На своем месте (СИ) - Казьмин Михаил Иванович
— Пожалуй, да. Но я бы добавил ещё подтягивание на перекладине и отжимание от пола в упоре лёжа.
— Отжимание от пола в упоре лёжа? Это как? — живо заинтересовался генерал-воевода.
Я объяснил, генерал-воевода меня, похоже, понял.
— Напишите, Алексей Филиппович, записку для Генриха Арнольдовича, — генерал-воевода, кажется, решил сделать вид, будто забыл, что я давно уже не его подчинённый, — это тоже по его части. И хорошо бы с рисунками, чтобы сразу понятно было.
— Непременно, Константин Иванович, — я не стал указывать заслуженному полководцу на его забывчивость. Ни к чему мне, имеющему отношение к выделке оружия, с главноначальствующим Военною палатою портить отношения. И хорошо, кстати, что генерал-воевода напомнил о Генрихе Арнольдовиче — генерал-бригадире Бервальде, что возглавляет «Особое совещание по изысканию полезных для военного дела новшеств», что-то давно я с генералом не виделся, а лишний раз с ним побеседовать у меня есть о чём и помимо введения новых упражнений в армейскую гимнастику.
…Собранные на приёме деньги мы немедленно принялись тратить — лето, оно, знаете ли, имеет нехорошее свойство как-то незаметно кончаться, а потому подготовку к началу строительства зданий больницы и гимнастического общества следовало ускорить. Землю Леонид выкупил, архитектор Антон Адольфович Клингофер, получив от меня неплохой задаток, уже вовсю трудился над проектом, Андрей и Лидия Васильковы составляли списки тех, кого будут звать в больницу врачами, сёстрами и служительницами, в университетскую типографию ушли рукопись и рисунки «Краткого руководства по гимнастике и питанию для женской красоты и здоровья», а Пахом Загладин принялся заготавливать материалы и оснастку для выделки гимнастических снарядов.
В общем, дел с нашим начинанием мне более чем хватало, а если прибавить к ним ещё и обязательные периодические поездки на завод, несколько реже в последнее время случающиеся, но вовсе не прекращённые занятия с шашкой у Турчанинова и всякие прочие дела, не столь важные, но всё равно необходимые и неизбежные, то не следует удивляться, что до Смирнова я так пока и не добрался. Ничего, думал я, вот уедут мои в Ундол на отдых, тогда и займусь. Сам я собирался уделить отдыху в Ундоле седмицу-полторы, никак не больше. Отдохнуть, конечно же, надо, а то совсем так умотаюсь, но и дела свои, тем более столь серьёзные, оставлять надолго никак нельзя.
Что ж, отдохнул я и правда неплохо. Да, сборов было чуть ли не больше, чем самого отдыха, но это разве только для меня самого, да и то всё больше этими хлопотами Варя с Оленькой занимались, да, царило в Ундоле то ещё многолюдье, потому как и выбрались всем семейством, без Татьянки, понятно, и детей взяли, но несколько беззаботных дней на мою долю досталось. Даже обязательные любезности с соседями в виде взаимных посещений с застольем не портили мне настроение. Пострелял в своё удовольствие с отцом и братьями из винтовок, карабинов и револьверов, поездил верхом, разок даже на охоту с соседями выбрался, не подстрелил никого, но всё равно весело было, от души выспался — красота же! Но уже к концу первой седмицы пребывания в имении предвидение шепнуло, что пора бы вернуться в Москву, а в течение двух следующих дней шёпот этот превратился в настойчивые напоминания о том, что вот прямо сейчас в Москве происходит нечто, требующее моего обязательного присутствия. Оставить такое без должного ответа я не мог и за очередным семейным ужином объявил о своём отъезде.
Меня ожидаемо не поняли, но мнения родных разделились — Василий с Дмитрием принялись уговаривать меня одуматься и остаться, матушка с Варварой согласились, что мне виднее, отец внимательно всех их выслушивал, Оленька, Анна и Елизавета от участия в дискуссии благоразумно самоустранились. Да и не было той дискуссии как таковой, потому что не мог же я объяснить родне, что вот, мол, грозит мне раскрытие моей истинной сущности, надо срочно спасать положение. Тогда заодно пришлось бы и про ту самую сущность рассказывать, а насколько нужно мне такое счастье, думаю, понятно. Решающей в итоге оказалась позиция матушки и Вари, потому как именно к ним отец и прислушался. Меня такое не удивило — всё-таки обе они практиковали семейную магию, а значит, и отцу было легче понять, что не просто так супруга и сноха его на мою сторону встали.
