Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич

— Спасибо. Спасибо что подоспела как скоро. Но ты зачем… туда сунулась, тётя Мариэтта⁈ А если б что-то случилось?

— А ты б один и не справился! Хотя, конечно, спецназовца этого мощно одолел. Я с таким боем к тебе пробиралась — там же оцеплено всё было. Просто проезжала мимо, вспомнила, что ты сказал, что там встречаешь друга…

Тут она осеклась. Марк. Он предатель, вспомнилось мне. Получается, он навёл на меня Игоря…

— Друга я так и не встретил, — хмуро сказал я. — И друг меня предал.

— А друга еле живого нашли у входа в торговый центр. Истекающего кровью и высосанного той приблудой почти в ноль. Сейчас в закрытой больнице.

Мысленно взял все плохие слова про непутёвого Марка обратно. Я откинул покрывало, осмотрел раны — всего пара пластырей через грудь, катетер капельницы в правой руке. Тётя продолжила полушёпотом:

— По поводу трупов — я попыталась сама разобраться, но там сказали, что какие-то серьёзные ребята уже занимаются. Так что лезть не стала. Тебя в коридоре там один товарищ ждёт, — она продолжила уже в полный голос. — Ещё я тут быстро вызвонила лекаря с медицинского факультета, знакомьтесь, Леонид Михайлович. Считай подарком на день рождения. Много дряни у тебя в организме было, но откачали-отфильтровали быстро.

— Спасибо.

Я пожал руку незнакомому господину.

— Примите поздравления. Дошли слухи, наслышан про ваши подвиги в Виннипеге. Впечатлён. Вы где-то учились?

— В прошлых жизнях, — усмехнулся я.

— В целом всё на уровне, я поправил несколько ваших старых ран, вы их залечили не совсем правильно. Я бы вас проконсультировал, оставлю вам свой телефончик.

И вдруг я вспомнил, нервно зашарив по тумбочке.

— Телефон! Телефон где! Дайте срочно!

— Тише, тише, пациент, — сказал третий врач, по-видимому, гражданский. — Капельница отпадёт. Сейчас прокапаешься — и пойдёшь на все четыре стороны.

— Сейчас принесу, — сказала тётя Мариэтта. — В куртку положила, догадалась.

Нервный поиск по сообщениям… От Давыдова, от матери… От Нинели Кирилловны.

«Отецъ передалъ разговоръ. Я подумаю:)»

И всё⁈ В какой-то мере я был счастлив увидеть эти буквы и этот смайлик после стольких месяцев молчания. Но почему такое короткое? И ради этого слабого намёка я сражался? И она ещё продолжает после этого мной играть?

Впрочем, я быстро успокоил себя. Это первое сообщение от неё за последние месяцы. И сообщение более чем обнадёживающее. И не стоит требовать решительности и прямого ответа от девушки, которой ещё нет и двадцати, и которую ты так долго добираешься.

И всё же, очень хотелось знать, где она находилась. За прошедшие дни, подумалось мне, уже наверняка вернулась в Санкт-Петербург, потому что её отец упомянул, что она заезжала к ним всего на пару дней. Возникла мысль набрать, позвонить — из Верх-Исетска связь уже могла работать, но я сдержался. «В дипломатии, как и в любви, поспешные решения не нужны».

В итоге я отправил ей короткое сообщение в ответ: «А чего тутъ думать-то?:) Буду въ Москве сегодня вечеромъ, вы ещё у родителей, Нинель Кириллловна?»

Впереди был последний участок на пути домой. У выхода из больничного блока ждал невзрачного вида бородатый дяденька в странной тюбетейке, представившейся Николаем Владимировичем.

— Я от господина Голицына. Мы тут всё порешали, с властями и тайной полицией разобрались. Билет на самолёт уже куплен, отправление через два часа, пойдёмте, позавтракаете за мой счёт.

Донимать за едой разговорами не стал, хоть и знал, похоже, достаточно многое. Спросил коротко про телепортацию, про тонмаори, про перелёт и общение с Евгением Максимовичем. Я спросил про Абиссинскую Школу Познания.

— Мы, вообще, знали, что отец убитого Игоря — её глава?

— Мой уровень чуть повыше вашего, так что много не скажу. Но вроде бы да, знали, — кивнул Николай Владимирович. — Увы, слышал, покровительствовают Строгановы через одну из своих ветвей. Строгановых давно нет в Обществе, но в «тайной» корни в отдельных генерал-губернаторствах, поэтому смотрели сквозь пальцы. Сейчас вопрос будет закрыт… Да, одна минута… Формальная процедура.

