Назад в СССР (СИ) - Хлебов Адам

На море был почти штиль. Волны с легким шелестом и звуком пузырящейся пены переносили мелкую гальку с места на место у кромки воды. До моего слуха доносились веселый детский смех и писк, обрывки разговоров, музыка на набережной.

— Сейчас меньше всего народу. Жара. Отдыхающие пошли обедать и спать. Но нам всегда надо быть на чеку. Тонут в любое время суток. Без графика. Непредсказуемо. Сколько видишь детей на берегу? Кстати, они всегда тонут молча.

— Считать всех или только тех, кто в воде?

— Считай всех. Они как муравьи, ты вылазят, то залезают в воду обратно. Никогда не запомнишь.

Я мысленно пересчитал всех детей на нашем участке. И тех, кто был в воде, и тех, кто сидел на берегу.

— Двадцать один.

— Двадцать два. Вон смотри еще одна семья пришла, пока ты купающихся считал.

Боёк был прав, последних я упустил из виду.

— Дежуришь так: вот смотришь за всем, что происходит и считаешь детей по головам.

— А может вообще всех считать? И детей, и взрослых?

— Не. Не сможешь. Без обид. Тут утром и вечером человек по двести — двести пятьдесят помещается. За всеми не уследишь. Наше дело — только дети и бухающая публика.

Он взял матюгальник, включил его и обратился к бабке на матрасе.

— Девушка в белой шляпе и в красном купальнике, на синем матрасе с маками, вы заплыли за буйки. Вернитесь к берегу.

Бабка мгновенно среагировала на «девушку». Она приподняла полы шляпы и вопросительно ткнула пальцами себя в грудь.

— Да-да. Вы. Здесь больше нет девушек с белыми шляпами на матрасах.

Над пляжем пролетел легкий смешок, публика оценила юмор вновь пришедшего спасателя. Бабка заулыбалась и начала грести руками, направляя свой матрас обратно к берегу.

— Я всё понял. Вот это ты называешь, вежливо, но жестко?

— Ну, да, — Боёк недоуменно посмотрел на меня, — что тебя удивило?

— Ничего, мне просто показалось, что ты с ней флиртуешь, — рассмеялся я.

Серега сдвинул брови и собирался ответить мне что-то колкое, но тут раздался пронзительный женский визг.

— Вот он, вот он! Держите вора! Я видела, как он кошелек вытащил из сумки вытащил.

Грузная тетка лет сорока пяти с тонким голосом показывала пальцем в спину парня в сомбреро, джинсовых шортах и клетчатой рубахе, убегающего в сторону набережной. Он успел обчистить пляжную сумку, той самой пары с ребенком, которая пришла последней. Они втроем ушли плескаться в воду, оставив вещи без присмотра.

Я увидел у него в руках кожаное коричневое портмоне. Воришка рвался к лестнице, и вскоре выскочил на тротуар метрах в шести от нас.

Он бросился наутек в противоположную сторону.

— Стой здесь, следи за водой и детьми! Никуда не уходи.

Серега Бойков передал мне мегафон и припустил за карманником.

Все внимание людей, с вверенной нам пляжной зоны, было обращено на погоню. Я хотел помочь товарищу, ведь вор мог быть не один, вооружен ножом, но знал, что не могу покинуть спасательный пост.

Я повернулся лицом к морю. Что-то не так. Какое-то чувство тревоги мгновенно охватило меня. Я начал пересчитывать детей.

Блин! Двадцать один. Я быстро пересчитал детей вслух по головам еще раз. Сердце упало куда-то в глубину души. На берегу и в воде я видел только двадцать одного ребенка!

Глава 19

Все внимание людей с вверенной нам пляжной зоны следило за погоней. Я хотел помочь товарищу, ведь вор мог быть не один, но знал, что не могу покинуть спасательный пост.

Я повернулся лицом к морю. Какое-то чувство тревоги мгновенно охватило меня. Я начал пересчитывать детей.

Блин! Двадцать один. Я быстро пересчитал детей вслух по головам еще раз. Сердце упало. На берегу и в воде я видел двадцать одного ребенка!

Люди на пляже встали и смотрели за тем, как Бойков Серега догонял щипача. Некоторые поднялись на тротуар набережной.

