Собиратель Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

– А почему нет, владыка? – смущенно улыбнулся тот. – Командир нашей пятерки полег там, внизу, рядом с Хвостом. А из нас все одинаково хороши. Но мы-то здоровые лбы – сможем на новобранцев наорать, кулаком в бок сунуть. А Муравей для этого хлипковат. Зато мастерство воинское отлично знает. Вот мы и решили, что нам полезнее пятерками руководить, а парнишка пусть командует через нас.

– Разумно, – согласился я, понимая, что Черепаха не всё договаривает.

Как-то я читал статью о том, что офицерский состав в любой армии в мирное и военное время категорически различается. В мирное время командовать лезут карьеристы. А вот на войне происходит совершенно иная селекция. На войне трудно быть офицером, когда ты трус или дурак. Во-первых, с таким командиром часть недолго проживет. Во-вторых, могут и свои прибить, ведь жизнь каждого зависит от приказов офицера. Я действительно чего-то не разглядел в Муравье, который казался плохим в мирное время, но выдвинулся именно в этот тяжелый момент.

– Идууут! – раздался крик, которого мы ждали уже больше суток, но так надеялись, что не услышим никогда.

Загудели все имеющиеся у нас раковины, воины бросали свои дела и спешили по своим местам, согласно боевому расписанию. Да, жизнь и такому научила (о чем я не смог подумать загодя). За стеной засели три двадцатки золотых (четвертая продолжала нести дозоры в удаленных частях Аграбы). Быстро раздули угли костров, сунули туда горшки с водой, к которым вчера примотали особые «ухваты». Теперь поливать врагов будет удобно. За спиной у золотых стояли заготовленные пирамидки из тяжелых камней – тоже для незваных гостей.

Черные разместились в казармах и за ними. Они должны присоединиться к битве, когда дойдет до рукопашной. Между казармами и стеной в шахматном порядке были расставлены высокие переносные стенки из прутьев. Стрела такие, конечно, пробьет, но почти наверняка застрянет. Вот от стенки к стенке – перебежками – черные и должны добираться до места схватки. Две двадцатки сразу разместились за этими укрытиями, чтобы быстрее добежать до стены. «Гвардейская» двадцатка расположилась в самом глубоком тылу, за казармами – это мой последний резерв.

Пурепеча двигались одной сплошной массой. На этот раз они не спешили, но шумели изо всех сил: трубы, крики, завывания – всё, чтобы запугать нас. Но лично мне на этот раз страшно не было. Лишь жгло в груди от бессилия, от невозможности разорвать всю орду в клочки. Или сжечь.

Насмотревшись на приближающийся табор, я отступил за казначейство. И вовремя, ибо панки-лучники вышли на дистанцию обстрела и принялись осыпать стену стрелами. Золотые спрятались за укрытиями и подняли над головами легкие плетеные маты для дополнительной защиты. Пурепеча приближались, к лучникам присоединялись пращники и дротикометатели. Их цель была: держать защитников за стеной, не дать им высунуться. В принципе, сейчас мои воины, находясь в более выгодной позиции, могли перестрелять врагов (ну, кроме беловолосых панков, те стояли слишком далеко). Однако, я запретил это делать. Даже, если они убьют сорок человек, потеряв двадцать, это хуже для нас. Поэтому золотым было велено сидеть, наглухо закрывшись матами и щитами. Даже смотреть за врагами не надо.

Потому что за теми смотрели со специального наблюдательного поста, который установили высоко над казначейством. И немедленно сообщали нам, вниз, о любых перемещениях пурепеча.

– Стоят на расстоянии броска… Часть лучников снова перебираются за ручей… А вот лысые выдвигаются! О! У них лестницы!

Ничего. Этого я ожидал. Не знаю, умеют ли индейцы брать крепости, но лестницы у нас они видели. Так что воспроизвести подобное было нетрудно. Я сложил руки рупором и закричал:

– Несут лестницы! Готовьте воду и камни! – потом повернулся к подростку, прикомандированному к «штабу» гонцом. – Найди Брата Гнева, скажи ему, чтобы послал двадцатку черных пращников к баррикаде. Пусть отгоняют лучников.

Я, в принципе и это мог проорать, до казармы не так далеко было, но приказ длинный и сложный, кричать долго. А шума всё больше.

