Конструктор живых систем (СИ) - Птица Алексей

— А? — обернулся тот, тут же узнав меня, — привет!

— Привет! А ты в общежитие уже заселился?

— Да, а что?

— А мы третьего ищем в комнату.

— А я готов, не нравятся мне мои товарищи по комнате. Я только сегодня заехал, так что, переехать — раз плюнуть.

Пётр поморщился от такой речи, я осуждающе глянул на Ефима, тот сообразил.

— Ой, это из меня мещанство прёт, я редко ругаюсь, да и вульгаризмом не страдаю, но всё же, порой вырывается из меня. Прошу, извините. Я ведь гимназию с отличием окончил. А твой друг из благородных?

— Да, я барон в четвёртом поколении, — тут же вставил Пётр.

— А, тогда понятно. Ну, значит, притрёмся, я лучше с благородными буду общаться, чем с себе подобными.

— Но я не благородный, — заметил я.

— А ты — переходной этап, у тебя же отец почётный гражданин, а я из мещан. Вот и будем вместе жить в одной комнате, барон, почти дворянин и мещанин. Осталось только купца к себе взять, но Морозову сняли квартиру богатенькие родители, так что, за неимением другого, предлагаю оставить всё, как есть.

— А комната только на троих, пошли.

— Сей момент.

За остаток дня мы все заехали в комнату. Пётр предупредил, что останется ночевать только с завтрашнего дня, да и не все вещи он с собой взял. Поэтому, сегодня заселились только мы с Ефимом.

— Ну что, давай знакомиться, — обратился ко мне Ефим, как только мы остались одни. — Ты уже знаешь, что я из мещан и зовут меня Ефим Трутнев, о тебе я тоже знаю имя и фамилию, и что ты сын почётного жителя, выслужившего дворянство. Ты из какого города?

— Из Крестополя, что на юге империи, — ответил я, — а ты?

— Я из Орла, тоже губернскую гимназию закончил. А у тебя какой дар, а то я не запомнил?

— Живой чертёж.

— Ммм.

— А у тебя?

— А у меня с водой связан. Я могу за короткое время воду в пар преобразовывать, но умение моё нестабильно: то вмиг всё испаряю, то еле-еле душа в теле, только тёпленькая становится. Вот меня на дообследование и направили, завтра снова приходить велели, скорее всего, ещё долго ходить придётся.

— Почему? — удивился я.

— Потому что, как только они определятся с причиной, то начнут мне её выправлять. Стаг-ни-ро-вать! — повторил он по слогам не сильно понятное слово.

— Ага, а мне тоже завтра велели приходить, чтобы разобраться с силой дара и его природой, а то не совсем ясно им, что у меня: живой рисунок или живой чертёж. Да и мне это неизвестно.

— Тогда вместе пойдём, тебе во сколько велели приходить?

— К девяти назначено.

— Аналогично. Ты вестник первокурсника получил?

—?

— Ну, бумажки тебе с расписанием выдали?

— Да.

— Покажи.

Я покопался в вещах и выудил оттуда все документы, полученные от коменданта.

— Ага, вот, смотри, у нас с тобой группа Живот, потому как факультет железнодорожный. Букву Веди отдали воздушникам, кстати, слышал, всех трёх барышень туда определили, — Ефим выудил из кипы нужную бумажку и ткнул в неё пальцем.

— Нет, не слышал.

— Ну, теперь знай, отняли у нас этакую красоту и преподарили другим. У них там все благородные учатся, создали себе особенный факультет, аристократический, и радуются. Там, как я узнал, начиная от баронов набирали.

— А разве все три девицы благородные?

— Да, представь себе, не знаю, какие у них точно титулы, но они все благородные — это абсолютно точно.

— Откуда узнал?

— Из слухов, вестимо. У меня много знакомых, да и уши хорошо слышат.

Я невольно взглянул на его уши, и да, помимо скуластого лица, Ефим обладал от природы ушами довольно внушительных размеров, не гротескно, но если присмотреться, то действительно большими, что его совсем не портило. Как-то гармонично они шли к его лицу.

— Допустим, но у нас во всей академии только три девушки учатся.

