Путь на восток (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс"

Повеселевшие командиры начали растолковывать задание ведомым, а я уже ставил задачу эскадрильи сопровождения: восемь Ме-109 F. Раз их нам подарили немцы — грех не воспользоваться таким подарком. Им задача — пройтись частым гребнем по тому, что останется после бомбёжки их старшего брата — Ме-110… После выполнения задания — в этом я не сомневался, немцы грузовики на трассу не пустят, пока не восстановят мост. Значит этот груз будет скапливаться на станции Крупевщизна. А заодно и грузовики… И если утречком нагрянуть на станцию, да ещё не дать возможность пожаловаться в Вильно на творимый этими русскими варварами форменный беспредел, то можно очень много поиметь, пока они там спохватятся. О Ч Е Н Ь М Н О Г О! Мой хомячок завизжал от избытка чувств и упав на виртуальную землю стал по ней кататься!

Отправил на задание летунов и уехал готовить к погрузке два батальона и технику: Бюссинги и Ганомаги СЗУ. Танки, если надумаю, возьму в Молодечно, хотя операция то бесшумная — в лучших традициях Спецназа! Взял батальон Молодцова и капитана Кравченко — наиболее боеспособные. Рощина оставил на хозяйстве — замом. На недовольное ворчание ответил добродушно погрозив пальцем:

— Я тебе доверяю, но смотри — не «наломай дров» дров, как Мазуров! Ворчание Рощина как волной смыло:

— Я вас не подведу! — судорожно сглотнув, ответил он.

Вернулись лётчики. Довольные! Командир эскадрильи; командиры звеньев докладывают, а у самих глаза блестят от восторга:

— Раздолбали там всё, товарищ командир! По дороге одни остовы от сгоревших машин остались! Мост разнесли в дребезги! Жаль только, что он маленький — восстановят быстро…

— Не устали Сталинские соколы? — спросил я, окинув взглядом лётчиков. Они вопросительно посмотрели на меня…

— Надо бы ещё станцию Лепель навестить — куда грузовики шли. Там много целей найдётся для настоящих боевых лётчиков…

— Когда вылетать товарищ командир? — сразу же спросил командир эскадрильи. Промедлил чуток с ответом:

— Сегодня — по готовности. Лётчики загомонили весело — соскучились по небу, да по возможности немцам насолить. Засиделись они: погода нелётная. Можно, конечно взлететь и даже приземлиться, но как найти в этой серой хмари цель? И как вернуться домой? И как сесть?

— Да мы, товарищ командир, как пионеры — всегда готовы! — выкрикнул кто то. Командир эскадрильи посмотрел на крикуна сурово, вытянулся; убрав улыбки с лица многих весельчаков:

— По готовности самолётов готовы вылететь на выполнение задания!

— Не забудьте про зенитки на станции… — напомнил я командиру… Тот напрягся, прорабатывая, пока ещё в уме, траектории захода Ме-110 на станцию для бомбёжки и подавления зениток. Самолётов у нас мало и взять их негде — разве что у немцев?

Вот теперь можно и наземную операцию проводить: станцию Лепель мои соколы разбомбят — сомнений нет; мост через речку разбомбили — сутки уйдут на восстановление… Значит немцы не пошлют грузовики с грузом — им же придётся стоять возле моста, а это какая заметная цель. И неподвижная! После таких потерь от бомбёжки терять ещё и грузовики и груз? Нет — немцы не дураки. Оставят груз и грузовики на станции — под защитой зенитных орудий. Пока дорога не готова к проходу транспорта и груз и транспорт постоят на станции. На этом мы их и подловим! На немецком орднунге…

Глава девятая

Дела наши скорбные…

Сразу же по прибытии отправил на станцию Молодечно два батальона. Они уже там и одну ударную роту из батальона Молодцова, отправил вдоль железки прочесать железную дорогу, ведущую от Вилейки к станции Крупевщизна. Прошла; прихватила «за жабры» мелкую станцию, даже разъезд — доложила. К ней двинулся состав с батальоном и состав с техникой, за ним третий, четвёртый, пятый… А рота, тем временем, движется к следующему разъезду. Зачистила, доложила, дождалась смены и отдыхать. Вторая рота пошла дорогу торить для наших бойцов. Так и двигались: неторопливо, уверенно, без ляпов, промашек и небрежностей. Немец не должен ничего знать… К вечеру прошли 90 километров — остановились за десять километров до станции. Разгрузились; вышли на позиции перед станцией. Отдых! Утро вечера мудренее и к тому же: Кто рано встаёт — тому бог даёт! А мы, по любому, встанем раньше немцев…

