Темный Властелин идет учиться (СИ) - Барчук Павел

Я сел под оглушительную тишину, нарушаемую лишь нервным, тщетно подавляемым кашлем Строганова, который из-за волнения подавился воздухом. Мой подручный покраснел, прижал ладонь ко рту и старался не производить звуков. Выходило у него это не очень хорошо.

Залесский продолжал смотреть на меня с нескрываемым, каким-то даже хищным интересом. Я понимал, что привлек внимание не обычного профессора, а человека, который принципиально отстаивает свою правоту.

— Приготовьте тетради, ручки. — Полидепс, наконец, Залесский, окинув студентов насмешливым взглядом. — Никаких планшетов, никаких звукозаписывающих устройств. Лекции, а вернее их конспекты, непременно буду проверять в конце семестра. Думаю, прошлые курсы уже предупредили вас, что на моём экзамене я требую точного ответа, слово в слово дублирующего ту информацию, которую озвучу вам.

Тяжёлый коллективный вздох, пронёсшийся по аудитории, был вполне закономерной реакцией на слова профессора.

— Старый зануда… — Тихо прошептала Трубецкая.

Алиса, Софья и княжна сидели на соседнем ряду, прямо за мной, Строгановым и Звенигородским.

— Молчи. — Тихонько осекла ее Воронцова, — Девчонки с третьего курса рассказывали, что этот зануда на экзамене — зверь во плоти. У него великолепная память. Он поименно знает, кто ходил на его лекции, а кто нет. Кто слушал внимательно, а кто просто присутствовал.

Трубецкая фыркнула, но замолчала.

— Кой же ты выпендрежник, Оболенский, — буркнул Звенигородский, сидевший по левую руку от меня.

— Да уж не больше твоего, — усмехнулся я в ответ.

Потом нам всем пришлось замолчать, потому как профессор уже начал косится в сторону нашей компании.

Следующей парой был семинар по «Прикладной магической этике», который вела доцент Петрова, хрупкая на вид женщина с глазами, полными непоколебимой веры в добро и разум.

Тема дискуссии, которую она решила поднять, лично для меня оказалась не менее раздражающей, чем вопросы Залесского.

— Допустимо ли использование боевой магии против безоружного или поверженного противника? — Спросила Петрова голосом невинной овечки и посмотрела чистым взглядом на студентов.

Студенты тут же отреагировали жаркими спором, который лично я счел абсолютной фальшью и ханжеством. Уж кому-кому, но только не людишкам рассуждать о добре и зле, о подлости и двуличности.

Однако на этот раз я решил не вмешиваться. Скромненько слушал, как спорили будущие маги.

— Нет, ни в коем случае! — Горячо выкрикнула какая-то девица прямо с места, — Противник повержен. Все. Нужно дать ему возможность сдаться и не применять силу.

И тут в дискуссию вступила Елизавета Горчакова, высокая худая блондинка с острым подбородком и вечно недовольным выражением лица. Она славилась своим фанатичным следованием всем правилам и патологической верой в то, что мир делится на «белое» и «черное» безо всяких полутонов.

— Абсолютно согласна! — звонко заявила она, вскочив с места. — Магия — это дар, который должен служить защите, а не убийству беззащитных. И если уж говорить о настоящем зле, то оно всегда прячется за маской силы. Взять, к примеру, тех же демонических сущностей, о которых любят твердить всякие мракобесы.

Смертная презрительно фыркнула, ее взгляд скользнул по аудитории, будто выискивая тех самых «мракобесов».

— «Искусители», «лорды тьмы»… — Горчакова выдержала паузу для драматизма, — Все это сказки для запугивания детей и слабоумных! Примитивные мифы, не более. Никаких демонов, вселяющихся в людей и пожирающих их души, не существует в природе. Это просто удобная страшилка, чтобы списать свои поступки на «происки тьмы», прикрыть собственную слабость, алчность и порочность! Настоящее зло — это предательство, ложь, жестокость обычных людей. А вымышленные чудовища из сказок… они просто смешны.

Я тихонько втянул воздух сквозь сжатые зубы. Только что, эта смертная дрянь заявила, что Тёмный Властелин, прочие Лорды и Леди Чернослав, а так же демоны Бездны это — смешная сказка!

