на мосту на канале Аскониса.

Чтобы взбодриться, я принял банные процедуры и окунулся в писцину. Мои раны, нанесенные Лаэлией, постепенно зажили. Мы позавтракали в моей триклинии и командиры доложили, как обстоят дела.

Сейчас под моим командованием оказалось одиннадцать центурий, в каждой около сотни солдат.

— Это будет Первый легион, — решил я. — И надо довести его численность до сорока центурий. Командовать им будет дукс Лакома. Вы, парни, будете центурионами. Подберите мне других командиров центурий и предоставьте списки. Кроме того, я хочу набрать еще двадцать центурий и сделать Второй стрелковый легион из арбалетчиков и артиллеристов архитронито. Я попрошу Калияса и Герения сделать еще десять архитронито и Филоник будет дуксом этого Второго легиона. В итоге у меня должно быть четыре тысячи пехоты и две тысячи стрелков.

— Однако жить становится все интереснее, — сказал Лакома.

— Вот именно, — ответил я. — Кроме того, я хочу увеличить отряд палатинских схолов до пяти центурий и командовать ими будет Родерик.

— А конница? — с обидой спросил Эрнак. — Мы что же, останемся все также голожопые и будем ходить пешком? Да я даже в туалет езжу на коне.

— Конечно же нет, — ответил я. — Конница пока остается при Первом легионе в виде двух центурий. Тяжелую конницу набирать пока не будем, у меня не хватит средств. У нас будет легкая стрелковая. Набирай из гуннов и аланов. Когда мы завоюем ближайшие земли, под твоим началом будет несколько конных легионов. Там будет все, как положено: легкие стрелки, ударные и штурмовые конные войска, колесницы с серпами.

— Это другое дело, — просиял Эрнак.

— А мы собираемся завоевать другие земли? — скептически спросил Донатина. — Нам бы Равенну удержать.

— А у нас не остается другого выхода, — ответил я. — Для того, чтобы варвары оставили Рим в покое, мы должны постоянно нападать на них. Надо перенести войну на их территорию. Хватит им безнаказанно разгуливать по нашим землям. Наши предки сделали ошибку, когда отказались от завоеваний.

— Все верно, только планы уж больно грандиозные, — продолжал сомневаться Донатина.

Я отпустил военных и остался с ним и его парочкой агентов.

— Как ты предложил вас называть? — спросил я. — Фрументарии? Пусть будет так.

Он подал мне проект императорского рескрипта. Я быстро прочитал суть. При императоре учреждается Срочная курьерская служба фрументариев. Во главе находится магистр тайных дел. Дальше по иерархии: всадники, циркиторы, биархи, центенарии, дукенарии.

— Вот два кандидата на роль всадников в Равенне, — сказал Донатина. — Ты уже видел их на мосту, император. Это Тиберий Фунданий Поллио, весьма почтенный агент, опыта больше чем у всех у нас, вместе взятых.

Поллио, степенный седой старик со звучным голосом, едва заметно поклонился мне.

— Весьма рад знакомству со столь опытным агентом, — сказал я, пытаясь проникнуть за непроницаемую завесу его серых глаз.

— А это Соматий Секунд Хиларий, — продолжил Донатина. — Его вы тоже видели, император.

Хиларий был молодым и энергичным, а еще улыбчивым. Несомненно, душа компании.

— Давайте вздуем им всем задницы, доминус, — тут же предложил он. — Всем вашим врагам.

И он подал мне тонкий свиток пергамента.

— Здесь сведения о местонахождении Веттониана и Бланда, доминус. Их видели наши агенты в провинции и уже донесли нам. Что прикажете с ними делать? Может быть, выкрасть их и привезти сюда?

— Отлично, — сказал я, посмотрев донесения. — Вы, ребята, даром время не теряете. Не надо их похищать, просто дайте знать, чтобы они возвращались, я не держу на них зла. Пусть приезжают и готовятся к Квинкватриям.

— У меня тоже есть сведения для вас, император, — сказал старик Поллио. — Вот запись переговоров вашего дяди с вашей сестрой Церерой и братьями сегодня ночью. Он уговаривает их покинуть Равенну и уехать в Медиолан. Они сказали, что подумают.

— Продолжайте вести наблюдение за ними, — приказал я. — Мой старый волчище все никак не успокоится. Как бы ему вырвать клыки и приручить? Ладно, я подумаю над этим на досуге.

— Кстати, император, я предлагаю также сделать всадником Парсания, — предложил Донатина. — У него отличные таланты и он предан вам. Уже одного из таких качеств достаточно, чтобы возвысить такого человека.

Я согласился и обещал издать указ о возрождении службы уже завтра, а затем тоже отправил разведчиков восвояси. Магистром тайных дел и главой организации станет, конечно же, Донатина. А мне надо прочитать письмо отца, о котором я так и забыл, замотавшись с девочками сегодня ночью.

Письмо было написано на тонком пергаменте. Я узнал тонкие завитушки отцовского почерка, видел до этого документы, написанные его рукой. Это хорошо, что он соизволил написать мне послание собственноручно, а не через секретаря. Но содержание письма заставило меня отбросить все надежды на примирение.

«Ромул Августул!» — писал отец. — «Ты знаешь, каково мне сейчас приходится. Я веду тяжелейшую войну на северо-западе империи, стараюсь отбросить от границ державы беспокойных испанских вестготов. Наемники, находящиеся у меня под началом, самые отвратительные и мерзкие твари на свете, готовы предать меня в любое мгновение.

Поэтому не смей трогать казну императора, она не принадлежит тебе. Если ты коснешься ее, мне нечем будет расплачиваться с наемниками и они распнут меня на ближайшем дереве.

Ты всегда был послушным сыном, оставайся таким же и в дальнейшем. Я не верю в слухи о твоем своеволии, которые распространяет Павел. Он хочет сам взобраться на трон. Он говорит, что мать погибла по твоей вине, я пока что не верю этому.

Если ты ослушаешься меня и заберешь казну, то перестанешь быть моим сыном, а превратишься в злейшего врага. В таком случае считай, что я приду в Равенну, низложу тебя и накажу за все грехи и непослушание, а также за кровь твоей матери, потому что в таком случае я сразу буду уверен в том, что слова Павла о ее гибели это сущая правда. Молю Бога, чтобы мне не пришлось делать этого».