— С той стороны чеченцы не ходят. Это турки. Лишь они знают тайные тропы в тех местах, чтобы проходить по горам так далеко на север от своих пограничных крепостей.
— Откуда вам такое известно? — спросил я.
— Разведка, — коротко ответил Георгий, но в его глазах снова мелькнуло что-то неприятное, что заставило меня насторожиться.
К вечеру в штаб прибыл гонец с донесением. Я случайно оказался рядом, когда князь развернул письмо. Его лицо оставалось бесстрастным, но пальцы слегка сжали бумагу.
— Что-то случилось? — не удержался я.
Он медленно поднял на меня взгляд, проговорив:
— Ты действительно хочешь знать, Печорин?
Я кивнул.
— Тогда приходи ко мне сюда в полночь.
Ровно в назначенное время я постучал в дверь кабинета. Князь явно засиделся в штабе. Даже Максимыч уже ушел спать. Внутри горела одна-единственная свеча в простом медном подсвечнике, отбрасывая длинные тени на стены. Князь сидел за столом, перед ним лежала карта и тот самый лист с каким-то донесением.
— Садись, — сказал он.
Я опустился на стул, ожидая неприятных объяснений и понимая, что назначил мне встречу князь в такое время не просто так. Я опасался, что разговор пойдет о моих отношениях с Верой. Но, князь внезапно спросил меня, что я думаю про Амирана. Тут я и пересказал ему то, что услышал от казаков, выданных Амирану в охранники самим Максимычем. К моему удивлению, князь не возмутился, скорее наоборот, кивнул с пониманием.
— Ты прав насчет Амирана, — неожиданно сказал Гиоргадзе. — Он не просто мой лазутчик. Он работает еще и на иностранную разведку. Но, не только на англичан. Еще и на турок.
— Неужели вы не догадывались об этом? — не удержался я от вопроса.
Князь ответил спокойно:
— Я подозревал в последнее время. А теперь уверен.
Гиоргадзе прочитал и перевел мне несколько строк из письма, написанного шифром. Это было донесение от агента князя среди турецких контрабандистов Кавказа, базирующихся в Батуме. В сообщении говорилось, что турки вместе с англичанами готовят нападение сильного отряда турецких наемников на нашу крепость, и у них есть сообщник внутри — этот самый «бродячий музыкант».
— Почему вы мне это рассказываете? — спросил я.
Князь хищно улыбнулся, проговорив:
— Потому что ты уже в этой игре, Печорин, хочешь ты того или нет. И теперь у нас еще один общий враг. Бешлоев. Помимо тех, кто за ним стоит.
Я задумался. Если Амиран предатель, то его угрозы насчет меня и Веры — не просто шантаж. Это, скорее всего, часть плана иностранных разведок завербовать меня путем этого шантажа.
— Что вы предлагаете? — спросил я прямо.
Гиоргадзе достал из стола небольшой кинжал с изогнутым клинком и положил его передо мной.
— Ты знаешь, что делать. Только не убивай его сам, а найди человека среди местных. Пусть все выглядит, как месть кровника. И было бы хорошо, если до этого момента удалось бы выйти на тех, с кем он связан. Так что не спеши.
Про Веру князь не сказал ни слова. А утром я нашел Бешлоева. Ашуг сидел на ступеньках лестницы, ведущей на стену, наигрывая что-то невеселое на своем трехструнном сазе, похожем на лютню с длинным грифом из вишневой древесины.
Увидев меня, бродячий музыкант ухмыльнулся, нагло бросив мне:
— А, Печорин! Как поживает ваша… добродетель?
Я подошел вплотную, сказав ему зло:
— Хватит игр, Амиран! Кому ты служишь на самом деле?
Он перестал перебирать струны и поднял на меня глаза, спросив с явным сарказмом:
— А кому бы ты хотел, Жорж, чтобы я служил?
Это обращение взбесило меня. Ведь Жоржем называла меня лишь Вера! И тут я выложил то, что услышал от казаков:
— Ты, мерзавец, встречаешься с иностранными шпионами! Например, с английским лейтенантом Мертоном! А еще, как видно, и с турками! Да за одно это тебя уже нужно повесить!
Его лицо почти не дрогнуло, но пальцы слегка сжали гриф саза, когда он проговорил:
— О, так ты следишь за мной?
Я сказал:
— Думаешь, что ты один такой умный? Думаешь, что никто не понимает, что ты ведешь собственную игру?
