Меченый. Том 5. Линия разлома - Савинков Андрей Николаевич

Но не прокатило. В зале начали подниматься руки с требованием предоставить слово, и, судя по всему, этот демарш был в некотором смысле даже скоординирован. Впрочем, все было в рамках закона и «конвенционного» политического процесса, поэтому я скорее одобрял такую дискуссию. Пусть лучше тут пар выпустят и решат, что могут как-то влиять на глобальные решения, чем еще раз попробуют меня пристрелить банальным образом.

— … отход от партийных принципов, заложенных еще при создании Советского Союза, недопустим…

— … единство в многообразии — завоевание социализма, а не препятствие…

— … интернационализм не тождествен нивелировке, он исключает диктат одной культуры…

— … социалистическая законность требует не решения съезда, а согласия субъектов федерации…

— … поспешность — враг единства. Централизация без доверия — это централизация разногласий…

— … нельзя сужать каналы выдвижения кадров — особенно национальных…

— … империализм лишь ждёт повода назвать нас унитарной империей…

— … дружба народов питается уважением, а не упразднением…

— … мы за советский народ, но как единство равноправных культур…

Конечно, были выступления «за», но там все понятно, чем аргументировали. Самой лучшей аргументацией в пользу сокращения полномочий республиканских центров были события в Алма-Ате, которые показали всем, что может произойти, если Москва чуть даст слабину. Но понятно, когда речь идет о переделе власти, такие мелочи вообще никого не могут волновать.

— Товарищи, — прения по самому главному вопросу заняли два дня, невиданный результат для КПСС в последние 50 лет. Со времен партийной дискуссии 1923–1924 годов, наверное, ничего подобного не было. — Для начала я хочу всех поблагодарить за высказанные мнения. Я очень рад, что мы достигли того уровня политической осознанности, когда острые вопросы не заметаются под ковер, а выносятся на общее обсуждение. Однако я хочу сделать шаг в сторону и обратить внимание на несколько иную сторону проблемы, а именно уровень жизни трудящихся.

Можно сказать, что я попытался тут сделать некую прививку от Карабахского конфликта. Понятное дело, что без Перестройки и распространения анархии на местах национального противостояния в известной мне форме вовсе произойти не могло, однако никакие меры идеологического характера очевидно не могут полностью убрать накопившуюся за сотни лет настороженность между двумя народами.

— Гораздо чаще национальные конфликты на любых уровнях происходят именно от бытовой неустроенности, чем от действительно каких-то коренных противоречий. И вот тут хочется отметить имеющееся некое расслоение, которое не делает чести хозяйственным и партийным органам нашей страны. Для примера хочется отметить город Сумгаит, расположенный на берегу Каспийского моря в Азербайджанской ССР. Население города за двадцать лет выросло, как бы не в четыре раза, естественно, жилищное строительство отстает, не успевая за ростом численности трудящихся. Люди живут в ненадлежащих, а местами просто унижающих человеческое достоинство условиях. И тут вновь вопрос к нашим плановым органам: неужели нельзя было предусмотреть проблему заранее?

Поскольку руководство Азербайджана у нас сменилось, можно сказать, в полном составе чуть ли не до районного уровня, валить на эту больную голову можно было все что угодно.

— Местный химический комбинат выбрасывает в воздух такую смесь всякой гадости, что можно собрать всю таблицу Менделеева, уровень заболеваемости местных жителей зашкаливает. Несмотря на решения Политбюро и Совета Министров по борьбе за экологическую безопасность граждан СССР, и этот момент я специально проверил перед Съездом, руководством комбината и местной властью ничего не было сделано для снижения уровня загрязнения. Уровень преступности на фоне всего этого зашкаливает. Неудивительно, что на такой почве могут возникать любые конфликты, не только национальные, — короче говоря, я попытался разыграть карту нахождения, можно сказать, над схваткой. Типа апологетом централизации выступает Лигачев, а генсек со своей стороны призывает решать насущные проблемы «на земле». И, черт возьми, если после такого прямого указания в Сумгаите все равно начнутся стычки между армянами и азербайджанцами, то можно будет просто всех партийцев на Колыму сослать. Никто не посмеет возразить.

