Новый путь истории (СИ) - Ежов Сергей

Птицы, живущие по берегам Лахтинского разлива, восприняли человеческое нашествие как новый способ кормления. В мути, остающейся за землечерпалками, плавало великое множество всяких болотных червяком, моллюсков и прочей живности. А на многочисленных островках, очищенных от болотной грязи, среди высаженных деревьев и кустарников, уже на следующий год после рекультивации, создавались новые гнездовья птиц и убежища зверья.

Методами биотехнологии уже в массовом порядке выделывали подкормку для скота, удобрения для полей, кислоты и щелочи для промышленности. Два приват-доцента Технологического института клятвенно обещали методами биотехнологии создать полноценный заменитель кожи для обувной промышленности. В доказательство они представили нечто толстое, рыхлое и абсолютно невзрачное. Назвать ЭТО кожей я бы не решился, ну, разве что кожей какой-нибудь гигантской лягушки, о чём и сказал учёным. Странно, но те страшно обрадовались:

— Вот именно! Именно так, Ваше сиятельство! Пока у нас получилось нечто отдалённо напоминающее кожу, но ведь напоминающее, не так ли? Мы пробовали прессовать получившееся плотно, но вышло неудачно. Продукт оказался крайне непрочным, и при намокании расползался клоками.

— Ого! — удивился я — Вы вышли уже на отдалённые подступы к успеху?

— Вам ли не понимать, Ваше сиятельство? Сейчас в нашей лаборатории идёт перебор вариантов… Нужно время и средства.

— Мне всё кристально ясно, господа! — объявил я — С этого дня вообще никак не ограничиваю ваши расходы, нынче же отдам приказ отстроить для вас исследовательско-лабораторный комплекс и укажу архитекторам, чтобы они учли все ваши пожелания. Аппаратуру, посуду, инструментарий покупайте где угодно и за любые деньги. И помните, нашей державе нужен результат.

Окрылённые учёные ушли и пашут теперь как проклятые. Что до неограниченных расходов, то они вылились в жалкий миллион рублей золотом, потраченный в течение пяти лет. Правда, расходы продолжаются и даже несколько возрастают, но что такое миллион за пять лет, когда прибыль от внедрённых разработок превысила пятнадцать миллионов в год?

Помнится, Павел Петрович, когда я принёс ему на подпись документы на тот самый миллион, скорбно поджал губы, а потом удивлялся какова отдача.

Однако я отвлёкся.

От Питера до Штеттина поезд идёт со средней скоростью семьдесят пять километров в час, так что со всеми остановками путь занимает чуть больше шестнадцати часов. Эту дорогу мы начали строить сразу после Весенней войны.

Когда мы буквально одним ударом разгромили Швецию, я немедленно бросился в Копенгаген и утряс с регентом Дании, принцем Фредериком, выход Дании из антирусской коалиции и передачу ей Швеции. Принц Фредерик оказался весьма разумным, деятельным и твёрдым руководителем государства, к тому же, опирающимся на сплочённую команду профессионалов. Дания мгновенно переменила сторону фронта, треть её армии и весь флот нависли над тылом Пруссии, а остальная армия переправилась в Швецию и принялась давить сопротивление. Мы всего-то вывезли из Швеции казну, добычу серебряных рудников и всё оборудование серебряных рудников. Ну и не забыли специалистов — маркшейдеров, классных специалистов рудников и аффинажных заводов и почти поголовно всех металлургов сталелитейной отрасли. Вместе с семьями, конечно же. Мелькала мысль вывезти оборудование и мастеров верфей, но решили не возиться с устаревшими технологиями — у нас складывается совершенно иная судостроительная школа.

Датчане были недовольны, но промолчали, потому что всё равно получили намного больше, чем мечтали и, тем более, могли захватить сами.

Пруссия и Польша даже вместе с Данией и Швецией не могли полноценно воевать с Россией, а уж оставшись вдвоём — тем более. Немцы, как люди прагматичные, посчитали варианты, сравнили потенциалы и почти сразу прислали делегацию для заключения сепаратного мира. Поляки упорствовали и дали несколько небольших, но серьёзных сражений, но каждый раз были биты. Тогда мне доставили пленного бригадного генерала Володыевского.