Он рассмеялся мне в лицо:
— Дорогой Григорий Александрович, вы меня умиляете! Я работаю на князя Гиоргадзе. Что он мне велит, то я и делаю.
Я схватил его за воротник и хорошо встряхнул, приговаривая:
— Ладно, с этим я разберусь. Но, если ты хоть раз еще подойдешь к Вере, или напишешь ей какую-нибудь гадость, то я пристрелю тебя, как собаку.
Но, музыкант снова не сильно испугался. Напротив, его улыбка стала еще шире:
— Ох, как страшно. Уже боюсь тебя, Печорин. Но, ты забываешь одну вещь…
И он добавил уже без всякой улыбки:
— Если только со мной что-нибудь случится, князь получит письмо. С очень… интересными подробностями.
Я не знал, блефовал ли он, потому пока его отпустил. К тому же, в нашу сторону от казармы уже спешили солдаты, чтобы сменить караул на стене. Ну, не убивать же музыканта, в самом деле, у всех на глазах? Едва я отстранился от ашуга, как он снова заиграл на своих трех струнах печальную мелодию, будто ничего не произошло.
Только, когда я уже уходил, то услышал его слова:
— Скоро мне снова понадобится твоя помощь. Будь готов.
Я отошел, решительно сжимая кулаки. Он знал, что я в ловушке. Вот только забыл, что ловушки бывают двусторонними. Вскоре я нашел Казбича. Он чинил сбрую своего Карагеза в нашей крепостной конюшне, но взгляд его был мрачен. Горец даже не взглянул на меня, спросив:
— Ты знаешь, что грузинский князь не отпускает Бэлу со мной?
— Знаю, — кивнул я. — И что будешь делать?
Казбич проговорил:
— То, что должен. Наши обычаи позволяют похищать девушек…
— А если князь Гиоргадзе помешает?
Тут Казбич поднял глаза, и в них горел яростный огонь, когда он сказал твердо:
— Тогда этот князь умрет!
Потом он добавил, усмехнувшись:
— И ведь ты, Печорин, будешь доволен. Я знаю.
Я тоже усмехнулся, сказав:
— Да, так получилось, Казбич, что теперь у нас имеются общие враги. К ним добавился еще один человек. И это не князь, не Азамат, не Кэлекут и не Мертон.
— Кто? — спросил горец.
— Ашуг Амиран Бешлоев, — сказал я.
Он замер, потом спросил:
— Почему?
— Потому что этот шпион встречается с Мертоном и с турками. Казаки видели. Амиран, похоже, играет против нас всех, хотя и притворяется, что выполняет приказы князя Гиоргадзе.
Казбич медленно кивнул. Потом спросил:
— Что предлагаешь, Печорин?
И я произнес:
— Убрать его. Но так, чтобы никто не догадался, кто именно это сделал.
Горец улыбнулся впервые за все время нашего разговора, когда проговорил:
— В горах умеют делать такие дела тихо.
Мой план был прост. Как сказали те казаки, которых я допрашивал, и которым, как выяснилось, сам Максим Максимович по просьбе князя Гиоргадзе поручил помогать Амирану, приглядывать за ним и защищать его, Бешлоев каждую ночь выходил из крепости к реке через тайную калитку, чтобы, якобы, «вдохновляться лунным светом, отражающимся в бегущей воде». На самом деле, ашуг встречался там с Мертоном. И не только с ним, а и с другими шпионами, турецкими, видимо, передавая им донесения о положении в нашей крепости. Правда, по описаниям, выданным мне казаками, я узнал одного лишь Мертона.
Этой же ночью мы подстерегли Бешлоева возле речки, дождавшись, когда он снова воспользуется тайной калиткой, дубликат ключа от которой у него имелся. И трое казаков, назначенных охранять музыканта, следовали за ним на некотором расстоянии. Мы договорились с Казбичем, что я отвлеку их. И я отвлек, приказав каждому из них немедленно возвратиться в крепость, сказав, что сам присмотрю за безопасностью Амирана.
Но, впереди нас поджидала ловушка! Как оказалось, чеченцы уже заранее спрятались в кустах возле речки. А с ними были Мертон и Азамат, предупрежденные кем-то о нашем появлении! Когда мы вышли к берегу, Амиран Бешлоев уже стоял там. Казбич появился из темноты перед ним тихо, словно тень.
