Шамабад должен гореть! (СИ) - Март Артём

Я потрепал Булю за холку. Пес же, сначала глубоко дышал, вывалив язык. Потом увлекся чем-то, что зашуршало в дальних кустах.

— Проблема только в том, что на службе стрелять могу не только я. Как он поведет себя, если кто-то еще начнет палить у него над головой?

— Как и любая другая собака, — убежденно сказал Нарыв. — Раз привык к тому, что стреляешь ты, ему уже без разницы, если кто-то другой станет стрелять.

— Сомневаюсь, — покачал я головой. — Тебе еще когда-нибудь приходилось сталкиваться с такими собаками, как Булат? С таким поведением?

— Признаюсь, нет, — покачал Нарыв головой. — Обычно псы горюют, если потеряют хозяина. Это да. Могут и сами потерять служебные качества. Хотя…

Старший сержант задумался. С хрустом потер щеку, на которой проступала едва заметная щитина.

— Хотя я читал, что бывали случаи, когда собака может озлобится. Но то уже все… — Он крутанул большим пальцем у виска. — Сдвиг по фазе.

— А тут не сдвиг. Булат во всем ведет себя совершенно адекватно, — я пожал плечами. — Но вот непонятно, что будет если выстрел произведет кто-то другой. Потому, я не буду рисковать. Хочу проверить. В боевой обстановке времени на это уже не будет.

Нарыв согласно покивал. Потом вдруг встал с лавки, помассировал бедро. Пошел к Буле и опустился рядом.

Повременив несколько мгновений, Нарыв решился погладить Булата. Я улыбнулся.

Буля обнюхал лицо старшего сержанта, попытался лизнуть.

— Ну, куда лезешь? — Смешливо отстранился Нарыв, показав зубы в веселой улыбке, — я ж с тобой не целоваться пришел.

Некоторое время он гладил Булата по холке, чесал грудь, спину и за ухом. Потом руками сжал объемную шкуру у него ну груди, протянул: «Ух, мо-о-рда-а…», как бы играя с псом.

— Ну ничего, — сказал Слава. — Мы и это дело поборем.

Он взглянул на меня, словно бы ища одобрения своим словам.

— Поборем. Обязательно поборем, — я кивнул.

— Э-э-э! Мужики! — Раздался внезапный возглас.

Мы все обернулись на голос.

На холм, где располагалась тренировочная площадка, взбирался Стас Алейников. Он поднимался тяжело, то и дело опирался руками на колено. Все потому, что Стас облачился в громоздки костюм для тренировки собак.

Нацепивший на себя широкие плащ и брюки, обшитые брезентом, он выглядел в них грузно и немножко нелепо. Костюм был набит ватой, потому на лице Стаса уже выступила обильная испарина.

— Ну че? — Спросил он, когда подошел к нам и перевел дыхание, — давай начинать? Только это… Вы полегче, ладно?

Глава 20

— Ну что, вот тут нормально. Вроде подходящее место, — сказал Нарыв, когда мы остановились на площадке, совсем недалеко от глухого барьера, на котором собак тренировали его преодолевать.

— Фуф… А долго это будет? — Спросил Стас, утирая лоб неудобным тренировочным рукавом, — а то в этой парилке ватной жарко — сил нету никаких.

— Потерпи, — сказал я, — упражнение мы проведем сегодня только единожды. Нужно отработать задержание.

— Я ваще не понимаю, на кой черт вы меня позвали? — продолжал Стас, — я ж никогда сроду не бывал ассистентом инструктора.

— Считай, все хвосты в нарядах. Один только Миша на заставе, да я. Миша и то дневальный на питомнике, а все равно согласился помочь.

— Не переживай, Стасик. Сложного тут ничего нету, — сказал Нарыв, — я тебе объясню, как себя вести.

— Ничего себе! Ничего сложного! — Возмутился Алейников, — меня щас две собаки трепать будут, и ничего сложного⁈

— Ты уже согласился, — напомнил я с ухмылкой.

— И очень об этом жалею!

Стас было попытался скрестить руки на груди, но объемные рукава его костюма не дали ему это сделать. Правая постоянно съезжала с левой. Тогда он просто недовольно хмыкнул.

Мы с Мишей дали нашим собакам команду «Рядом». Ждали вместе с ними, пока Нарыв объяснял Стасу, как себя вести.

— Ты главное им натрепаться дай, — с умным видом говорил Алейникову Нарыв. — Пусть поиграются вволю.

