По грехам нашим. В лето 6731... (СИ) - Старый Денис

— Я! — кричит кто-то, вроде бы сам десятник Филип решил помахать мечом.

Выстрел. Смена магазина. Выстрел. Стрела пролетает рядом, не чувствую ничего. Выстрел. Ощущение тепла на шее. Кровь! Я жив, значит, дальше воюем. Выстрел. Внутри вагенбурга слышится лязг оружия. Выстрел.

ТИШИНА! Только звук копыт удаляющихся коней сынов степи.

— Твою мать! — прошептал я и опрокинулся на спину.

Тело все трясло, в голове роились множественностью мысли, не складываясь воедино.

— Корней! Корней! — услышал я издалека. — Корней!

Резко прихожу в себя и начинаю различать звуки и, что намного хуже — запахи. Запах крови. Только чтобы не вырвало! Вроде нормально.

— Да! Пораненые, посеченые? — спрашиваю я, присаживаясь.

Проходит минута, и получаю ответ. Двое убитых четыре раненых. Убит один ратник из десятка Филипа и один новик из новобранцев.

Вот и стал я вершителем судеб. На моем счету два товарища. Это тогда, в усадьбе выбора не было, сейчас же я пошел в бой сознательно и потянул за собой людей.

Встав и осмотрев поле боя, я еще больше ужаснулся. Вдали виднелись меньше десяти улепетывающих монголов. Следовательно, мы смогли ссадить и убить больше сорока. Это победа! Наша победа!

— Контроль! — сказал я и взял копье. Меня никто не понял, но, когда я начал расплетать веревки, связывающие повозки, Филип начал командовать.

Добивать раненых не было морально сложно, и я даже укорял себя за жестокость. Но это были враги. Сейчас не такие отчетливые, но через 13 лет они придут и убьют моего тринадцатилетнего ребенка.

Через пару минут грязной работы, я опомнился и пошел к раненым. Моя небольшая аптечка сейчас и жизнь может спасти.

В принципе, раненых было трое — еще одним оказался я. Стрела прочертила по подвородку и, быстро обработав свою рану, я наложил пластырь. Рана не большая и зашивать, особенно в данных условиях я посчитал ненужным.

Из раненых был только один тяжелый с ранением в грудь. Тут нужна операция, и, если он до сих пор живет, то может и смогу его спасти. Укол пармедола и пусть полежит пока. Перевязал ногу, посыпав стрептоцидом, пробитую стрелой икроножную мышцу. Другому на месте перевязал живот опять же со стрептоцидом и предварительно промыв перекисью водорода. Зашивать тут нужно, но сделаю это позже. Ранение второго прошло по касательной — спасла кольчуга. Я, конечно не врач, но, думаю жить эти двое будут. Вот только если еще два-три раненых и перевязочных материалов не станет. В небольшой сумочке через плечо много не поместилось, да и не было много.

— Ну, пойдут на нас? — спросил Филип, подошедший ко мне.

— Пойдут! Они не отходят. Усе, как и домовлялись. Третьяк и не поднял коней. А на нас токмо пять десятков было. Зараз много пойдет. И мокши со Втораком и Третьяком погонят ворога, — сказал я наблюдая, как професионально грабят уже добитых монголов.

— Треба в полон взять двух-трох! — сказал я и пошел смотреть коней. Пришлось половину скотины добить.

— Татарва! — прокричал кто-то и все трофейцики бросились в вагенбург.

В километре показалась лавина всадников. Если не все, то большинство монголов выступили. Первый ряд завоевателей были с копьями и частично в броне, за ними были лучники, среди них виднелись и скачущие с саблей наголо всадники.

Мы успели собрать немалое количество стрел, сулицы и большинство болтов к арбалетам. Перед вагенбургом лежали тела нападающих и больше тридцати лошадей. Я надеялся, что секунду, другую, такая примитивная преграда нам даст. А это возможность в очередной раз натянуть тетиву лука. Луки были уже во всех, кроме меня и Ермолая. Пятнадцать одномоментных выстрела лучше, чем восемь. Так же успели прикрепить с десяток копий к повозкам и воткнутых в землю.

Но это был только поиск крупинки позитива в пустыне отчаяния. Вся надежда на фланговый обход и растерянность монголов.