Он махнул кому-то из зала. Через весь зал прошагала худая пожилая женщина в до боли знакомом сюртуке. Я вдруг я вспомнил — Лариса Серафимовна, проректор по политологии и внутренней безопасности Верх-Исетского филиала камнерезного университета.

Она была на той сцене, была в минуты моей казни, когда я вселился в тело своего реципиента.

— Добрый день, Циммер, — строго, но с короткой сухой улыбкой сказала она, и без приглашения уселась за мой стол. — Вот мы и встретились… Уже совсем в другом качестве. Я, наверное, должна представиться — я представитель Тайной Полиции в учебных заведениях Верх-Исетска, штабс-капитан Постникова. Мне уже всё рассказали, я впечатлена, и вам, Эльдар, я верю. Но коллеги от меня в любом случае потребуют подтверждение. Как-никак, на месте преступления нашли «Вор Сечения», сейчас проверяют его подлинность.

Она характерным жестом закатала рукава и выставила пальцы.

— В бошку мне залезть хотите? — усмехнулся я. — Мало, что меня и так наизнанку чуть не вывернули…

— Циммер, это серьёзный инцидент! — она по-преподавательски подняла голос. — Вы же понимаете, что это грозит…

— Довольно. Давайте, суйте щупальца в свой разум.

Что было в этот момент в голове? Нинель Кирилловна. Тёплая уютная домашняя кровать. Снова Нинель Кирилловна. Нинель Кирилловна в тёплой уютной домашней кровати… Моя бывшая преподавательница хмыкнула, и пришлось напрячься, чтобы добраться до нужных воспоминаний.

Дракон. Костёр с тонмаори. Вспышка Окопы. Грязь. Палатки госпиталей, ранения, болезни, Евгений Максимович Примаков, самолёт, ещё один — воспоминания о излеченном Маккеллене я успешно пропустил. Затем — сцена, как Игорь заходит в зал, следом — сцены из чего-то совсем старого, схватка в аэропорту, его злое лицо. Сталагмит, растущий из лица Йорген — преподаватель снова хмыкнула, теперь удовлетворённо. И, наконец, шприц, втыкающийся мне в живот, чувство боли, качающийся перед глазами амулет, а затем — полёт с кухонным топором сверху вниз и…

В этот момент мне почему-то пригрезилась вселенская пустота, из которой выкристаллизовалась капсула лифта, ветви Древа, тёмную фигуру в капюшоне, а затем…

— Довольно, — сказала преподаватель и убрала пальцы. — Можете быть свободны.

Она встала и выглядела испуганной, затем на миг остановилась и спросила:

— Не хотите, Циммер, вернуться к нам на обучение? Учитывая вашу успеваемость и число раскрытых навыков — часть несданных экзаменов легко можно будет зачесть экстерном.

— Я уже нашёл другой ВУЗ, но подумаю, — тоже сухо ответил я, хотя уже давно решил, что ни ногой не ступлю как минимум в этот факультет, а как максимум — этот университет.

Она коротко кивнула и удалилась.

— Что такое ВУЗ? — спросил Николай Владимирович.

В такси я принялся латать себя. В животе после кучи больничной химозы неприятно крутило, и я быстро исправил микрофлору — впервые делал такое и толком не понял, как это работает. Затем посмотрел и немного поправил нудящую лодыжку, подлатав мышцы и сухожилия после исправления перелома местным лекарем.

Итак, к моменту посадки на самолёт я чувствовал себя огурчиком, и всё бы было хорошо — только Нинель Кирилловна никак не отвечала. Это можно было объяснить тем, что я написал чересчур ультимативным тоном — но медлить я более не хотел. К тому же, чёрт возьми, у меня был день рождения!

Уже перед отлётом, сидя на единственном сиденье в «дворянском классе», ответил на пришедшие письма, а когда взлетели — успешно задремал, как уже привык это делать в самолётах.

Ночью я проснулся от того, что меня слегка толкнули в бок. Я вздрогнул — когда взлетали, никаких соседей вокруг не было. Когда протёр глаза, пришло время удивляться.

— Елизавета Петровна… Моё почтение.

Глава 29

Той жгучей «радиации» от высокого процента сечения, как при нашей первой встрече, не было. Видимо, когда надо, она умела скрывать свою реальную силу. И я не удивился бы, если бы узнал, что она делает это безо всяких артефактов.