Вираж бытия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Много.

Очень много.

Но маленькие конфликты «жгли» их на порядки меньше. Гильзы со стрельбищ можно было пускать в переработку. А до большой войны еще было время, чтобы наладить подходящие производства.

Сейчас же – совещание.

Простое, как надеялся Фрунзе.

В конце концов Федоров был отвратительный технолог, но очень легко воспринимал новые идеи. Да и держался за 6,5-мм калибр с изрядным упорством. Поэтому особых проблем не предвиделось, равно как и затяжных бесед. А потом, следом, шел Китайгородский Исаак Ильич со своей «гоп-компанией». Самый выдающийся в Союзе 1926 года специалист по стеклу. Ему Фрунзе собирался поручить разработку промышленного способа получения стекловолокна. Оно было открыто давно. И в 1870-1880-е отработано на уровне лабораторных опытов. С весьма любопытными результатами. Но оно не было особенно востребовано, вот им никто особо и не занимался.

Но это там – в оригинальной истории.

Тут же Михаил Васильевич видел в этом материале возможность изготовления довольно крепких видов бакелита. И изделий из него. Тех же магазинов. Да, их ресурс был бы ниже, чем у стальных. Но, в отличие от стальных они не мялись, а потому меньше заклинивали. Были легче. Существенно легче. И, в целом, дешевле.

Требовалось, правда, решить вопрос с массовым выпуском фенола и фольмальдегида в подходящих объемах. В Союзе. А не импорте его из Германии. Но этот вопрос не стоил и выеденного яйца, потому как в годы Первой Мировой его решили без особых проблем. Особой чистоты ведь не требовалось. И он упирался больше в политическое решение, чем в организационные или технологические сложности…

Глава 10

1926 год, май 12, Подмосковье

Пока ЦК бурно ругалось, обсуждая предложение Фрунзе, он продолжал действовать. Стараясь не тратить ни одного дня даром.

– Товарищи, рад вас видеть, проходите, – махнул рукой Михаил Васильевич, когда из автобуса вышло десятка два человек. В дополнение к тем, что уже курили и болтали на лужайке рядом.

В наркомате сидеть было слишком жарко.

Поэтому для разнообразия он вытащил искомых инженеров и толковых студентов в санаторий «Сокольники». Где для такого приема уже все подготовили. Что позволило организовать что-то в духе импровизированной конференции. Ну или как это назвать?

Еще в декабре 1925 года, когда нарком готовился к выступлению на съезде партии, он провел инспекцию того, что творилось в нарождающемся советском танкостроении. И выпал в осадок. Ладно, что грамотных инженеров острый дефицит. Так их еще и использовали самым бестолковым образом, распыляя на разные проекты. Из-за чего дела шли если не плохо, то близко к этому.

В силу перегруженности эти ребята водили «хороводы» вокруг уже имеющихся образцов техники. Тех, о которых они знали. В первую очередь, конечно, вокруг Renault FT-17, которые в 1920–1921 годах уже выпускали маленькой серией на заводе Красное Сормово. А также вокруг его итальянской улучшенной версии FIAT 3000, которую удалось добыть в качестве трофея в Советско-Польскую войну.

Танк как танк. Для Первой Мировой – так и вообще отличный.

Но у него имелся один очень важный недостаток. Можно даже сказать – фундаментальный. Его компоновка делала этот танк малоприменимым для последующей модернизации и использования в иных целях. Да и конструкция весьма суррогатная хотя и соответствовала эпохе чуть более чем полностью. И даже считалась вполне современной в те дни.

Пришлось брать дело в свои руки.

Сводить все коллективы, работавшие над танком, воедино. Концентрируя из них своего рода ударный кулак. И брать его под свой прямой контроль, послал к лешему научно-технические комитеты, тресты и прочие инстанции. Которые срывали разработку под самыми благовидными предлогами. А дальше? Просто правильно ставить задачи и распределять обязанности. Чтобы каждый своим делом занимался, не конкурируя и не мешая другим…

– Как результаты? Есть подвижки? – поинтересовался Фрунзе, когда все расселись на террасе.

