Рождение Богов (СИ) - Кимен Алекс

Он поиграл желваками и холодно ответил:

– Думай что хочешь. Пока что ты моя гостья.

Девушка усмехнулась и отвела взгляд.

Леша примерил роль гостеприимного хозяина:

– Тебе что-нибудь нужно? Одежда? Служанка?

– Благодарю. Мне ничего не надо от… – она осеклась. Потом внимательно обвела глазами двор и неуверенно сказала: – Если возможно… Я бы хотела поставить во дворе алтарь.

– Конечно. Хорошо, что напомнила. Давно собирался это сделать.

– Разумеется. Ты всегда почитал богов…

Леша нахмурился и решил сменить тему.

– Я видел твои пометки в своих записях.

По лицу девушки скользнуло смущение, но она быстро справилась с ним и с вызовом взглянула на Лешу:

– Давно не видела такой безграмотности!

– К сожалению, писать на греческом меня не учили. Я могу рассчитывать на твою помощь?

– В чем?

– В работе над текстом, в изучении языка.

Пандора хмыкнула:

– Хочешь, чтобы я тебя учила?

– Да. Буду признателен.

– Хорошо… Должна же я тебя отблагодарить… за гостеприимство.

Луч солнца, проникающий во двор, достиг наконец стола. Пора было заканчивать завтрак. Впереди ждал трудный день.

Алексей поднялся:

– Позволишь показать тебе поместье?

Пандора неопределенно пожала плечами.

– Ты любишь лошадей?

– Не знаю…

Леша улыбнулся, взял небольшую корзинку и наполнил ее лепешками со стола.

– Пошли!

Алексиус почтительно придержал калитку, пропуская Пандору. Она озабоченно посмотрела на небо, залитое ярким светом. Благородные афинские девушки не очень любят солнце. Привычным движением она накинула диплакс, стараясь не испортить прическу, и стала укрывать лицо и плечи. Но, перехватив, как ей показалось, насмешливый взгляд Алексиуса, замерла, а потом равнодушно сбросила платок.

Несколько минут они молча шли по дороге. За поворотом показался забор. Вороной жеребец, завидев Алексиуса, приветственно заржал и затрусил к ограде. Другие кони тоже подбежали и стали расталкивать друг друга мускулистыми шеями. Девушка вздрогнула и нерешительно остановилась. Со всех сторон слышалось нетерпеливое фырканье и легкое ржание.

– Ну, ну. Соскучились…

Пандора чувствовала себя неуютно рядом с этими большими сильными животными. В Афинах она редко видела лошадей вблизи. Тем более в таком количестве. Лошади были редки и дороги. Мало кто мог их себе позволить. Ее отец мог, но не хотел. Девушка с удивлением смотрела, как Алексиус, расплывшись в улыбке, тихо бормочет что-то вороному жеребцу, нежно почесывая между огромных черных глаз с густыми длинными ресницами. Жеребец поводил ушами, прислушиваясь к голосу хозяина.

– Подойди, погладь.

Пандора сделала осторожный шаг и недоверчиво протянула руку. Ее пальцы коснулись мягких горячих ноздрей. Жеребец легонько фыркнул, и девушка, вскрикнув, отдернула руку.

– Вот. Угости его, – Леша открыл корзинку и достал несколько лепешек.

Пандора взяла одну и протянула через ограду.

– Осторожнее! – Алексиус схватил ее за руку. – Положи на ладонь и предложи ему.

Пандора переложила лепешку на раскрытую ладонь. Вороной мягко скользнул по ней теплыми губами.

– После обеда сможем прокатиться. Я как раз закончу все дела.

– Я… не знаю… Я не умею!

– Научишься. Я тут сделал кое-что… В моей стране эти штуки называют «седло» и «стремена». С ними гораздо удобнее и проще управлять лошадью.

Пандора протянула вороному еще лепешку. И неожиданно для самой себя повторила фразу, которую много раз слышала в детстве и которая всегда вызывала в ней протест:

– Не женское это дело – ездить на лошадях…

– Раз у Ипполиты получилось, ты тоже справишься.

Пандора взглянула на Алексиуса с негодованием, но мысленно поразилась: он привел тот же аргумент, что и она в детстве! Когда Пандора слышала подобную фразу, она всегда вспоминала царицу амазонок или других героинь древности.