Восемьсот метров. Взгляд в оптику, прицел в уровень копыт коней. Выстрел. Выстрел. Посмотреть — есть попадание! Один монгол потерял часть головы. Надо целиться еще ниже. Выстрел, выстрел, выстрел. Я чувствовал пристальные взгляды моих соратников на мне. Уже плевать, пусть думают, что хотят. А я хочу выжить! Выстрел, выстрел. Последним попал в грудь вырвавшегося коня. Конь свалился вместе с всадником, что притормозило с десяток следовавших следом конных. Выстрел. Смена обоймы. Не помню, сколько было выстрелов, но лучше поменяю. А потом заряжать уже не успею. Цинк лежит рядом. Сколько успею, загоню по одному в патронник. Заработали сложносоставные луки, бьющие навесом. Выстрел, еще. Я уже чувствовал, что попадал, и даже не тянуло посмотреть результат стрельбы. Только целясь в очередного всадника, я мог через раз увидеть, как падают кони вместе с всадниками, которых сразу же давят свои же соплеменники.

Филип командует лучниками, и их слаженный выстрел берет уже большую жатву — выбиты из боя чуть меньше десятка. Но пока этого мало. Выстрел. Сотня стрел взвилась в небо.

— Щиты, укрыться, — прокричал я, не переставая стрелять. Я лежал под деревянным навесом и на спине оставался щит.

Выстрел. Выстрел. Шелк. Закончились патроны. В правой руке придерживая винтовку, шарю левой в поисках открытого цинка с патронами. Вот они. Секунда, две, три. Патрон в патроннике. Прицел. Выстрел. На перезарядку уходит непростительно много времени. Снова слаженный выстрел с нашей стороны, но и по моему навесу стучит смерть.

— Могут не успеть укрыться, — прошипел я сам себе.

Вероятно это была ошибка Филипа. Наши ратники стреляли в момент, когда монголы уже послали стрелы.

А выучка противника поражала. Слаженно приостановилась часть наступающих всадников и, пропустив всех других, они стали разворачиваться в круг и по очереди стрелять с седла. Впереди же скакали два десятка обнаженных до пояса воина с двумя саблями в руках и металлической маской на лице. Эти могли доставить неприятности, граничившие с поражением. Такие вот степные берсерки.

Выстрел. Винтовку в сторону, присест на корточки. Пистолет в правой, а сабля в левой руке. Пока в левой. Сулицы сбивают четырех наступающих смертников. Выстрел. Пистолет начинает свою работу. Все по коням. Упасть с коня с такой скорости означает вывод воина из боя. Рядом бьет арбалет, и я вижу, как еще один смертник падает с коня. Пятеро наступающих умудряются встать на коней, не держась за поводья. Это даже не джигитовка, это невозможно! Арбалет продолжает стрелять. В нем вставляется барабан из шести болтов, которые посылаются поочередно, поэтому скорострельность этого оружия немногим меньше, у пистолета.

Прыжок и все пятеро степняков внутри вагенбурга.

— Это мои — прокричал я, понимая, что эти пятеро могут собрать свою большую жатву внутри нашего укрытия.

На удивление меня услышали и все остальные продолжили свои дела. Краем глаза замечаю, что уже приблизились всадники с копьями и пытаются, крутясь возле повозок уколоть острием защитников. Шаг. Выстрел — вставший на ноги степняк валится назад. На мои действия обращают внимание остальные и все четверо решают устранить главную для них угрозу, тем более, что больше никто на них не обращает внимания. Выстрел. Пистолет повело в сторону, и я промахнулся. Выстрел — в бедре самого ближнего выворачивает мясо. Выстрел и другой нападающий, уже пораженный продалжает по инерции бежать. Падает уже в метре от меня. Щелк. Пусто. Перезарядиться не успею.

Ухожу перекатом, и в кувырке беру саблю кочевника в левую руку, в правой — мой клинок. Я как-то смеялся с двуручников. А теперь главное, чтобы не посмеялись с меня… посмертно. Первый выпад с ударом сверху блокирую правой рукой, соперник второй саблей боковым замахом пытается достать меня в бок. Блокирую, отвожу и, приседая, колю с низу вверх. Саблей выполнять такие приемы крайне сложно, но у меня получилось. Пройдя через подбородок, клинок вышел через голову. Удар по шлему. Опускаюсь на колено из неустойчивого приседа. Амортизация подшлемника и неведомый местным пока металл не дает серьезной травмы моей голове, но звездочки посчитаны были. Краем сознания слышу, или даже ощущаю звук рога, призывающий к атаке. Начинается завершающая стадия нашей битвы за будущее.