– На заводе «Большевик» мы все-таки закончили изготавливать ходовой макет «корыта». – сообщил Владимир Иванович Заславский, который выступал куратором этого проекта. Фрунзе осуществлялся общее руководство. Он же занимался текущим управлением, чтобы не отвлекать наркома от вала текучки.

– Котельное железо нашли нужной толщины?

– Да, конечно. И собрали корпус на болтах. Временно. Чтобы примериться. Разместили двигатель с радиатором и баком, главный фрикцион, коробку скоростей, редуктор и полуоси. Поставили подвеску и катки. Все вполне поместилось, хотя с расчетами ошиблись. И пришлось крепежи подгонять по месту.

– Вы, я надеюсь, сняли все мерки после этого?

– Разумеется, – кивнул Заславский.

– И внесли правки в документацию, – добавил Николай Иванович Хрулев, инженер завода Красное Сормово, работавший в свое время над запуском в производство «Русского Рено». Фрунзе постарался привлечь всех, до кого мог дотянуться. Чтобы сконцентрироваться на задаче и выполнить ее в кратчайшие сроки.

– Отлично. Что по двигателю?

– Работа ведется по графику Михаил Васильевич. – произнес Александр Александрович Микулин. В будущем, насколько помнил Фрунзе он станет одним из важнейших разработчиком двигателей Союза. Ныне же он трудился скромным главным конструктор в Научном автомоторном институте.

– Уклончиво отвечаете.

– Поставили на АМО угольную вагранку для плавки чугуна. Ставим опыты по отливке чугунных изделий сложной формы. Есть успехи. Но скромные. Чистота отливок низкая. Много брака. Экспериментируем с формовочными смесями. Кое кто даже предложил литье в кокиль, но я пока заблокировал эту инициативу. Людей мало. Тем более толковых. И нужно для начала отладить верную технологию.

– Верно мыслите. – удовлетворенно кивнул нарком. – Как думаете, предвидятся ли еще какие-то значимые проблемы по литью?

– Это непредсказуемо. Мы можем сделать все очень быстро. Хоть через неделю начать мало-мало пробовать лить блоки цилиндров из чугуна. А может и полгода провозиться. Поэтому я, в принципе, порекомендовал бы сразу делать новый двигатель на основе старого, а не дорабатывать имеющийся. В тех же габаритах. На танк же поначалу ставить то, что есть.

– А коробка скоростей под новый двигатель подойдет? Не будет дергать и лихорадить?

– Мы постараемся этого избежать. К тому же коробку нам тоже переделывать. Главное – уложиться в габариты. И в ходе последующей модернизации можно будет заменить сразу и двигатель, и коробку скоростей единым блоком. Иначе мы попросту потратим время, ожидая двигатель. А он может раньше следующего года и не пойти. Даже мелкими сериями. Тут все слишком непредсказуемо.

– Хорошо, давайте так. – кивнул Фрунзе.

В конструкции задуманного им легкого танка должны были использоваться двигатель и КПП от АМО Ф-15 – единственного серийного грузовика СССР тех лет. Старый двигатель. Еще 1913 года. Да прошедший через «улучшения» раннего советского производства, из-за чего заметно потерял в мощности и ресурсе.

Он представлял собой нижнеклапанную рядную «четверку» мощностью 35 «лошадей». Корпус отливался из алюминиевого сплава, поршни – из чугуна. Из алюминиевого сплава отливался и корпус КПП к ней. Четырехступенчатой, не синхронизированной с подвижными шестернями.

Ничего такого.

Обычный рабочий двигатель тех лет.

Однако из-за ряда решений он и дорогим получался, и неудобным в обслуживании, и с низким ресурсом. Что плохо. Одного алюминиевого сплава уходило больше ста килограмм только на двигатель, а он был в те годы весьма дефицитным и ой каким недешевым. Вот нарком и озаботился вопросом в особом порядке. И поставив перед Микулиным задачу «слепить» что-то в духе классического верхнеклапанного нижневального чугунного агрегата. Для начала на четыре цилиндра, но с перспективой создания на его базе «шестерки», максимально унифицированной по запчастям.