Османский узел (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш"

При помощи своего верного соратника Якоба Шпренгера спустя некоторое время появилась книга «Молот ведьм» - теоретическое и практическое наставление для инквизиторов по поиску, поимке и пыткам «врагов добрых христиан». Вполне ожидаемо она вызвала одобрение – скрытое или явное, но неизменно искреннее - почти у всех членов инквизиции, но вотсреди мирян получила совсем иную оценку. Не у всех, но у достаточно большой части. Вместе с тем авторитет среди ученых-схоластов Якоба Шпренгера, однозначная поддержка Крамера наиболее влиятельными инквизиторами и конечно витающая где-то рядом тень понтифика с его памятной буллой просто таки обрекала «Молот ведьм» на известность и популярность.

Затем же Генрих Крамер… немного, но ошибся. Точнее сказать, переоценил границы дозволенного даже для столь известной среди доминиканцев персоны. Власть понтифика была отнюдь не беспредельна, а выходки создателя «Молота ведьм» переполнили чашу терпения сразу нескольких государей. В результате Крамер, весьма неожиданно для себя, оказался перед трибуналом инквизиции… как раз за «чрезмерное увлечение пытками».

К сожалению для многих мирян и без малейшего удивления для себя, Генрих Крамер получил очень мягкий приговор, который по существу лишь повелевал ему отстраниться от активной деятельности и тихо-мирно работать во славу Ордена Братьев-проповедников в Аугсбурге. Да и то спустя несколько лет он стал не просто приносить пользу советами братьям-инквизиторам, но получил в своё полное распоряжение кафедру профессора в Зальцбурге, преподавая Священное Писание. Само собой разумеется, в должном ключе.

Занимая профессорскую кафедру, Крамер ждал. Долго, упорно, с искренней верой в то, что придёт его время. И когда в Ливорно случилось восстание Савонаролы, обернувшееся частичным успехом доминиканца, самый, пожалуй, известный после Торквемады инквизитор понял, что его время если и не пришло, то вот-вот наступит. Да и с фра Джироламо он с некоторых пор начал вести очень оживлённую переписку, понимая одновременно и пользу и близость брата по Ордену к собственным идеалам. Не во всём, конечно, но в деле искоренения ересей уж точно.

Ждал и дождался! Почувствовавшие, что совсем скоро их ордену придётся либо тяжко, либо совсем никак, доминиканцы решили сменить своего генерального магистра на другого, более отвечающего требованиям времени, способного защищать Орден любыми средствами и не колебаться. Поначалу планировали соблазнить постом самого Торквемаду, но возникли опасения его слишком тесной связи с Испанией, правители которой были самыми надёжными союзниками Борджиа. Могло случиться всякое. Поэтому внимание перешло на другую знаковую фигуру – создателя «Молота ведьм» и имеющего репутацию непреклонного искоренителя ересей Генриха Крамера.

Излишне говорить, что сам Крамер ухватился за сделанное предложение обеими руками. За время пребывания в относительной опале инквизитор имел много времени «на подумать» и успел понять, какие ошибки совершил. Слишком быстро и резко он развернул свою охоту на ведьм, а к тому же не особенно выбирал цели. Теперь всё должно было стать иначе. Опыт Савонаролы его многому научил. Чему? Необходимости сперва науськивать толпу на тех, кого она и так сильно не любит. К примеру, почти законными жертвами могли стать ростовщики, особо жадные торговцы, люди,. отмеченные телесными уродствами, а потому отвращающие от себя взгляды. Многие также питали искреннюю нелюбовь к продажным женщинам, хотя нет-нет да пользовались их услугами. И так далее, и всё в том же духе. Действуй он так раньше и не пришлось бы сперва бежать из Инсбрука, спасая собственную жизнь, а потом представать – вынужденно, без желания самих инквизиторов – перед трибуналом.

Опыт. Теперь он у Крамера был. Обладая им, теперь уже генеральный магистр Ордена святого Доминика вновь начал заводить сложный механизм охоты на ведьм, но уже по новому, не вызывая ненависти большей части людей. А уж потом, когда дым от костров станет привычным, можно будет делать шаг вперёд, затем ещё один и ещё… возвращаясь к тому размаху, который он считал правильным, верным и очень… возбуждающим собственное чувство прекрасного.