— Рад видеть вас, пан Казимир! — вставая поприветствовал я входящего в мой кабинет, расположенный в двухэтажном передвижном доме, генерала в потёртом, поношенном, но аккуратно заштопанном и чистом полевом мундире с генеральскими погонами.

Настоящего военного из любой толпы выделяет опрятный внешний вид, и неважно, в мундире он или в цивильном платье. На одежде ничего лишнего, обувь начищена. Ну и выправка, конечно же.

— Грустно лишь то, пан Казимир, что второй раз нас сводит война. — продолжил я — Поверьте, я желал бы дружить с вами и лично и домами. Присаживайтесь, друг мой.

Пожимая руку, я обратил внимание, что под одеждой выше локтя у генерала повязка.

— Вы ранены, пан Казимир? Оказана ли вам надлежащая помощь?

— И я рад видеть вас, пан генерал- майор. Да, поводы наших встреч никто не назовёт счастливыми, но видит бог, я всё равно рад видеть вас. Помощь мне уже оказали, и весьма качественную.

— Присаживайтесь, пожалуйста, пан Казимир, я хотел бы с вами поговорить о будущем Польши и о вашем личном будущем. Вы не возражаете?

— Готов выслушать вас, Ваше сиятельство, поскольку уверен, что вы не предложите мне ничего порочащего совести и чести верного солдата своей Родины.

— Достойный ответ настоящего мужчины. — уважительно поклонился я — Клянусь, что ничего противного чести офицера и дворянина я не предложу.

— В таком случае внимательно слушаю, и даже если откажу вам, то лишь после тщательного обдумывания предложения.

— Хм! А ведь наша встреча, пан Казимир, гораздо удачнее, чем я предполагал ранее. Однако я начну с небольшого рассуждения. Как природный военный, как умный человек, и наконец, как патриот Польши вы понимаете, что состояние, в котором оказалось ваше государство ныне, есть результат многовековой деятельности собственной польской властной верхушки. Я не обвиняю всё дворянство, кое живёт законом и обычаем. Но вот пишет закон и устанавливает обычай как раз властная верхушка, и никак иначе. Согласитесь, что какими бы могучими и коварными ни были соседи, но корни всех побед и поражений державы всегда внутри самой державы.

Казимир Володыевский задумчиво склонил голову:

— Весьма верное рассуждение, Ваше сиятельство.

— Прошу вас, пан Казимир, обращайтесь ко мне запросто, по имени-отчеству, просто Юрий Сергеевич. Однако я продолжу. То, что произошло с Польшей, изменить, если и возможно, то неимоверно трудно. Фактически Польша стоит на грани полной потери своего суверенитета и территориальной целостности. Единственный выход сохранить оставшееся — это примирение со сложившимися условиями и строительство вашей державы буквально с нуля, возможно, под покровительством России. А если оно вам неприятно, то полностью самостоятельно. Таковы предпосылки моего к вам обращения.

— Что же, и эта часть вашей речи логична, взвешена и не вызывает серьёзного отторжения.

— Прекрасно. В таком случае, пан Казимир, перехожу собственно к предложению. Как вы посмотрите на вариант, при котором в Польше придёт к власти группа патриотически настроенных офицеров, и станет строить свою державу, отринув всё то, что заставляло Польшу заживо разлагаться, и делало её всё слабее и беззащитнее?

— Гм… И какие же факторы так страшно вредят моей Родине:

— Сейчас я их перечислю, пан Казимир. Во-первых, это своеволие и фактический суверенитет польской магнатерии. Согласитесь, все вместе и каждый в отдельности магнаты плевать хотели и на польского короля и на саму Польшу. Фактов противоправной и прямой изменнической деятельности магнатов вы знаете много больше меня.

— Соглашусь.

— Второй фактор — своеволие и гонор польской шляхты. Польская спесь вошла в поговорки всех ваших соседей, и нигде не вызывает сочувствия. Прошу прощения, но именно так и есть, замечу лишь, что сказанное не касается лично вас, пан Казимир. Согласитесь, спесь мешает польскому дворянству объединить усилия даже перед лицом даже смертельной опасности.