Роксана. Детство (СИ) - Колч Агаша

— Не грустите. Постепенно наладим всё, — пообещала я, сгружая на мужчину свою ношу.

А что? Не самой же мне нести.

Я здесь хозяйка!

— Роксана, мне срочно надо в деревню! — это заявление Глафиры почти физически выбило из меня дух.

Опекунша бросает меня и едет к своему ненаглядному Петруше. А как же я? Мне же никто не позволит одной жить, — заполошными стрижами метались мысли. Я едва сдерживалась, чтобы не закричать, не заплакать, не скатиться в истерику.

Так, Роксана, спокойно. Дышим. Паниковать пока причины нет. Надо выяснить обстоятельства отъезда.

— Что-то случилось? — спросила как можно более безмятежно, но и сама поняла, насколько неестественно у меня получилось.

— Лапушка, если мы решили здесь остаться, то надо наши вещи забрать. Счёт перевести в местный банк, распоряжения сделать… тому же Трофиму. На почте оставить новый адрес, чтобы корреспонденцию пересылали. Да мало ли что ещё… — Глафира смотрела открыто, взгляд не отводила. Было видно, что женщина сделала выбор и готова ему следовать.

— Прости меня, — я крепко обняла бабушку за талию и прижалась всем телом, спрятала лицо в ткань платья и прошептала: — Я подумала, что ты хочешь уехать.

— Глупенькая моя девочка, — Глафира обхватила мою голову обеими руками и несколько раз поцеловала в макушку. — Всё я прекрасно понимаю. Это для меня Петруша сын и родной человек, а ты его после болезни не помнишь совсем. Видела я, как хотела ты с ним подружиться, когда он домой вернулся, но… Пётр в мужа уродился. Такой же эгоцентричный, как и Андрей Владимирович покойный был. Ему интересно только то, чем сам увлечён, остальное или помеха, или обслуга. До тюрьмы сын мягче был, внимательнее, а сейчас себя страдальцем назначил и верит, что все вокруг него крутиться должны. Вот и для тебя стал чужим. Мне очень жаль, детка, что так случилось. Но он мужчина и взрослый, значит, нянька ему не нужна. В этом Жени́ права. А ты девочка, хоть и умная очень и самостоятельная без меры, но ещё ребёнок. Значит, нуждаешься во мне. — Опекунша погладила меня по волосам и тихо-тихо добавила: — Как и я в тебе, лапушка. Мне тоже необходима твоя любовь.

Мы ещё постояли немного обнявшись, совершенно не аристократично шмыгая носами, после чего бабушка спросила:

— Ты со мной сходишь в деревню?

— Конечно! — и заглянула Глафире в глаза: — Ты не будешь против, если я Прасковью приглашу к нам жить? Я дело задумала интересное, она мне как знающий человек нужна.

Женщина грустно улыбнулась и неуверенно покачала головой:

— Я-то не против, только захочет ли она… Уж так она на Петра больными глазами смотрит, что сердцу тяжело.

— Попробовать можно… — проворчала я и вдруг вспомнила: — Ба, а как мы путешествовать будем? Стыдно у Романовских амулетом переходным одалживаться после получения такого наследства.

— А мы и не будем, — бабушка загадочно улыбнулась и достала из шкафа ларец. — Смотри, что я нашла, когда вещи разбирала.

Глядя на коробку, я не смогла разделить восторга Глафиры. Непонятные безделушки из металла с вплавленными в них кристаллами. Много разноцветных поделочных камней, собранных в странные конструкции при помощи толстой серебристой проволоки.

— Что это?

— Детка, это артефакты! И треть из них портальные. Все заряжены и готовы к использованию. Вот этого, — княгиня демонстрировала на ладони нечто похожее на брелок, — с избытком хватит, чтобы перейти в деревню и вернуться, причём троим и с солидным багажом.

Глафира осторожно перебирала содержимое шкатулки, а я подумала о том, зачем ведьме так много артефактов понадобилось. Может, она ими торговала?

— Ба, а ты можешь сказать, это всё один человек сделал или разные мастера руки приложили? — отвлекла я женщину от созерцания.

