Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 189
Времени должно было хватить на все. Устроившись в тесной, но отдельной каюте, я прежде всего изучил подробный план корабля.
Посмеиваясь над собой, над тем, что я превратился в профессионального беглеца, с собственным набором приемов и сложившимся почерком, мельком подумав, как бы это не осталось на всю последующую жизнь вроде своеобразного нервного тика, я направился в пока еще безлюдный фришоп на верхней палубе и полностью обновил свой гардероб.
Сложив покупки в мексиканскую сумку, заглянул в парикмахерский салон и избавился от едва оформившейся бороды. А усы и прическу привел в соответствие с латиноамериканской модой. Волосам придал умеренно темный цвет. Немного дольше пришлось потрудиться, чтобы приобрести естественную смуглость креола.
Далее, проникнув в жилую палубу экипажа, позаимствовал в незапертой каюте синий рабочий костюм механика.
У себя переоделся, разбросав ненужные теперь вещи по спинкам стульев, и слегка разворошил постель.
На автомобильной палубе как раз шла погрузка, работали и матросы, и береговые такелажники, так что во всей этой суматохе я спокойно, надвинув на глаза козырек каскетки, через дармовую аппарель вышел на пирс и на попутной грузовой платформе доехал до ворот.
Судя по всему, концы я обрубил начисто. Где-где, а в недрах двенадцатипалубного левиафана уследить за мной было невозможно даже целой бригаде сыщиков, а ни одного предмета, к которому чужая рука могла бы пристроить «клопа», у меня с собой теперь не было. Только пистолет. Но его, кроме Аллы, никто даже не видел.
И вот только теперь я счел возможным отдохнуть как следует, и приготовиться к решающим событиями.
В отдельном номере турецких бань я часа полтора нежился на теплых мраморных лежанках, дышал густым содовым паром, испытал все прелести средневекового азиатского массажа, после чего, умиротворенный и обновленный, затолкал морскую форму в окно утилизатора, переоделся в легкий и очень меня украсивший костюм из сиреневого тропикаля. Тщательно изучив свой новый облик в зеркалах, я убедился, что только очень близкий знакомый смог бы узнать меня в этом молодом креоле.
Взяв такси, я поехал в аэропорт. И оттуда вновь позвонил Панину.
– Что случилось? Я очень волнуюсь. Где ты пропал?
– По-русски нужно говорить – «куда пропал». Но это к слову. Извини, если заставил тебя нервничать. Но так уж получилось. Я временно покинул город. Потом все расскажу. Для меня новостей нет?
– Где ты? Я пришлю машину, если нужно.
– Не стоит, я в безопасности. И довольно далеко. Завтра снова выйду на связь. И советую подумать вот о чем. Если Аллу захватил кто-то из твоих компаньонов, передай, что напрасно. Она ничего в этом деле не значит. Те вещи, что лежат в ее сумке, без меня и цента не стоят. Чтобы был толк, нам двоим все равно нужно в Москву. Если ее отпустят, я зла держать не буду. Сочту за недоразумение. А шантажировать не советую, может плохо кончиться...
– Игорь, о чем ты говоришь, при чем тут мои друзья? У нас ведь был честный договор...
– Я все сказал. Поразмышляй на досуге. А я сейчас проигрываю другие варианты, кое-какие возможности у меня есть, ты должен знать. Если на тебя выйдут похитители и потребуют выкуп, а это возможно, других знакомых у Аллы здесь нет – ты заплати. Потом сочтемся. Вот пока все. Привет...
Нет, на их месте в самом деле лучше бы отыграть все назад. На что они рассчитывают? Со мной ведь действительно проще было решить дело полюбовно. Если Панин понял мой намек (а он должен был понять, я не раз упоминал о тесных связях со службой безопасности), то сообразит, что пока проблематичная выгода возможные неприятности не компенсирует.
Ночевать я вернулся в порт. Как-то мне там казалось спокойнее. Близость моря, топография окрестностей, само здание...
В правом крыле размещалась автоматическая гостиница Хадсона, как и в любом подобном месте, где возможны скопления больших масс транзитных путников. Обычно, впрочем, хадсонские отели называют ночлежками, и приличные люди ими не пользуются, но меня это сейчас не волновало.
По обеим сторонам трехъярусного зала помещались сотни одинаковых овальных дверей. Как в камере хранения или благоустроенной тюрьме. На некоторых горели красные лампочки, но на большинстве – зеленые. Полумрак, тишина, довольно тоскливо и неуютно. Пройдя почти до конца, я поднялся на второй ярус и постоял минут десять, ожидая, не появится ли кто подозрительный. Но – никого.
Сунул в прорезь двери с номером 723 край кредитной карточки. Щелкнул замок, зеленый огонек сменился красным.
Само по себе обиталище приличное, но не для страдающих клаустрофобией. Тамбур, в котором едва можно стоять, не сгибаясь, площадью метр на метр, справа за шторкой умывальник и туалет такого же размера, прямо – спальная ниша. Водяной матрас, кондиционер, телевизор, плафон над изголовьем. За стеклянной дверцей – мини-бар и кнопка вызова дежурного на случай чего непредвиденного. И все. Достаточно, чтобы провести ночь, одному или вдвоем, как угодно.
Раздевшись, я выпил пару рюмок коньяку, включил местный канал TV. В программе «Шериф информирует и предостерегает» ничего, имеющего отношение к исчезновению Аллы или моим подвигам, не сообщалось. Неопознанных женских трупов за сутки также не появилось. Да я и не сомневался, что тут другой случай.
Погасил свет. Тишина, как в космосе. И сна ни в одном глазу. Стимулятор плюс естественное перевозбуждение. Думать связно тоже не получалось, мысли разбегались, в голову лезла всякая ерунда.
Пришлось вновь прибегнуть к помощи бара. Выбор напитков был как раз в меру уважения фирмы к постояльцам. Я откупорил стограммовую бутылочку калифорнийского бренди, запил горьким тоником, и лишь после этого плавно соскользнул в сумбурный и вязкий сон.
Утро началось неприятно. Бреясь, я с тоской думал, что ничего хорошего мне не светит, только под влиянием возбуждения и азарта можно было надеяться на победу. Алла неизвестно где и состояние ее, наверное, еще хуже моего, и может быть, правильнее всего было б на самом деле поехать в консульство, все рассказать, сделать заявление для прессы и положиться на благоразумие похитителей.
