Афганский рубеж (СИ) - Дорин Михаил

— Да ладно вам. Так и скажите, что сами не умеете. А моему умению завидуете, — возмущался Лёня.

— А смысл было это делать? — спросил я.

— Ты это о чём, Клюковкин? — прищурился Чкалов, встав из-за стола и поставив руки в боки.

— Хороший лётчик тот, который соблюдает инструкцию. А лучший, знает, когда и при каких обстоятельствах её можно нарушить. Взлёт с аэродрома — был тем самым обстоятельством?

Лёня нагнулся ко мне и грозно посмотрел в глаза.

— По твоей логике ты себя лучшим считаешь? Нарушаешь тогда, когда это необходимо?

— Мы с командиром звена нарушаем тогда, когда нам жить сильно хочется. При этом поверь, в кабине у нас в такие моменты пахнет похоронными цветами сильнее, чем керосином, — ответил я.

Чкалов выслушал, но продолжил возмущаться. Такое ощущение, что завидует. Как будто сам хотел подвиги совершать, а его пока только колонны сопровождать посылают.

После завтрака и постановки задач, мы ожидали в классе подготовки команды на вылет. Время идёт, но аппарат ГГС молчит. Динамик с прослушкой канала боевого управления почему-то не вывели сюда. Это бы сократило время приёма команды.

Комэска заходил к нам несколько минут назад и объявил, что операция пока откладывается. Идут уточнения, прибывают дополнительные силы. Мол, пока сидим в готовности.

— Ну вот чего сидим? Дали бы какой-нибудь опорный пункт в качестве цели, — ходил по кабинету Лёня, застёгивая и расстёгивая куртку комбинезона.

— Сломаешь молнию. Не мельтеши, — сказал ему Батыров, дремавший лёжа на стульях.

— Я уже не могу. Сидим уже два часа, а операция так и не началась.

И так ещё час. А потом ещё.

За окном уже ярко светит солнце, а в помещении становится душно. Кондиционеров пока не завезли сюда. Рёв включения форсажа истребителей звучал постоянно. Значит, идёт какое-то движение. Авиация наносит удары.

Я уже сам начал дремать. Пускай и жарковато, но сон меня сморил к обеду окончательно. И даже пролетающие над нами МиГ-21е меня не могли пробудить.

— Внимание! 207й, 205й — на вылет! — прозвучала команда по громкой связи.

Открываю глаза. Ни Батыров, ни Леонид с замполитом не пробудились. Так и спят, облокотившись на стол.

— 207й, 205й — на вылет! — громче прозвучал вызов с командного пункта.

Я подошёл к аппарату и ответил, что вызов нами принят. Тут и Лёня ожил! Вид у него был до того радостный, будто он вот-вот сейчас в ладоши захлопает.

В кабинет забежал Енотаев с большой кипой фотопланшетов и картой. Разложил всё на столе и принялся ставить задачу.

— Всё очень просто. Загружаете десант в Баграме и доставляете его вот сюда, — указал он на населённый пункт Нохи-Сур.

Видимо, моё предложение Енотаев смог довести до командования. Вот только, почему всего двумя экипажами летим.

— Маленький десант получается, если пойдём таким количеством. Снова работа от Сопина? — спросил Батыров, надевая автомат.

— Не от Сопина. Батыров, поведёшь всю группу. Смотри никого не потеряй, — похлопал по плечу Димона комэска.

— Командир, ну один экипаж с замполитом и Лёней трудно потерять. А наше прикрытие само дорогу знает, — подмигнул я экипажам Ми-24, которые тоже готовились к вылету.

Все посмеялись, а Ефим Петрович оставался серьёзным.

— С количеством экипажей в своей группе вы ошиблись, ребята, — ответил он и указал на окно.

Я прислушался. Рядом с аэродромом нарастал гул вращения винтов. Ощущение, что рой гигантских пчёл приближается к Баграму.

— Масштабно! — воскликнул Лёня, выглянув в окно.

По аэродрому уже ехала техника с бойцами, а на полосу один за одним п

риземлялись вертолёты.

Глава 21

Из кабинета быстрым шагом отправились на залитую солнцем стоянку. Припекает уже очень здорово. Температура перевалила за 25°, что в условиях высокогорья усложняет задачу в разы.

Гул стоял невообразимый. Вертолёты сруливали с полосы и выключались прям на магистральной дорожке, становясь под 45° против ветра.