Я же, наоборот, молча бежал к берегу. Подскочив к тому месту, где возились малыши спящей мамаши, я увидел трехлетнего мальчика, который загребал мелкие камешки ведерком.

Рядом нигде не было его старшей сестры. Я еще раз лихорадочно попытался найти ее глазами, а потом пересчитал детей. Двадцать один ребенок.

Мысль о том, что я теряю время дрожью прошлась по телу. Я посмотрел на трясущиеся руки. И тут я вспомнил, то, что мне говорили мои инструкторы. Я тихо произнес вслух:

— Первое правило — не паниковать и включить голову.

Стоявший рядом дед, услышав эти слова, оторвался от газеты и перевел взгляд на меня.

— Присмотрите за ним, — я кивнул в сторону мальчика.

Мне нужен был хороший обзор. Море было прозрачным, и я надеялся, что смогу увидеть девочку под водой. Я вскочил на волнорез и начал вглядываться в глубину. Ее нигде не было видно. Неужели унесло течением? Я перемещался по волнорезу исследуя пространство между берегом и буйками метр за метром.

И вдруг мне показалось, что под тем самым матрасом с маками и бабкой в белой шляпе, под толщей воды мелькнуло белое тельце среди зеленых валунов, покрытых короткими водорослями.

Одним стремительным движением я скинул рубашку и прыгнул с волнореза в воду ласточкой. Прохладная морская вода приняла мое тело почти без всплеска и брызг. Я сделал два затяжных, мощных гребка руками брассом. Ногами я работал так интенсивно, что с левой слетел кед.

Но я не обратил на это никакого внимания. На мне не было ни плавательных очков, ни маски. Предметы под водой причудливо изгибались от преломляющихся лучей солнца.

И все же я ее видел. Ее золотистые волосы слегка покачивались в воде, словно в невесомости, а глаза были закрыты. Слава Богу, я ее нашел.

Не паниковать и включить голову. Я подплывал к ней, мне оставалось метра четыре.

Сколько она уже под водой? Я видел ее последний раз, когда мы считали детей вместе с Бойком. Потом он кричал в матюгальник.

Была ли в это время девочка на берегу я не помню. потом я его подколол про флирт с бабкой. А затем он рванул за карманником. Я складывал в уме секунды. Мозг на удивление быстро считал.

Минуты три. Сто восемьдесят секунд. Девочка пробыла под водой максимум три минуты. У нас с ней большие шансы на спасение. Я создавал свой алгоритм. Правило номер два: нашел человека под водой — хорошо. Не ликовать раньше времени и включить голову.

До девочки уже метра полтора. Еще один сильный гребок, и я дотянусь до нее. Потерпи, моя хорошая, сейчас я тебя подниму и откачаю.

Я подплыл к ней обхватил ее за спину, и, сильно оттолкнувшись ногами от дна, устремился с девочкой на руках наверх к поверхности. Какое счастье, что я ее нашел, и что на море нет шторма. Вода прозрачная и не холодная.

Я всплыл в метре от матраса с бабкой. Она смотрела на меня глазами полными ужаса. Мои легкие и гортань шумно наполнялись воздухом. Бабка переводила взгляд с меня на ребенка.

Люди на берегу наконец-то обратили внимание на то, что произошло в последние минуты с девочкой. Они кричали, махали руками и тревожно всматривались в то, как я спокойно повернулся на спину, положив ребенка себе на грудь и поплыл к берегу.

Крики и шум разбудили мамашу. Она вскочила подбежала к кромке воды и, рыдая, дергала себя за волосы. Я был очень зол на нее. Она узнала малышку у мня на груди, но не обратила внимания на сына, сидевшего рядом.

Правило номер три — успокоить свой гнев и включить голову. Агрессия в сторону матери этой маленькой несчастной девочки и ее брата ничего не даст для ее спасения.

Скользя по поверхности на спине, я добрался до берега довольно быстро. Правой рукой я греб кролем, левой держал голову и тело ребенка над водой, ногами же толкался брассом.

Мать девочки хотела подбежать и забрать ее у меня с рук, но я так громко рявкнул на столпившихся отдыхающих, что она вздрогнула и отступила вместе со всеми.

— Расступились все! Шаг назад! Вызовите скорую! Быстро!

Мне нужно было место для реанимации.