Тем не менее, выехать в Москву наутро пораньше у меня не вышло. Полночи мы прощались с Варенькой, которую я оставлял в Ундоле на ближайшие две седмицы, если не больше, в итоге встать рано не получилось, да и завтрак я затребовал более сытный, чем обычно, чтобы потом в дороге на трактиры не отвлекаться. Варя, кстати, почуяла некоторую мою тревожность, но я всё же сумел не выдать себя полностью, поскольку заранее подготовил любимую супругу к своему скорому побегу с отдыха — ещё во время сборов постоянно жаловался на обилие дел и затруднений на заводе, да опасениями делился, что нелегко будет Васильковым со строителями договариваться. Не очень хорошо, конечно, с моей стороны, но до прямого обмана я же тут не опустился, да и старался исключительно ради Варенькиного спокойствия. В общем, утром после завтрака я Ундольское имение покинул, а уже к ужину оказался дома.
Сразу по возвращении я и понял, что просто так предвидение подавать сигналы не стало бы — дворецкий Игнатов передал мне визитную карточку приходившего третьего дня некоего Михаила Дорофеевича Мякиша, указания на род занятий оного не имевшую. Но мне и не требовалось, кто это, я и без того знал. Не было в карточке и указания на адрес или телефон, что тоже понятно — тайный исправник не из тех людей, кого ищут, он из тех, кто сам ищет, причём в большинстве случаев ещё и находит. Вот пусть и поищет меня, скажем, завтра, а то мне ещё с дороги отдохнуть надо. Пусть даже и найдёт, я, так и быть, не против. А вот господину Смирнову я, едва помывшись и переменив одежду, позвонил, уж с ним-то мне хотелось встретиться раньше, чем с Мякишем. Тут и выяснилось, что предвидение не только визит Мякиша имело в виду…
— Доброго вечера вашему сиятельству, домоуправитель господина Смирнова Юревич говорит, — прозвучал из трубки незнакомый голос. — Прощения вашего сиятельства покорнейше прошу, хозяин тяжко болен, никого не принимает и говорить не может, — даже при том, как сильно искажают голоса здешние телефоны, в голосе Юревича слышались печаль и тревога.
Пожелав Ивану Фёдоровичу через его домоуправителя скорейшего выздоровления и положив трубку, я с чувством выругался. Вот только этого мне не хватало!
[1] См. роман «Жизнь номер два»
[2] См. роман «Семейные тайны»
[3] См. роман «Хитрая затея»
[4] 1 русский фунт = 409,5 г. 12 фунтов = 4,9 кг
Глава 22
Неожиданные напасти
— И нам теперь, Алексей Филиппович, нужна ваша помощь, — перешёл к главной цели своего визита тайный исправник Мякиш, закончив с рассказом о постигшем Смирнова несчастье.
Сказать, что многоуважаемому издателю и владельцу телеграфного агентства не повезло, означало бы выразиться чрезмерно мягко и до крайности неточно. Случился с ним апоплексический удар, а это, если я ничего не путаю, в бывшем моём мире называлось инсультом. [1] Крайне неприятная и опасная пакость, должен заметить, что своим рассказом о текущем состоянии Смирнова Мякиш и подтвердил. По словам тайного исправника, у Ивана Фёдоровича отнялись ноги и правая рука, он лишился речи, а попытки общаться с ним посредством записок и знаков показывали, что и с рассудком там далеко не всё в порядке. В столь незавидном состоянии Смирнов пребывал почти уже седмицу. Поведал Мякиш и о том, что усилиями докторов удалось не допустить ухудшения того состояния, но и хотя бы на малейшее его улучшение усилий тех пока не хватало.
— И чем же, Михаил Дорофеевич, могу я вам помочь? — я старался говорить спокойно, хотя меня так и тянуло добавить в голос издёвки, пусть и совсем чуть-чуть. — Я не лекарь, исцеление после апоплексического удара мне, увы, не по силам…
Похожие книги на "На своем месте (СИ)", Казьмин Михаил Иванович
Казьмин Михаил Иванович читать все книги автора по порядку
Казьмин Михаил Иванович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.