Хрен его знает. Встречал я мнение что история с Сумгаитом была чистейшей провокацией: не подожгут в одном месте — подожгут в другом. Но будем считать, что соломки как мог подстелил.

В итоге принять пакетом весь список «антинационалистических» решений не удалось. По каждому голосовали отдельно. Проще всего получилось протащить изменения в Конституцию по поводу права выхода республик из СССР. Тут всем несогласным был просто задан прямой вопрос, желают ли они реализовать это право и как. Почему-то в такой постановке вопроса защитников этой статьи резко поубавилось.

Так же относительно легко прошла идея убрать статью про национальность из паспорта; она по большому счету мало на что влияла, но опять же я всегда считал, что знаки важны. Нельзя вырастить советского человека, если каждый день ему напоминают, что он казах, еврей или украинец. Евреи, кстати, будут счастливы: отмена документарного закрепления их национальности неимоверно усложняет дискриминацию богоизбранного народа. Плюс изъятие из всяких статистических сборников пункта про национальность с заменой, скажем, на пункт о языке домашнего общения мгновенно перекрасит карту СССР. Оттуда уже не так далеко и до изменения границ республик.

А пока именно за границы и пошла самая жесткая борьба. Отдавать в Москву возможность резать границы никто не хотел, понимая, что в сложившейся ситуации могут сначала «прийти» за Казахстаном, потом за Украиной, Эстонией… Нашлось бы что перераспределить почти у каждой республики, так что тут делегаты выступили фактически единым фронтом, и поправку эту протащить не удалось. Впрочем, отдельно по Крыму я смог продавить делегатов на уступку, в том плане, что Съезд рекомендовал Верховному Совету УССР рассмотреть возможность передачи полуострова обратно в состав России для упрощения строительства Крымского моста. Тем более что как раз перед съездом партийная организация Крымской области в инициативном порядке проголосовала — не без консультаций с Москвой, конечно же — за начало данного процесса. Так что «Крым наш» я все же собирался додавить. Как минимум в качестве прецедента на будущее.

Ну и в качестве уступки — все же время сейчас было тяжелое, если ты принципиально голосуешь против генсека, могут у тебя внезапно и связи с бунтовщиками обнаружиться, благо расследование мартовских событий еще далеко не завершено — Съезд все же принял общую концепцию перехода к одноуровневой федерации. Когда-нибудь в будущем, с отдельной отметкой, что сейчас время еще не пришло.

— Поздравляю, — наклонившись ко мне, тихо произнес Лигачев.

— Спасибо, — едва шевеля губами, ответил я. — Сам до последнего не верил, что они проголосуют это решение.

— Пока это только декларация намерений. Посмотрим, как у нас получится ее превратить во что-то более существенное, — Лигачев за последние три месяца резко сдвинулся в своей позиции «вправо», в сторону «русского великодержавного шовинизма». Кажется, он даже меня в этом деле переплюнул, и именно Егор Кузьмич впервые озвучил ту идею, которую я сам до этого лишь думал у себя в голове. Насчет полной ликвидации республик и превращения СССР едва ли не в унитарное государство. Пришлось уже мне придерживать его революционные порывы за штаны, чтобы не «сорвать резьбу».

— Самое главное — начало положено, дальше будет легче, — уверенности в своих словах я, что характерно, не испытывал ни на грош.

«В ответ» на принятие части политических решений мне пришлось отказаться от вынесенного изначально на обсуждение вопроса о «ликвидации излишних льгот и преференций для членов партии». Ну, собственно, эту тему я для того и поднимал, чтобы потом ее «отдать», прямо как в том анекдоте про перекрашивание Кремля в зеленый цвет: «ну значит, перекрашивать не будем, а по другим вопросам возражений нет». Прием старый, даже древний, но оттого не менее эффективный.