Княгиня посмотрела на найденные сокровища по-иному, переложила ещё несколько штук и только после этого ответила:

— Знаешь, а ведь похоже, что один мастер делал. Правда, я не эксперт в этом вопросе, но манера исполнения, завитки, опять же, вот эти на проволоках… И камни явно в одном месте брали, — закрыв шкатулку, бабушка задумчиво предположила: — Думаешь, ведьма их делала?

— Скорее всего… — покрутила я в руках отложенный для путешествия артефакт. — Только зачем так много? На продажу или под конкретный заказ?

— Ох, не знаю, детка… От ведьм чего угодно ожидать можно. Уберу-ка я ларец подальше, на всякий случай. Есть тут тайник забавный. Вот туда и спрячу, чтобы не на глазах были.

Глафира достала из шкафа большую льняную салфетку, плотно завернула в неё шкатулку и подошла к камину. Осмотрелась, чтобы никто не увидел, и засунула руку глубоко в зев. Я даже испугалась, что вымажется сейчас в саже и копоти, но нет, даже пальчиков не испачкала.

— Случайно нашла, когда проверяла, как камин почистили. Там сбоку ниша глубокая. Пока топить не будем, самое место для тайника.

— А салфетка зачем?

— Так лён же… — как о чём-то само собой разумеющемся сказала княгиня, но видя, что всё равно не понимаю, объяснила: — Льняная ткань отлично скрывает магическое излучение. Даже если кому в голову придёт искать при помощи артефакта, не заметят.

Хорошо учат девушек в институте святой Роксаны. Об этом приёме мне Прасковья не рассказывала.

— Пошли собираться, лапушка. Не думаю, что нам стоит надолго дом покидать, — поторопила меня Глафира, и я с ней согласилась.

Быстрее уйдём, скорей вернёмся.

Глава 15

Деревня встретила нас порывом холодного ветра и мелким, словно сквозь сито разбрызгивают, дождём.

После горячего южного солнца тело, привыкшее к жаре, охватил озноб. Хорошо, практичная Глафира прихватила с собой тёплые накидки, в которых мы уходили в портал полтора месяца назад.

Двор был пуст, и с первого взгляда казалось, что ничего не изменилось. Да и что может измениться, если за хозяйством приглядывают трудолюбивые помощники? Встречи мы не ждали, потому что никого о своём возвращении не предупредили. Поднялись на крыльцо — а на двери замок.

— Наверное, Петруша в поле… — неуверенно предположила княгиня, осторожно дотрагиваясь до массивного замка.

Живя в деревне, мы никогда не закрывали дом на запор. Не принято здесь это, да и нужды особой не было. Даже когда в баню уходили, во дворе Дружок оставался.

— Пойду посмотрю, может, с чёрного входа войти можно, — решительно направилась в обход дома опекунша, а я, потоптавшись на крыльце, пошла к времянке.

На удивление, в постройке было тепло. За столом сидели и пили чай Аким и Яр, на сундуке спал Рыжик.

— Что ж вы гостей-то не встречаете? — шутливо попеняла я помощникам.

— Какие же вы гости? Вы хозяева! — радостно завопил Аким, разбудив кота.

— Не… там тоже закрыто, — грустно информировал Яр, услышав, что Глафира решила зайти в дом с чёрного хода. — Пётр Андреевич запретил нам без него в избу заходить. Говорит, что не может нечисти вроде нас доверять. Вот и ютимся здесь. А вы как? Насовсем вернулись?

И столько в его голосе было надежды, что мне стыдно стало за свою радость обретения дома у моря, но и врать было бесполезно.

— Нет, дедушка Яр, мы за вещами пришли и дела кой-какие завершить необходимо, — потупившись, призналась я. — Так случилось, что мне домик по наследству достался. У моря. Теперь там жить будем… — и вдруг я поняла, что должна сделать. Соскочила со скамьи, поклонилась помощникам в пояс и попросила: — Уважаемые Яр и Аким, переходите в мой дом. Будем вместе жить, сердечно дружить, буду сытно кормить… Не знаю, что ещё говорить.

— Не надо больше ничего. И так хорошо сказала, — проворчал бывший дворовой. — Спасибо за честь оказанную, девонька, только стар я уже место менять. Здесь останусь. А ты как, Аким?

Домовой возбуждённо елозил на лавке, не в силах принять решение. И вдруг выхватил откуда-то свой короб заплечный и начал метаться по времянке, заглядывая во все углы.