Первый БПЛА Второй Мировой (СИ) - Арх Максим

Девушка не сопротивлялась, вероятно, находясь в шоке, а лишь заикаясь, прошептала:

— Вы… кто?..

Долго объяснять было некогда.

— Свои мы, красавица. Свои, — сказал я, стараясь говорить как можно мягче.

— Свои? — повторила она, и в её голосе прозвучало недоверие, перемешанное с безразличием.

Я проследил за её взглядом и понял: наша форма вызывала у неё вопросы. Мы с Сергеем были в современном для моего времени камуфляже охранников, с нашивками и шевронами, конечно же, непривычными для СССР 1942 года.

— Это… экспериментальный вариант, — пояснил я, продолжая говорить спокойно, чтобы не пугать.

— Николай, время, — напомнил Сергей. — Что будем делать?

Я пожал плечами:

— Раз снарядов нет, заберём пару ящиков еды и оружие. А дальше как договаривались — грузовик отгоним в соседний лесок, подальше от дороги. Только фрицев, включая того, на которого я гранату скинул, придётся в кусты закинуть. Пусть их командиры думают, что они в самоволке.

— Это-то я понял. А с ней-то как? — Кудрявцев кивнул на освобождённую девушку.

— У тебя какие-нибудь предложения есть?

— Э-э, да нет…

— Тогда поступим вот как: дождёмся, пока красавица придёт в себя — узнаем у неё, что случилось. А там и решим.

Сергей задумчиво наморщил лоб, кашлянул, подошёл ближе и вполголоса произнёс:

— Николай, а имеем ли мы право рисковать объектом? Я понимаю, выбора нет, но можем ли мы подвергать будущее опасности? Она ведь узнает, где мы находимся.

— Не узнает, — покачал я головой. — Придумаем, как сделать. Или ты её тут хочешь оставить в таком состоянии?

Тот посмотрел в сторону девушки и, покачав головой, тяжело выдохнул:

— Нет.

— Тогда работаем, как я предложил, а там видно будет.

Подведя телеги, сгрузили три ящика: тушёнка, галеты, несколько банок кофе и сахар. Потом оттащили в сторону поваленное дерево, приволокли тела немцев и закинули их в канаву, закидав ветками.

Всё это время бледная и тихая девушка смирно сидела в кустах возле обочины, где мы её оставили. Сделав свои дела, я подошёл к ней ближе и хотел было заговорить, но она лишь отвела глаза и только прошептала что-то неразборчивое.

Решив, что шок оказался слишком сильным, отвёл её к месту, где находились трофеи, и усадив на один из ящиков, поднял беспилотник, начиная контролировать обстановку. Сергей под прикрытием завёл грузовик — мотор кашлянул, заурчал, после чего разведчик увёл транспорт в противоположную от этого места сторону, скрываясь за деревьями. Его задача была проста — отогнать машину как можно дальше и там спрятать её. Всё то время пока я наблюдал за местностью, девушка сидела молча, уткнувшись взглядом в свои ботинки. А я с перерывами проводя разведку хорошенько примотал верёвками провиант к телегам.

Через час из чащи показался Сергей.

— Всё, спрятал, — сказал он. — Никто не видел.

Я кивнул и мы двинулись в путь.

Солнце уже давно было в зените. Тени стали короче, а воздух — теплее.

Девушка какое-то время шла рядом, но вскоре силы её покинули. Тогда мы переложили часть груза на мою двухколёсную тележку, а на четырёхколёсную посадили её.

— Как тебя зовут? — спросил я, в который уже раз пытаясь расшевелить пленницу.

И та неожиданно ответила:

— Аня.

— Красивое имя. А ты почему была связана? Тебя похитили? Где? — продолжил расспрос я, думая, что шок прошёл.

Но я ошибся. Девушка все мои вопросы пропустила мимо ушей и не ответила ни слова, а только беззвучно заплакала, глядя в пустоту.

Решение взять девчонку с собой было обусловлено тем, что куда девать её, мы так придумать и не смогли. Просто оставить её на дороге в лесу было не вариантом. О своём доме и где живёт, она молчала. К тому же мы и без слов понимали, что была она пленницей. А это могло означать, что и возвращаться ей теперь было некуда. Схватили один раз — схватят и второй.