– Ну что? Попробуешь?

Девушка неуверенно пожала плечами и продолжила кормить лошадей.

Как ни старалась Пандора сохранить равнодушный вид, посещение мастерских произвело на нее впечатление. Хотя, вероятно, иное, чем надеялся Алексиус. Девушку удивил размах: обилие построек, постоянное движение, крики и ругань. Но еще больше ее поразили бессмысленность и грубость всего, что она видела.

Удивительно, как человек, недавно говоривший громкие слова о любви к свободе, стал растрачивать свою свободу на всю эту грязь и суету… У него был замечательный дом, хорошие слуги, деньги и воля. Но вместо того чтобы жить, наслаждаясь вкусом вина, изящной музыкой или чтением высоких трагедий, этот странный человек по пояс в зловонной мутной жиже осматривал склизкие бревна, совал руки в какие-то щели, проверял скрепы на прочность… Неужели это лучше, чем руководить мастерскими в доме ее отца? Чего ему не хватало тогда и что нужно сейчас?

При воспоминании об отце сердце Пандоры болезненно сжалось. Что стало с ним? Она очень надеялась, что отцу удалось остаться в живых. И все-таки странно… Она ни разу не была в мастерских отца. Благородной афинской девушке не пристало посещать подобные места. Но здесь она рабыня и в первые же дни идет в это неподобающее место… Конечно, со стороны этого чурбана верх глупости и наглости тащить ее сюда. Но было в этом и что-то соблазнительное. Она словно прикоснулась к неведомому, чуждому мужскому миру, живущему по странным законам.

Неужели теперь она постоянно будет ходить за этим наглецом? Когда же он перестанет заниматься ерундой? Пандора невольно пожалела его будущую жену, а потом со снисходительной жалостью решила, что Алексиус просто не нашел себе девушку по вкусу, чтобы остепениться… И лишь когда эта полушутливая мысль ясно отпечаталась в ее сознании, Пандоре вдруг стало не по себе. Девушка спросила себя, а что она делает здесь, и ей стало совсем неуютно.

Алексиус наконец все обсудил с Хионом и подошел к девушке:

– Ну как? Не надоело?

Пандора сделала вид, что не расслышала вопрос, и попросила воды.

Алексиус бросился искать свежую воду, чистую чашу и тихий уголок.

Пандора мысленно улыбнулась, хотя такая чрезмерная забота немного пугала. Она чувствовала, что нужно проявить интерес, спросить, например, каков рост прироста или еще что-нибудь дельное. Но ничего не приходило в голову.

– Покажи, пожалуйста, как делают зеркала? – попросила она наконец.

– Зеркала мы пока не делаем. Те, что висят в доме, это эксперимент. И не очень удачный.

– Почему? Они идеальные. Эти зеркала должны стоить огромных денег…

– Возможно, но многодневная шлифовка и полировка стекол – это просто кошмар. В лучшем случае получается одно стекло из десяти. И я боюсь, что зеркальная пленка быстро потускнеет. Посмотрим через год. В любом случае бумага сейчас гораздо полезнее зеркал.

– Полезнее? Для кого?

– Для всех. Эллинов, персов, варваров.

– Разве тебе решать, что полезно людям?

Алексиус удивленно посмотрел на Пандору и протянул:

– Возможно, я не так выразился…

Треск и вопль оборвали их беседу. Что-то случилось у водяной мельницы.

– Стой здесь! – бросил Алексиус и рванул к плотине.

Пандора не обратила на его слова внимания и устремилась следом.

Все кричали, суетились, и сразу нельзя было разобраться, что происходит. Но вскоре Пандора все поняла. Речка была перегорожена каскадом деревянных плотин. Сброс воды регулировали ворота. Вода попадала в узкий канал и толкала мельничное колесо. А затем, словно по лестнице, перетекала в следующую запруду. Одну из мельниц остановили для каких-то работ, а канал – перекрыли.

В самый разгар ремонта что-то случилось. В створе плотины разошлись бревна, и поток воды, хлынувший в отверстие, заливал узкий канал. На дне канала кричал от боли и страха человек, он дергался и никак не мог высвободить ногу. Вода в канале стремительно поднималась. Столпившиеся вокруг люди с ужасом следили за происходящим, но никто не пытался помочь.