Группа крови на рукаве. Том III (СИ) - Вязовский Алексей

— Для тебя я как был Николай, так и останусь. Молодцы, отлично в Саратова сработали.

Иво положил шлем на стол, сел. Я заглянул в сейф и там… ничего не было.

— Я пустой!

— Да я бы и не стал пить. Мне еще на доклад к Алидину.

— Он к Андропову ушел. Докладывай мне

— Это штатовские медали? — капитан кивнул на коробку с наградой — Можно?

Я кивнул.

Заместитель достал медальку, начал ее рассматривать.

— Какой тут хищный орел… Прям по твоей фамилии.

Иво принялся мне рассказывать детали операции, как убалтывал пьяных зэков, как в водку им насыпали клофелина и они сомлели. Один из рецидивистов, так и вовсе в больничке дуба дал — не откачали.

— Вот этого я не знал.

— Сам не знал — пожал плечами Иво — Калиновская потом сказала, мол что же вы дураки в алкоголе давали? Клофелин в сочетании с ним дает сильное падение давления и часто сразу инсульт. А в чем давать? Сок они не пьют, Буратино тоже.

— А где она сама была во время операции?

Тоом начал долго и нудно мне рассказывать про то, какие препоны ему чинили ментовские начальники, как он был вынужден делать отдельный оперштаб, подчинять себе скорые. Этим и занималась Калиновская.

— Елена Станиславовна готовилась лично к реанимационным мероприятиям. Ей не до клофелина было.

— Надо к Щелокову ехать — я вздохнул — Такое распиздяйство дальше плохо может кончится.

Список, куда мне надо было срочно ехать сильно увеличился. Комитетская поликлиника — прикрыть задницу. ГРУ. Провести разведку насчет Полякова — поди меня там не забыли еще. Теперь к Щелокову в МВД…

Мы еще немного поболтали с Тоомом, я рассказал про Штаты, про Гувера. Но о предложении создать спецназ при Совбезе — молчок. Не известно, как там оно еще повернется. Чем выше взлетаешь — тем больнее падать.

Иво пообещал пробежаться по соседним управлениям, в первую очередь в ВГУ. “Разведать”. На этом и распрощались.

Домой меня подвез водитель Алидина. Генерал подумал о своем зяте — мне даже помогли занести вещи в дом. Там я прямо в холле столкнулся с Кожедубом. Ваня был в штатском, похоже слегка подшофе.

Взял у меня один из чемоданов, спросил — Из командировки?

— Из нее — покивал я

— А у нас воду горячую отключили.

— Я и под холодной помоюсь.

В детдоме и не с таким приходилось мириться. Однажды лопнули трубы в зиму и горячей воды не было целый месяц. Пиелонефрит, почки лечил в больничке, всего обкололи, обратно вернулся минус пять кило. Качало на воздухе. Ничего, справился. А тут просто плановое отключение воды. Смешно. Наш народ всю историю жил в экстремальных условиях. То одна мировая бойня, то другая. Закончилось все похоже совсем плохо — просто так шлюзы в метро не закрывают.

Мы зашли в лифт. Ваня начал рассказывать, что неподалеку есть краснопресненские бани, у него есть телефончик управляющего, если мне надо… Мы ехали в лифте, я просто млел от этого бытового разговора. Только сейчас понял, в каком напряжении постоянно был в Штатах. Да и возвращение с Саратовым добавило перца. Все это урки, клофелины…

— Не спасибо. Если что, жена вскипятит мне воды. А в баньку обязательно сходим. За мной — отдельный кабинет. Договор?

Кожедуб ударил по ладони, мы в 4 руки донесли чемоданы и сумки до квартиры. Ко мне пришло еще одно понимание. Это получается что? Я все собранные ветеранам подарки — всю эту хохлому, самовары и прочее привез обратно домой? Культурная программа накрылась медным тазом.

— Что-то ты совсем бледный — ас внимательно на меня посмотрел — Совсем тяжко было?

— Что ты! — испугался я — Херня по сравнению с тем, что ты пережил. Скольких однополчан схоронил?

— Много

Теперь и лицо Ивана стало мрачным.

— В 43-м на Курской дуге ломали хребет немцам очень тяжко. Полк за месяц стачивался. Утром вылетаешь, а на хвосте у тебя уже какой-нибудь Ганс висит. Все знали — где у нас аэродромы, посадочные глиссады… Вечером — кого-нибудь обязательно хоронишь. Без ста грамм не засыпал. Но ничего, заломали зверя, загнали в логово.