Естественно, Крамер понимал, что подобные его действия не останутся без внимания Рима. Зная же решительность семьи Борджиа, он вполне мог ожидать яда в вине, еде, даже в самом воздухе, которым дышал. Не сразу, а через какое-то время, после того, как первые гневные окрики с высоты Святого Престола окажутся бесполезными. Помирать генеральный магистр совсем не хотел, но вместе с тем желал жить в согласии с собственной душой. Неудивительно, что намёки со стороны опальных кардиналов. бежавших из Рима, без труда нашли дорогу к его сердцу и разуму одновременно. Добавить к этому подтверждённые кое-чем намёки о поддержке со стороны кое-кого носящего корону, а то и не одного… Результат стал очевидным – генеральный магистр Ордена святого Доминика, получив обещания касаемо своего будущего, стал усердно работать как над упрочнением собственной репутации, так и над важным теологическим документом, способным в подходящий момент очень больно ударить по Святому Престолу. Уж с печатным словом у автора «Молота ведьм» было очень даже хорошо!

Вот он и работал – усердно, день за днём, переложив даже немалую часть обязанностей генерального магистра на братьев по Ордену – над тем, что вот-вот должно было окончательно оформиться в работу под названием «Тезисы о падении нравов вблизи Святого Престола и необходимости церковного обновления». Архивы, многочисленные буллы и эдикты, изданные давно умершими понтификами и тем, который находился на Святом Престоле сейчас, свидетельства церковных архивариусов и летописцев – в ход шло всё. Особенно уместными оказались записи некоего Иоганна Буркхарта, имевшего очень полезную привычку вести подробнейшую летопись происходящего близ Святого Престола вот уже не первый десяток лет. Как именно к нему попала копия этих записей, Крамер даже не спрашивал, ценя не методы, но результат в подобного рода делах. Однако высказал мнение, что этот самый Иоганн Буркхарт будет ещё полезнее живым и способным долго и правильно говорить… во благо истинной веры, а не того искажённого подобия, которое пытаются насаждать из Рима.

Он сказал… и его услышали, пообещав серьёзно призадуматься над этим вопросом. Тем более Буркхарт был не столь значимой персоной, чтобы из-за его исчезновения поднялся действительно серьёзный шум и начались розыски большими силами. Особенно если будет уверенность, что он не пропал, а всего лишь умер. В дополнение к «Тезисам» это позволило бы написать ещё пару-тройку работ поменьше, но тоже весьма полезных, очерняющих Александра VI и его семью так, что немалое число искренне верующих в Господа в ужасе отшатнутся от Рима, ища спасения в другом месте, у других служителей Христа. С более твёрдой верой и истинным благочестием.

Скрип двери, и в личных покоях генерального магистра доминиканцев появился тот, кому Крамер верил если не абсолютно, то близко к этому. Как-никак слишком сильно оба они были связаны, в том числе и по «Молоту ведьм». Что ни говори, Якоб Шпренгер тоже приложил руку к созданию этой книги, да и своим научным авторитетом в духовном мире всячески посодействовал продвижению книги. Успешному продвижению, следует отметить. Неудивительно. что сразу же после всего неожиданного для многих взлёта Генрих Крамер приблизил к себе именно Шпренгера, сделав того правой рукой, хранителем многих тайн, как личных, так и орденских. Да и присущая Шпрегнеру осторожность была как нельзя более уместна, ограничивая слишком уж опасные и рискованные действия самого генерального магистра.

- Всё работаешь, Генрих? – спросил Шпренгер и, опираясь на трость, проковылял к стоящему в тёмном углу креслу. Ноги уже старого инквизитора начинали отказывать, уже с трудом нося поражённое болезнями тело. – Не забывай, что скоро всему нашему Ордену может стать неуютно даже тут, в Зальцбурге.

- Не Италия и то, что рядом с ней, - проворчал в ответ Крамер, откладывая в сторону гусиное перо и отодвигая на две трети исписанный лист бумаги. – Там сожгут нас. Здесь… мы сами можем отправить на костер по меньшей мере треть тех, кого пришлют.