Отверженный V: Возмездие (СИ) - Опсокополос Алексис

Но разъярённый трёхметровый бронированный медведь был не самой большой проблемой для защитников центра «Ост». Он был опасен, силён, мог вывести на долгое время из строя почти любого противника, но не более того. Намного большую опасность представлял Воронцов.

В бой Игорь Константинович вступил не сразу — вначале он очень долго начитывал какие-то заклятия, держа перед собой посох. Всё это время его охраняли трое одарённых орков. После довольно долгой подготовки Воронцов ударил посохом по земле, вызвав этим ударом небольшое землетрясение. А потом председатель дворянского собрания Москвы начал танцевать.

Никакое другое слово не подходило к тому, что вытворял Воронцов — он именно танцевал. Его движения были невероятно плавны и очень ритмичны, будто он исполнял какой-то особый ритуальный танец. Почти всё время глава московских орков держал посох в вытянутой руке, и мне показалось, что я не просто вижу, как пульсирует красный кристалл в посохе, но и чувствую эту пульсацию. От самого Игоря Константиновича при этом тоже исходило невероятно яркое сияние — настолько сильное, что почти ослепляло.

Двигаясь в своём необычном танце по территории Восточного, Воронцов время от времени направлял посох на кого-либо из врагов, и из кристалла тут же исходил красный луч. Этот луч бил прямо в грудь вражеского мага, и какая бы на нём ни была защита, едва враг попадал под луч, он сразу же замирал. Его охватывало яркое красное свечение, буквально несколько секунд несчастный бился в конвульсиях, а затем свечение резко пропадало, противник темнел и падал на землю. И больше уже не шевелился.

При помощи загадочного кристалла Воронцов забирал у вражеских магов жизненные силы и Искру. Видимо, это были те самые уникальные боевые способности, которые мог получить одарённый орк на верхних уровнях, изучив магию крови и имея в руках подходящий артефакт. А председатель дворянского собрания Москвы имел и артефакт, и, судя по всему, навык.

Игорь Константинович просто уничтожал защитников Восточного, не оставляя им ни малейшего шанса на выживание — после того, как превратившаяся чуть ли не в тень жертва посоха с красным кристаллом падала на землю, ей уже не мог помочь ни один лекарь. Выглядело это жутко и впечатляло похлеще анимага. Многие противники даже начали разбегаться.

Но явных успехов Воронцова и Дьяниша, к сожалению, было недостаточно, чтобы захватить инициативу — слишком уж много боевых магов прислали немцы в Восточный. И подготовили всех курсантов к отражению штурма.

— Что будем делать? — спросил я у Тойво. — Выполнить задание у нас теперь вряд ли получится.

— Что делать? — переспросил меня эльф. — Выживать! И не терять из виду Дьяниша.

Задача была понятна, но не так уж и проста: Дьяниш, разгоняя защитников Восточного, отошёл достаточно далеко, я его уже не видел, и лишь по громкому медвежьему рёву определял его местоположение. И я было хотел направиться на этот рёв, но неожиданно заметил вдали у одного из спальных корпусов яркую вспышку от применения какого-то заклятия.

Фонари там не горели, пламя пожара ту часть центра тоже не освещало, но доли секунды во время вспышки мне хватило, чтобы разглядеть возле корпуса небольшую группу. Там кто-то прятался. Или испуганные курсанты, или группа военных, по какой-то причине ещё не вступивших в бой. Очень хотелось, чтобы это были курсанты.

— Вы это видели? — спросил я у Тойво. — Группу возле спального корпуса.

— Я не знаю, где здесь спальные корпуса, — ответил эльф и добавил: — Ведите!

Я хотел сразу направиться к нужному месту, но эльф остановил меня жестом. После этого он начитал какое-то заклятие на карельском и взял меня за руку. Тут же всё моё тело словно пронзило лёгким электрическим разрядом, и стало невероятно тихо. Показалось, будто я оглох. И ещё все куда-то исчезли. Вокруг горели здания и деревья, но ни людей, ни орков, ни наших, ни немцев, ни поляков не было.

— Мы сдвинулись во времени, — пояснил Тойво. — Теперь ведите.

Я направился к спальному корпусу, эльф пошёл за мной. Когда до того места, где я увидел группу, осталось около двадцати метров, я смог разглядеть полупрозрачные силуэты. Пройдя ещё несколько метров, я опознал в этих силуэтах курсантов Восточного.