– Лестницы! Они приставляют лестницы! – взволновано закричал наблюдатель.

– Труби! – скомандовал я.

Над Аграбой загудела раковина. Золотые тут же выставили ухваты с горшками за стену и перевернули. Кипяток хлынул вниз, а следом понеслись камни. Я велел, чтобы собирали обломки весом килограммов в 15-20. Их нетрудно поднять, а метнуть вниз можно с силой. Каждого такого метателя прикрывал напарник со щитом, ибо в момент броска они становились главной мишенью для пурепеча. Крики боли и вопли снизу подтверждали, что пока всё идет, как надо.

Слева завязалась перестрелка с панками. Конечно, на большом расстоянии мои пращники не могли нанести врагам серьезного вреда. Но и те не могли попасть в черных, которые стреляли из-за баррикады. Главное: защитники не давали беловолосым приблизиться и обстреливать крепость. Меня это вполне устраивало.

На стене накал страстей нарастал. Кто-то из золотых приспособил ухват необычно: уперся им в перекладину лестницы и опрокинул ее назад. Правда, в последний момент сразу два дротика вонзились в него… Надо будет сделать ухваты подлиннее.

– Правая лестница! –заорал наблюдатель. – Пурепеча поднялись!

Это я видел и сам. Несколько перьеволосых уже стояли в проходе, разбирая завал. Стражники тыкали в них оружием, но чертяки оказались до невероятия ловкими.

– Иникуала! – заорал я командиру черных. – Посылай двадцатку!

Ну, вот: пришло время новобранцам поучаствовать в рукопашной. Черные сбились плотной кучей и легким бегом двинулись к опасному участку. Они выставили перед собой копья и с разгона просто вынесли нападающих за стену. Закрыли щитами проход и затыкивали любого, кто поднимался по лестнице. Доставалось и им: за короткое время щиты черных превратились в задницы дикобразов из-за обилия торчащих стрел и дротиков.

Пурепеча яростно атаковали еще минут двадцать. Но, судя по докладам наблюдателя, нигде больше не возникали особо опасные ситуации. Наконец, вдали загремели вражеские трубы.

– Отступают… – не веря самому себе, выдохнул дозорный.

– Стреляйте! – заорал я и велел дуть во все трубы.

В тот же миг золотые с атлатлями в руках начали обстрел отступающих. Мои воины уже приноровились стремительно подниматься над стеной, быстро метать дротик и камнем падать за стену, чтобы шальная ответная стрела не попала в них. Дротики ускорили отступление пурепеча, которое все-таки не превратилось в бегство.

Я вышел к стене. И это всё? У нас за всё сражение было трое погибших (один из них героически опрокинул лестницу) и около пятнадцати раненых с разной степенью тяжести. Врагов мы вряд ли убили много, зато переранили – кипятком, камнями, дротиками – порядочно.

Да так мы еще и выиграем?!

– Смотрите!

Темная масса воинства злобно колыхалась где-то в двух сотнях шагов от стены. Но от нее отделилась и направлялась к нам небольшая группа – меньше десяти человек. И лицо одного из было подозрительно знакомым.

– Сухая Рука! – раздалось снизу. – Переговоры!

...

– Шоануапе! – мои ноздри начали предательски раздуваться при виде псевдокупца.

– Сухая Рука, – важно выступил вперед шпион. – Перед тобой стоят…

– Мне пока неинтересно, кто передо мной стоит, – близость Шоануапе наполняла меня ненавистью, а близость надежного Вапачиро – определенной наглостью. – Я хочу знать, чем вызвано нападение пурепеча? Ты мне прозрачно намекал, и я ничего не нарушил. Живу в Излучном, ни на кого не посягаю. Власть моя законна над четланами и освящена богами.

– Наши боги твою власть не освящали, – холодно улыбнулся шпион. – А здесь мы, потому что нас на помощь призвали четлане.

– Четлане?!

– Именно так. Слезно просили они каконци, дабы тот защитил их от тебя… Недоносок. Так что, пришла пора твоему Золотому Змею узреть силу настоящих богов.

Я замолчал. Ситуация начала вырисовываться: Ицкагани лёг под пурепеча. Полностью. А, значит, им не нужно притворяться и сдерживать себя. Плевать на законность! Ребята пришли просто по праву силы. Вон, даже Недоноском в лицо назвали. Непонятно только, почему именно сейчас?