Мы шли молча, лишь изредка останавливаясь на краткосрочный отдых. Телеги глухо скрипели, солнце клонилось к закату, лес редел, и уже можно было различить знакомые контуры наших мест. За время пути девушка, всё так же сидевшая на четырёхколёсной тачке, не произнесла ни слова, хотя я предпринимал ещё несколько попыток заговорить. Её побледневшее лицо казалось мраморным, а глаза — сухими, выжженными слезами. Иногда она вздрагивала, будто от внезапного звука, но тут же снова погружалась в оцепенение.

Когда стали подходить к базе, бывшая пленница, словно почувствовав, что происходит что-то не то, резко встрепенулась и огляделась. Глаза её расширились от ужаса.

— Кто вы⁈ Куда вы меня везёте⁈ — закричала она, спрыгнув с телеги и пятясь.

Это произошло так неожиданно, что вначале мы немного растерялись. Сергей замер, держась руками за ручку своей тачки, а я вскинул ладони, показывая, что не собираюсь её трогать.

— Спокойно, Аня, — сказал я мягко. — Мы не враги.

Она дрожала, прижимаясь к стволу дерева спиной.

— Куда вы меня везёте?.. Кто вы такие?.. — её голос был сдавленным, словно у человека, стоящего на краю паники.

— Считай, что мы партизаны.

— Какие ещё партизаны? — она запуганно смотрела то на меня, то на Кудрявцева, очевидно, в любой момент готовая броситься бежать.

— Самые обычные, — сказал я, делая ещё один шаг ближе. — Наши. Советские.

Она качнула головой.

— Врёте… — прошептала. — У вас форма не такая. Вы не партизаны!

— Ну, сама подумай, — я опустил руки, продолжая говорить спокойно. — Если б мы были немцы или за немцев, то зачем бы мы тебя освобождали?

Она молча посмотрела на свои запястья, на которых остались следы от верёвок, секунду помолчала, а потом глаза её вновь наполнились слезами, и она вдруг опустилась на колени.

— Партизаны! Товарищи! Помогите! — всхлипнула она, закрыв лицо руками. — Прошу вас, помогите!

Продолжение завтра

Глава 18

Пленница

Мы с Сергеем опешили. Было очевидно, что девушка, наконец, опомнилась, выплеснув, что всё это время копилось внутри.

Я присел на корточки рядом.

— Всё хорошо, слышишь? Всё уже позади, — тихо сказал я. — Никто тебя больше не тронет. Успокойся. Мы свои.

— Правда⁈

— Честное слово, — ответил я, потом погладил её по волосам, стараясь успокоить, и попросил: — Аня, расскажи, что с тобой случилось.

Она медленно убрала руки от лица, посмотрела мне в глаза, потом зажмурилась и, набравшись сил, не переставая всхлипывать, заговорила.

Оказалось, что немец, тот самый ефрейтор, на которого я сбросил «лимонку», давно собирался её похитить, ибо возжелал. Более того — он этого и не скрывал.

Одно время мать Ани прятала дочь, но потом пришли полицаи. Оказалось, что один из них тоже давно присматривается к девушке. Это был сын старосты, и ефрейтор, зная, что у того связи среди офицеров городского гарнизона, не хотел идти на конфликт.

Но потом всё изменилось.

Однажды в деревне случился пожар — дом, где жили полицаи, вспыхнул, будто кто-то вылил на него ведро бензина. До этого была драка и крики, а потом взрыв. Никто не выжил. Некоторые жители говорили, что это дело рук партизан, но доказательств не было. Немцы посчитали это пьяной дракой и неумелым пользованием гранатами.

Когда Ганс (так звали ефрейтора) узнал об этом, подумал, что ухажёр Анны погиб, и понял, что теперь ему никто не помешает.

Вскоре он появился в деревне на грузовике.

— Я сразу почувствовала, — рассказывала девушка, — как только увидела его на дороге. Улыбался. Даже рукой помахал, будто старой знакомой…

Он говорил по-русски плохо, но достаточно, чтобы отдавать приказы. Аня же даже не зная немецкого языка и так всё поняла без слов. Она в очередной раз отказала ухажёру. Тот разозлился и обещал что та пожалеет! Он попросил знакомого шофёра помочь ему «взять девку» силой. Тот, по словам Анны, сперва отказался, но потом, получив мзду за помощь, согласился.