К нам подбежал ведущий кабульской группы. Он представился, но я услышал только, что он в звании майор. Всего с ним прилетело 12 вертолётов — по 6 Ми-8 и Ми-24.

— Боевая зарядка у нас…

— Вижу. Много на 8ки повесили. Оставляйте по два блока УБ-16. Бомбы пускай снимают, если хотят довезти людей, — перебил его Енотаев.

Командир кабульцев кивнул и убежал к своим техникам, которые прилетели с ними. Тут же началась работа по разрядке вертолётов.

Напротив наших вертолётов остановилась колонна тентованных ГАЗ-66. Из кузовов начали спрыгивать десантники. Полностью экипированные и готовые к погрузке на борт.

Командиры быстро проверяли личный состав, давали последние указания. Иногда даже слишком громко. Как у них получается перекрикивать свист винтов и рёв моторов машин, непонятно.

— Первая группа на борт номер 17. Вторая на 22й, — начали десантники распределяться по вертолётам.

Енотаев шёл рядом со мной и Батыровым, продолжая уточнять задачу и весь замысел высадки десанта.

— Ваша группа готовит площадки для десантирования основных сил. Они занимают позиции и ждут вторую группу, которую поведу я.

Далее комэска уточнил задачи группе Ми-24, которые будут готовить площадки для нас и заниматься подавлением ПВО.

Когда кабульские экипажи были готовы и дозаправлены, Енотаев объявил построение.

— Старший — Батыров, позывной 207. С ним в паре Кислицин, позывной 205, — зачитывал он состав тактических групп

В итоге получилось, что в первой волне идут 12 вертолётов Ми-8 и 4 Ми-24.

Большая группа. Но во второй группе, вертолётов пойдёт ещё больше!

— В эфире говорит только ведущий. Случаи экстренного выхода на связь вы знаете. Сразу вам скажу, что предварительно эту местность фронтовая авиация не утюжила. Придётся самим, — сказал Ефим Петрович, почёсывая бороду.

Его чёрный шлемофон так и норовит выпасть сейчас из кармана, но он не обращает на него внимания. Кабульские вертолёты уже все зарулили и выключились. На некоторых ещё вращаются винты, постепенно останавливаясь.

Ветер, дующий с севера, совсем не несёт прохлады. Зато приносит мелкие частицы пыли, оседающей на губах.

Пауза в речи Енотаева затягивалась. Комэска смотрел по сторонам, а сказать чего-то не решается.

— Батыров, Клюковкин ко мне. Остальные, по вертолётам.

Всё это время думал, как лучше нас позвать. Волнуется командир. Больше, чем вчерашним вечером.

Мы подошли к Ефиму Петровичу. Он крутил в пальцах сигарету, и всё так же продолжал подбирать слова.

— Вы ребята находчивые. Поэтому я вас ведущими и поставил. Повнимательнее там. День будет долгим, — сказал Енотаев и пожал каждому из нас руку.

Только мы отошли от него, как командир эскадрильи окликнул меня.

— Клюковкин, когда прилетишь, сразу в штаб дивизии, — сказал Енотаев, подмигнув мне.

Так-так! Видимо Леночка просила зайти. Нельзя заставлять женщину ждать.

— Так, Димон, всё делаем быстро, потому что у меня сегодня случка… ну, свидание намечается, — сказал я и поторопился на вертолёт.

— Вот ты везде себе приключения находишь. Даже в Афгане нашёл, куда пристроить свой… нос, — возмущался командир звена.

Карим поприветствовал меня и Батырова. По-отечески похлопал по плечу, поправил мне шлем и протянул печенье.

— А ещё есть? Не обедали же, — спросил я, перекрикивая шум мотора машины АПА, подъезжающей к борту вертолёта.

— Все раздал, — развёл он руками.

Я зашёл в грузовую кабину и остановился, посмотрев на наших пассажиров. На скамейках сидели пацаны, которым не больше 20 лет. Каждый лопал печенье, которое раздал им Сабитович. Только он угощает такими сладостями в сложные моменты.

— Всё хорошо? — поздоровался я со старшим группы.

— Сержант Долгов. Так точно, товарищ лётчик, — начал он вскакивать со своего места, но я его остановил.

Этому Долгову самому чуть больше 20ти. Форма у ребят чистая. Такое ощущение, что только на складе выдали. Один парень и вовсе пытался всеми силами пристроить каску на голове, но панама не давала ему этого сделать.