— Сколько тебе было?

— Двадцать три. Молодой был, борзый. Смерти не боялся. А теперь вон, посмотри — летчик похлопал себя по животу

— Да нормально у тебя там все. В 48 и я такой же буду. Может и поболе наберу.

— Считай работаю военным чиновником — пожаловался Кожедуб — Инспекции, документы… Разок в неделю слетаешь — уже хорошо.

— Как там Гагарин? Видел его на Чкаловском

— Переобучился, экзамены сдал. Юрка молодец, не бросает пилотаж. А мог бы по загранкам дальше мотаться, лицом работать. Ладно, заболтался я, пойду. Заходи, как отмокнешь

— Так воды же нет!

Мы посмеялись, потом попрощались с Кожедубом. Я тихонько открыл дверь своим ключом. Зашел. Пахло пирогами, на проигрывателе звучала “Герл” Битлов. Та самая, которую мы слышали возле Останкинской башне от мутного стиляги. Его потом еще попытались прогнать дружинники. А он им пластинку Мелодии. “Музыкальный калейдоскоп”, кажется. Я шифруясь прошел в гостиную. Тут что-то поменялось. Новые шторы и кресло с подлокотниками. Кадка с раскидистой пальмой. Я посмотрел пласт, который лежал рядом с проигрывателем. Да, так и есть “Музыкальный калейдоскоп”. Музыка и слова народный. Ага, ага…

Я на цыпочках, пробрался в кухню. Яна в коротком белом платьице, пританцовывая и покачивая бедрами, колдовала на кухне. Солила и перчила салат, мешала его.

Достал колье из кармана, тихо подошел ближе. Под “ой!” обнял жену, погладил выступающий живот. Увеличился? Немного вроде прибавил.

— Что так долго??

— Кожедуба встретил. Зацепились языками

Я застегнул колье на шее жены.

— Это мне ?!??

Яна побежала в прихожую смотреться в зеркало. Там раздалось еще несколько восторженных восклицаний.

А я сел за кухонный стол, откинулся к стене. Пахнет домом. А я то вот уже другой. Не домашний. И дело не в Синтии. У меня и до этого была любовная интрижка — с Леной Калиновской. Что теперь делать, если большинство мужчин полигамны?

Дело было в том, что я оценил “запах свободы” в Штатах. Там много плохого, неправильного. Но есть и большие плюсы. Свобода веры, передвижения, социальные лифты. Последние могут быть совсем внезапные. Вот попрет в следующем десятилетии хайтек — сколько народу на нем поднимется. А у нас? Была бы у меня такая квартира — я обвел взглядом кухню — если бы Яна не была дочкой большого гэбэшного генерала? Большой вопрос. За Гром может быть что-то и отсыпали. Но явно не в высотке авиаторов. А попробуй заработать на нее. Невозможно. Вот эта невозможность и сгубила Союз. То нельзя, сюда не ходи. Вот разрешили бы народу хотя бы мелкий бизнес — уже отдушина и “лифт”. Хочешь уехать из страны? Вали на все четыре стороны. Сразу меньше всякой “пятой колонны”, которая раскачивает… Ну и национализм на окраинах. Реши эти три проблемы — страна мощным дубом еще двести лет простоит. Так нет, до последнего будут упираться и запрещать.

Я вздохнул, растер лицо руками. Гнать, гнать эти мысли. В Штатах ему понравилось… Купился на витрину капитализма, в президентском номере пожил. Вот так и покупают элиту с потрохами. За десять сортов колбасы и джинсы. А потом ой, что случилось, дуб столетний рухнул от небольшого порыва ветра. Ладно, Спитак с Афганом и Чернобылем нихрена не небольшой порыв — натуральные ураганы были. Но ведь до этого Вторую мировую вывезли. А там больше двадцати миллионов потери, афганские — даже рядом не стояли. Что же случилось за 46 лет? Расслабились? Захотели сытой западной жизни? Ну так на золотой миллиард еще 4 работают ради этой сытости. А кто плохо работает или надумал “соскочить с этой лодки” — тому к берегу подгоняют пару-тройку авианосцев. Прям как сейчас во Вьетнаме. Нет, тут наши замполиты все правильно говорят на собраниях.

— Ты чего такой грустный? Устал?

Яна засуетилась вокруг, накрывая на стол.

— Колье очень дорогое? Это же бриллианты? Очень большие! Как провез такую дорогую вещь?