В груди у меня что-то шевельнулось, холодное и тяжелое. Горчакова не просто рассуждала об абстрактных принципах. Она плюнула в самое сердце моей сущности, в мою природу, в мою семью! Только я могу оскорблять своих родственников! Только мне дозволено их ненавидеть!

— Полностью согласен! — Выкрикнул один из парней. — Бить лежачего не достойно. Унижать слабого — отвратительно.

Я повернул голову и нашел взглядом говорившего. Это был тот самый аристократ, который в первый день купался в душе. Тот, который откровенно проигнорировал нападки Морозова на Никиту. Сделал вид, будто ничего не происходит.

Цинизм Каземира, для которого понятия «чести» на поле боя было синонимом идиотизма, и унизительная память Сергея Оболенского, которого постоянно били именно «лежачим», когда он не мог дать сдачи, смешались во мне в один гремучий, ядовитый коктейль из ярости и презрения. Этот коктейль подкрепляла ледяная, острейшая злость на слова Горчаковой.

— Да! — Снова вскочила эта настырная девица. — Мы — люди! Мы разумные существа, нам известно сострадание. А эти сказки…

Ну все! Достала своими высказываниями!

— Сказки? — тихо произнес я. — Вы так уверены в том, чего не можете постичь?

Горчакова посмотрела на меня, надменно подняв одну бровь.

— А вы, Оболенский, хотите сказать, что верите в эти легенды и мифы?

Нет, она точно самоубийца! Никак не угомонится!

— О, да… — я медленно поднялся, опираям ладонями о край учебного стола. — Конечно. Это так удобно, не правда ли? Не признавать, что существуют силы, которые старше, мудрее и могущественнее вашего жалкого, ограниченного понимания! Вы говорите об ответственности в тот момент, когда ваш «безоружный» противник, будь он воплощением настоящего зла или солдатом вражеской армии, всего секунду назад пытался разорвать вам глотку? Вы рассуждаете о демонах, как о сказках, сидя в теплой аудитории, пока где-то в Бездне существа, чьих имен вы не сможете выговорить, творят такую «сказку», от которой ваш разум скукожится в комочек!

И тут я снова почувствовал ЭТО! Тьма внутри меня зашевелилась. Совершенно непонятно, что именно ее спровоцировало, потому что сейчас гнев Темного Властелина переплетался с эмоциями сосуда. Пожалуй, в данный момент это вообще было одно и то же.

— Нет никакой ответственности в бою против того, кто не знает пощады! — рявкнул я. — Есть только две вещи — победа или смерть! И если для гарантии первой нужно сломать хребет поверженному врагу, чтобы он однозначно не поднялся и не вонзил вам кинжал в спину, — значит, так тому и быть! Ваша «честь» — это роскошь, которую могут позволить себе лишь мертвые! А те, кого вы так легкомысленно называете «мифом», возможно, просто дождутся момента, когда вы останетесь беззащитны, чтоб показать вам, насколько они реальны!

Эмоциональное напряжение во мне достигло пика. И в этот момент произошло то, чего со мной не случалось с раннего детства, когда я только учился контролировать Тьму. Она нашла лазейку и тихонько выбралась наружу. Но не ослепительной вспышкой, как в симуляторе, а ползучей, коварной струйкой.

Где-то в первую сотню лет подобные вещи случались постоянно. Тьма просто выпускала часть себя и ходила за мной тенью, как самостоятельное существо. Развлекала юного Чернослава. Но сейчас то я не ребёнок! Какого черта⁈

Из сгустившейся под моим столом тени, вызванной углом падения света, выползла… еще одна Тень, только объёмная. Нечеткая, колеблющаяся фигура, смутно напоминающая одну из горгулий Империи Вечной Ночи, но словно расплавленную и собранную заново неумелым учеником. Непропорционально длинные, когтистые конечности и два горящих уголька на месте глаз выглядели весьма впечатляюще.

Она была размером с крупного хищника и ее присутствие ощущалось физически — как внезапный леденящий холод.

Тварь бесшумно пробежала по ступеням аудитории, ведущим к преподавателю, вспрыгнула на кафедру, повернула свою безобразную голову в сторону смертных, затем издала короткий, скрежещущий звук, похожий на трение железа по стеклу.