— Они нас не слышат? — шёпотом спросил я у Тойво.

— Нет, — в полный голос ответил эльф. — Не слышат и не видят. Это просто невозможно.

Мы подошли к ребятам совсем близко, и я смог их разглядеть более-менее нормально. Возле корпуса прятались восемь курсантов. Среди них я разглядел Томаша. Это меня очень обрадовало — очень уж не хотелось, чтобы мой товарищ оказался в центре противостояния и случайно погиб. Помимо Томаша, из восьмерых ребят я узнал ещё двоих: Петра и Марека.

Курсанты, разделившись на две группы, о чём-то оживлённо спорили. Томаш, Марек и ещё один незнакомый мне парень отчаянно пытались что-то доказать остальным. Я их не слышал, но по артикуляции и жестам смог понять, что трое призывали пятерых вступить в бой, а пятеро категорически отказывались.

Я хотел спросить Тойво, как нам теперь лучше поступить, но не успел — эльф опять взял меня за руку и быстро что-то произнёс на карельском. Меня снова немного встряхнуло, и мы с Тойво вернулись в реальное время и оказались перед группой курсантов. Это было неожиданно — я думал, мы сначала обсудим, что делать. А уж как удивились ребята и особенно Томаш. Мой товарищ уставился на меня, выпучив глаза, и удивлённо произнёс на немецком языке:

— Роберт? Это ты?

Нужно было быстро что-то отвечать. И делать это на немецком. Я приготовился и… растерялся. Это было невероятно, но я действительно растерялся — просто не знал, что говорить своему бывшему товарищу в этот момент. Я не раз представлял, как встречусь с ребятами, моделировал ситуацию, понимал, что будет непросто, но когда наконец-то оказался в Восточном, понял, что сказать мне нечего. Именно в этот момент нечего. Потом, когда ребят спасут, если, конечно, спасут, я знал, что им сказать, но вот в разгар жестокого побоища, быстро подобрать нужные слова не мог.

В голову, как назло, лезли глупейшие шаблонные фразы вроде «Томаш, это не то, что ты думаешь!» или «Не бойся, мы не желаем вам зла!». Но как мог воспринимать происходящее обычный курсант центра «Ост»? Мы напали на них среди ночи — что тут можно было подумать? Только то, что мы пришли их всех убить. И видимо, Томаш именно так и подумал — удивление на его лице начала сменять злость.

Но до конца процесс не дошёл — Томаш застыл с очень необычным выражением лица, в котором смешались гнев и удивление. Застыл, как и все остальные курсанты, замороженные эльфийским магом третьего уровня. На ребятах явно стояла защита, но для Тойво она проблем не составила — он справился очень быстро.

— Это ведь курсанты? — уточнил эльф.

— Да, — ответил я.

— Тогда давайте пока спрячем их в здании.

— А если оно загорится?

— Пусть горит. Я их льдом прикрою, ничего им не будет.

Мы быстро перетащили всех восьмерых в спальный корпус, аккуратно сложили в углу одной из комнат и Тойво, как и обещал, накрыл их всех толстым слоем льда, поверх которого наложил ещё несколько дополнительных заклятий, чтобы никакой пожар этот лёд не растопил. После этого эльф сказал:

— Они теперь в безопасности, а нам надо найти Дьяниша.

Я тоже хотел побыстрее найти своего наставника, поэтому возражать не стал, и мы отправились туда, где развернулось основное сражение за центр «Ост». Пока мы шли, в голове у меня вертелась лишь одна мысль: «Кто же нас предал? Кто предупредил немцев? Неужели отец? Или кто-то из окружения Воронцова или Романова?»

Кто бы это ни был, предатель сильно осложнил нам жизнь. И сорвал спецоперацию. А немцам стоило отдать должное — они хорошо подготовились к нашему визиту. И мне оставалось лишь догадываться, что было в других центрах, учитывая, что там среди наших одарённых не было таких сильных магов, как Воронцов и Дьяниш.

Но как бы ни было обидно, что нас предали, и что приходится нести такие большие потери, самым страшным было другое — срывалось спасение ребят. Я готов был сделать всё что угодно, лишь бы спецоперация прошла успешно, но, к сожалению, от меня мало что зависело. Впрочем, это не значило, что не стоит пытаться. Я вполне мог внести свой посильный вклад в общее дело, выведя из строя кого-либо из врагов.