— Вам нужно пометить Бинма Юм, связанных одним амулетом, используя один цвет. Так вы не запутаетесь между ними. С опытом придет четкое ощущение "своих", а пока можете таким образом распознавать.
Белые ленты забрал лидер, Семрин выбрал синий цвет, а вот красные достались Чену. глядя на его скривившееся лицо, Ханой рассмеялся.
— Красные, как цвет нашего дома, Чен!
За ужином братья много шутили, а вот остальные воины были напряженными. Постепенно, Семрин вытягивал из наемников их страхи. Все, как один, боялись перехода через мост. Их страшила не битва, а духи утопленников, что могут утащить их под воду. Вспоминая, как они переправлялись через реку, память Максуда услужливо напомнила, что все вэйцы жались к центру парома, тогда как степняки вольготно устраивались на бортах.
Внезапно, всех братьев накрыло чувство утраты, словно какая-то важная часть оторвалась. А на место тяжелыми боевыми барабанами врывалась новое, неизвестная ранее эмоция. В ней была жизнь и смысл, требовала скорейших действий и подвигов.
— Что происходит, брат? — волнуясь, спросил Семрин.
Максуд схватился за виски, будто его терзала боль, но в голове набатом била мысль, вытесняющая все остальные. Вскочив на ноги, мечник потянулся к поясу. Его примеру последовали остальные кочевники, лишь вэйцы недоумённо переводили испуганные глаза с одного варвара на другого.
— У меня в груди огонь и жажда. Я алчу боя! — прорычал Меч.
Батыр кивнул в ответ. Он уложил стрелу на тетиву, а позже закружился в безумном танце, ища острием стрелы цель. Наконечник копья скользил по песку, рисуя узоры, Семрин перетекал с места на место с выпученными глазами. И лишь Ханой стоял твёрдо, изредка беспокоя кнут.
— Это Зов орды, братья! — распознал свои чувства лидер. — Она поет нам песнь летящей стрелы и свист ветра в ушах. Вскоре, этот берег накроет тень Орды!
— А еще наша сестра все дальше и дальше о нас, —с горечью произнес Батыр, нарушая торжественность момента.