Поезда, при такой загруженности железнодорожной ветки идут даже ночью, но под утро интенсивность спала. За час до атаки на станцию Крупевщизна взвод снял, в пяти километрах от станции, с полотна железной дороги по два рельса с каждой стороны и сложил их поперёк пустого пространства. Хватило бы и пары штук, но это — для надёжности: паровоз не самолёт — пролететь над пустым местом не сможет! Рации на паровозах нет, а стрельбу на станции не услышат — деревья гасят… Так что взвод захватит состав; уничтожит охрану и заберёт трофеи — после того, как мы захватим узловую станцию…

Захват прошёл в духе классической операции: я «пробил» коридор в нескольких местах; уничтожил спящую смену; захватил узел связи и всех связистов, вместе с начальством. Не побрезговал и начальником станции — нужен он будет мне для подтверждения спокойствия на станции. Батальоны просочились на станцию; рассредоточились и понеслось веселье! Тихое, но с бурлящим в крови адреналином! Тишина держалась долго, но всё же прелесть раннего хмурого утра была грубо нарушена винтовочной стрельбой. Наверное у кого то из немцев нервы не выдержали — вот и стрельнул с винтовки. И тут же — без всякой команды, группы, отделения, взвода рванулись каждый к своей цели, поливая всё, что шевелится, смертоносным свинцом. А где нужно — добавляя очереди из 20 и 37мм пушек. Всё закончилось быстро, к моему удовлетворению и потери маленькие и в основном у «штрафников»: убитых всего трое, хотя раненых много — около сорока! Но ещё тяжёлых пятеро: после моей помощи волноваться за их жизнь уже не надо. И пошли эшелоны, не разгружаясь, к нам — в Молодечно. А оттуда уже спешили пустые — на станции, в пакгаузах и складах нашлось для нас много интересного и нужного.

На станции продолжался форменный немецкий орднунг — порядок по ихнему. Заходит на станцию эшелон с северной железнодорожной ветки из Воропаево; уничтожается охрана и паровозная бригада: у меня в каждом отделении есть умелец, управляющий всем, что движется — зачем нам дублёры. И катит состав на юго-запад — к новым хозяевам. Связисты и начальство отвечают на звонки так, как положено. Ещё бы им не отвечать как надо: у них на глазах я с местного гестаповца лично снял с тела кожу, подняв её, как майку вверх, над головой. Можно было бы поручить это кому-нибудь из моих, но вдруг что пойдёт не так? А я сразу убедил сидящих в комнате в серьёзности наших намерений: скажете что не так — так же сдерём кожу. С живого! Впечатлило — даже разъяснять долго не пришлось. Правда несколько человек в обморок грохнулись, словно кисейные барышни, но ничего, очухались… Жестоко? Может быть, но мне нужно будет оставить в Минске, Барановичах, Молодечно, а может и в Бобруйске и оружие и продовольствие и боеприпасы. А централизованного снабжения нет — только от меня зависит сколько оставшиеся здесь продержатся. Так что сопли и гуманизм — в сторону!

Механизм обогащения за чужой счёт работает как часы. Правда возникли две проблемы: со стороны Полоцка уже запрашивают: к ним давно уже должны прийти эшелоны, следующие через станцию, а их, почему то нет… Ответили: в 30 километрах от Крупевщизны партизаны взорвали железнодорожный мост через южный приток реки Дисна. Идут восстановительные работы. Из Полоцка обещали прислать ремонтников в помощь. Ну что же — встретим… И встретили. У них оказывается имелась рация. Значит — будут докладывать о ходе работ. А не захотят — заставим: дурное дело не хитрое. Вторая проблема — это эшелон с солдатами, едущими на фронт. Хорошо, всё же, что я имею возможность «слетать и заглянуть» — а кто это к нам едет? Первый эшелон остановили на станции и расстреляли из пушек и пулемётов. При той плотности огня, которую создали мои бойцы и артиллеристы — огонь на поражение не больше минуты. После расстрела поехал состав дальше, пятная рельсы вытекающей из вагона кровью. Стоны и крики раненых быстро смолкли — тёмная сила собрала очередной кубик в моё хранилище силы. Вывезли его и остановили в нескольких километрах от станции. Взорвём уходя… Эшелоны уходили и уходили к Молодечно, а я уже стал пугаться своей наглости: ну не может же всё это пройти вот так безнаказанно!