— Слушай, Слава, — скривился Стас, стянув капюшон так, что показались его мокрые от пота, слипшиеся волосы, — а ты сам не хочешь побыть ассистентом? Раз уж ты знаешь, что да как.

— Я не могу быть ассистентом, — важно заявил Нарыв.

— Это еще почему?

— Потому что сейчас я руководитель тренировки.

— Тоже мне, — засопел Алейников и зашептал себе что-то под нос. Потом добавил: — Вот рад я был тебя видеть, как ты приехал на заставу. Но теперь радость эта что-то быстро улетучилась.

— Ага, — Нарыв рассмеялся. — Ну щас Булат с Багирой тебе много радости доставят!

— Да ну тебя!

— Парни, — вмешался я, — чего вы заладили? Стас, ничего с тобой не сделается. Это просто тренировка.

Стас сделал недовольное лицо. Выдохнув, раздул ноздри своего прямого носа.

— Ага, — шепнул ему Нарыв. — Ты только пальцы из рукавов не высовывай. А то откусят.

Стас плюнул, шутливо замахнулся на Нарыва тренировочным рукавом, но потом махнул рукой и пошел за барьер. Спрятался там, чтобы скрыться у собак из виду.

Мы с Мишей приготовились.

— Сидеть, — скомандовал я Булату, когда тот попытался беспокойно встать, явно удивленный исчезновением Стаса.

Когда пес послушался меня и успокоился, я указал на барьер, отдал команду «Слушай». Булат сосредоточился, навострил уши и уставился на барьер. То же самое сделала и Багира по команде Миши. Оба мы держали овчарок на коротком поводке.

Нарыв подал Стасу сигнал выйти из своего укрытия.

Стас медленно поднялся. Зачем-то развел руками будто бы в сомнениях.

— И как мне «мне привлекать внимание собак»? — Спросил он громко.

— Как-как… — Удивился Нарыв, — как хочешь.

Стас снова развел руки. Неловко пошел к нам, шагая, словно игрушечный солдатик.

— Эй, Булат, Багира! — Зачем-то приговаривал он при этом и делал зазывающие жесты руками. — А у меня чего-то есть! Чего-то вкусненькое!

Впрочем, собаки не реагировали на его провокации без наших команд. Напряженные, словно взведенные курки, они ждали и внимательно следили за каждым шагом Стаса.

Когда он приблизился метра на три, я по пограничному скомандовал ему «Стой».

Стас остановился, постоял пару мгновений на полушаге, а потом обернулся и бросился бежать.

— Фас!

— Фас!

Обе собаки, словно две стрелы метнулись за Стасом. Тот испуганно обернулся, услышав наши с Мишей команды, побежал спиной вперед, защищаясь рукавами, и таким образом, одновременно призывая обеих собак напасть на него с прыжка.

Первым Стаса настиг Булат. Он прыгнул на него, вцепился в рукав, повис, заставив Алейникова опустить руку. Спустя мгновение, в левую Стасу вгрызлась и Багира.

Если под напором Булата Стас еще мог устоять, то вес Багиры заставил его опуститься к земле. Пару мгновений он еще держался, а собаки смешно висели у него на руках, но потом, Алейников осел на колени, растягиваемый Булатом с Багирой в разные стороны.

Псы трепали рукава, рычали, старались погрузить клыки поглубже в вату.

— Ты смотри, — проговорил Нарыв, наблюдая за этим всем, — синхронно сработали. Булат, будто только из учебки. Саша, ты сам его тренировал?

— Сам, — кивнул я. — Ваня Белоус надавал мне учебников. Вот я и штудировал, когда было время.

Нарыв цокнул языком.

— Ты ж нигде не учился, а справился хорошо. Признаться, я не думал, что ты с Булатом управишься. Думал, что только как вернусь, мы с тобой вместе будем над ним работать. А выходит, считай, всю работу выполнил ты сам.

— Всю, да не всю, — улыбнулся я.

— Львиную долю, — убежденно ответил Нарыв.

— Э! Ребят! Реб-я-я-ят! — Кричал Алейников, которого собаки совсем уже повалили на землю, — вы там про меня не забыли⁈

Нарыв задрал в воздух руку со стартовым пистолетом ИЖ и произвел выстрел. Громкий хлопок раздался над тренировочной площадкой для собак.

Булат, сидевший у моих ног, никак не отреагировал. Скорее всего, он оставался спокойным потому, что Нарыв стрелял на расстоянии метров пятнадцати от нас.