— На наших, чисто инженерных факультетах да, но есть и другие факультеты, там их намного больше. Говорят, что есть даже целые группы, состоящие из одних только барышень, и ни одного юноши, представляешь? — Ефим мечтательно закатил глаза.

— А почему тогда сегодня на торжестве их всего три имелось?

— Не знаю, может, эти факультеты отдельно привлекаются.

— Да уж, — я представил группу из одних девушек с редким вкраплением юношей, и мне почему-то сделалось горько. Как, наверное, замечательно и хорошо учиться с девушками, гораздо лучше и интереснее, чем в чисто мальчишеской группе, но увы.- А это на каких факультетах такие группы?

— То в филиале искусств, от нашей академии, да на разных курсах высшего образования. Не всем дают возможность поступить на основные профили, да и не все хотят, или родители им запрещают. А правительство требует, чтобы все носители дара, в том числе и прекрасный пол, получали среднее или высшее образование, вот они и идут на всякие курсы, да подкурсы, да сторонние факультеты. Например, вроде есть факультет живого мастерства, туда поступают только девушки и получают самые разные специальности, но его совсем недавно создали, поэтому я о нём слышал, но не видел. А может, он и вовсе не в нашей академии находится, я не знаю точно.

— Тогда понятно. Ладно, так что там с нашей группой?

— А, ну вот наша группа «Ж», вот Вестник первокурсника, — Ефим достал большую газету и, развернув её, начал водить пальцем по столбцам, напечатанным на второй и третьей странице. — Вот, смотри, литера Ж и столбец, в нём клеточки, а в клеточках указано название дисциплины, номер аудитории и корпуса, где она находится, а также время проведения. Берёшь газету, переписываешь себе расписание своей группы на неделю, и всё, ты знаешь, куда идти, во сколько приходить и когда заканчиваются занятия. Тут и лабораторные есть, и лекции, вон видишь, они объединены с другими группами. Так что, всё понятно и ясно.

— Действительно, а я и не подумал.

— Теперь будешь знать. У тебя вон даже картонка разграфленная есть, чтобы в неё вписывать занятия. Шпаргалка самая настоящая и очень удобная. Ну, а остальные бумаги всем дали, это для удобства нашего. Здесь уровень выше, чем в обычных университетах, да даже в других академиях.

— А ты про то откуда знаешь?

— Так у меня ещё два брата есть, да родственников куча, они не все учились в академиях или университетах, большинство обычные институты заканчивали. Но представления имеют, да и в гимназии у нас учились те, кто разумеет о том. Я кладезь разных фактов и слухов, — улыбаясь, закончил Ефим своё объяснение.

— Гм. Слухи мне не интересны, Ефим, а знания важны, тут спорить не стану. У нас в Крестополе всё чин чином, до Москвы и Павлограда далеко, живём в…

— … лесу, молитесь колесу, так? — рассмеялся Ефим.

— Не так. Крестополь на холмах расположен, а вокруг степь, ногайцы раньше там кочевали, пока наши предки их не попросили, да и не только их. Мой род от тех первых поселенцев идёт. А леса у нас почти и нет, так, вокруг холмов растёт, да в горах или перелесках небольших кое-где. Так что, мы живём вдалеке от столичной суеты, да и кроме гимназий ничего у нас и не имеется.

— А наш Орёл рядом с Москвой, да и до Павлограда не так, чтобы уж совсем далеко. Лады, с тебя тогда финики, а с меня новости.

— Какие финики? — в изумлении похлопал я глазами.

— Ха, у вас же там юг, значит, и финики растут.

— Нет у нас никаких фиников, ты, наверное, инжир имеешь в виду?

— Не знаю, помню, что пробовал что-то сморщенное и коричневое, но дюже сладкое и вкусное.

— Так это, может, курага из абрикоса, может, инжир сушёный, но в нём семечек много мелких-мелких. Он у нас не растёт, он в Закавказье растёт, у ширванцев с персами. А финики только в Африке растут, оттуда их и везут к нам, но я их тоже не пробовал, у нас своих фруктов хватает, чтобы чужими баловаться.

— У вас хватает, а у нас все фрукты — яблоки да груши с вишней, ещё слива мелкая, да космола, ну и ягоды всякие, этого добра навалом.

— Ага, зато у вас грибов много, а у нас только шампиньоны на кошарах растут, и всё, собственно.