Проект: Граф Брюс 2 (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Наблюдать за выражением лица Иванова было бесценно. Сперва он с едва скрываемым презрение опустил взгляд на продемонстрированный ему предмет, после чего сразу резко побледнел и нервно сглотнул. В завершение, уже не излучая прежней самоуверенности, поднял глаза на лису.

— Инфильтратор Тайной Канцелярии с серебряным жетоном? — пробормотал он. — Но что вы здесь делаете?

— Не твоего ума дела, майор, — отрезала Ринко. — У тебя две минуты на то, чтобы избавить меня от своего общества. Разбираться с тем ущербом, который ты нанёс операции, я буду уже завтра. С твоим начальством.

Признаться, в табелях о рангах всех этих спецслужб — в смысле, кто главнее и у кого какая юрисдикция, я не очень хорошо разбирался. Даже дед в своё время говорил, что в их ведомствах без бутылки хорошего коньяка нечего даже пытаться что-то понять. Но про серебряные, золотые и платиновые жетоны, конечно же, слышал. Правда, больше из художественных произведений, фильмов и сериалов.

До сегодняшней ночи считал, что это вроде мифа. Всякие тайные советники и агенты, имеющие право на личный доклад чуть ли не самому императору, да ещё имеющие полномочия действовать без постоянного контроля со стороны собственного начальства. Знал, что лиса имеет в Тайной Канцелярии довольно высокий статус, но даже не предполагал, что настолько.

Майор, видимо, тоже. Так что даже пытаться спорить не стал. Кивнул, отдал несколько злых приказов и управился с распоряжением старшего по званию в отведённое ему время.

— А так можно было? — стоило только двери закрыться за Охранкой, накинулся я на Ринко. — Ты всё это время такой ресурс имела и молчала?

— Ром-ром, не начинай! — устало отмахнулась та, вновь возвращая себе образ девочки. — Серебряный жетон не панацея. И с толком применить его можно не во всякой ситуации. Да и к тому же он нам только отсрочку дал.

Видно было, что она не манерничает, как обычно, а говорит предельно серьёзно. Я сразу откинул в сторону все возможные претензии и спросил о главном.

— Большую?

— Часов до девяти-десяти утра. Сейчас этот Иванов пожалуется своему начальству, до утра они будут искать выходы на моё, часам к шести-семи найдут. Потом получат санкцию и вызовут меня на доклад и разбирательство. Так что наши дела нужно завершить до этого времени. Иначе хвост мне накрутят совсем не фигурально — если мы не закончим начатое, значит, и операции у меня никакой нет.

— Хочешь сказать?..

— Да, — кивнула кицунэ. — Надо попытаться взять твоего Ремнева.

— Не мой он… — фыркнул я, но так, на автомате. И повернулся к наёмникам. — Похоже, нам всё же удастся допросить пленных.

«Копья» отдельно порадовали тем, что ни одного лишнего вопроса не задали. Ни про вторжение спецназа «борзых», ни про Ринко с её перевоплощениями и демонстрацией запредельного уровня влияния. Просто кивнули и принялись за работу, за которую им платили. Огромные деньги, между прочим! По моим, конечно, меркам.

О пленных они позаботились ещё до появления Охранки. Стеф оказался по-настоящему универсальной боевой единицей. Помимо всего прочего, в его «мобик» была встроена настоящая полевая аптечка. Способная как оператора в бою поддержать, так и союзникам помощь оказать. Или, как в нашем случае, превратить задержанных магов в безопасных для общения ребят. Пара инъекций всё того же синтетического «золотого лотоса», и наши пленники лишились доступа к собственных энергетическим контурам, а, попросту говоря — магии.

Допрос первого нам ничего не дал. Огневик, которого скрутили наёмники и сам оказался представителем той же профессии. Не таким крутым, правда, как парни из «Сломанного копья» и вообще не из бригад. Слабосилок, как презрительно охарактеризовал его Павел.

Даже пыток, на которые Густав уже со всей германской обстоятельностью настроился, не понадобилось. На все вопросы пленник охотно отвечал, даже не пытаясь юлить. Так, мол, и так, получил заказ, как и большинство прочих в отряде, которым заплатили за нападение на мой дом. Вопросов нанимателю не задавал, да и не контачил с ним напрямую.

Из представителей заказчика в группе было лишь два человека. Один погиб, допрашиваемый сам это видел, а второй — вон он, рядом сидит. На эту фразу воздушник, а это был именно тот маг, с которым мы сражались возле чёрного хода, злобно зыркнул на предателя, но ничего не сказал. Чем только подтвердил слова подельника.

— А не врёт? — тем не менее уточнил я у Густава, когда тот закончил с огневиком.

— А смысл? — ответил тот, дёрнув плечом. — Мужику далеко за тридцатник, а он всё ещё в Воинах ходит. Таких в столице пруд пруди. Как раз всякими дерьмовыми делишками и занимаются, на которые нормальные специалисты никогда не подпишутся. Нет, он правду говорит.

Со вторым пришлось основательно повозиться. За десять минут, которые на него потратил немец, он только и делал, что смотрел на всех волком — особенно на меня, кстати — и шипел от боли. Большего, несмотря на весь несомненный опыт Густава, от него добиться не удалось.

— Крепкий, — с некоторым уважением даже констатировал он. — Вот только был бы в этом смысл. Дворянские разборки закончатся, жизнь продолжится — зачем так упорствовать?

Германец, как и должно было, считал, что у нас здесь имущественный конфликт двух дворянских родов. Которые достигнут или не достигнут своей цели, но в любом случае продолжат жить дальше. А будучи наёмником, искренне не понимал, для чего, в таком случае, корчить из себя героя.

— Теряем время, — напомнила Ринко, поглядывая на часы. — Ещё немного и мы полностью утратим фактор внезапности. Ремнев поймёт, что с его наёмниками что-то случилось. И может затеряться.

Я кивнул — лиса была права. В конце концов, благодаря ей мы знаем, где он найти вражеского Кочевника, а без информации о его силах и средствах можем и обойтись. Вряд ли их много, этих сил, раз он на нас только двоих из своих людей отправил, а остальных людей в группу набрал из наёмников.

Вообще, магов у него и не должно быть много, если я правильно понимаю его замысел. Неблинцы ведь сосредоточились на подмене одарённых из высшего общества, чтобы с их помощью влиять на ситуацию. Обычные, как выразился Павел, слабосилки, их не очень и интересовали. А с остальными наша группа из опытных наёмников и так справится.

— Ладно, — качнул я головой. — Заканчивайте с ним, Густав.

Я имел в виду, что немцу нужно прекращать допрос, а не убивать пленника. И наемник меня прекрасно понял — ни он, ни я не собирались оставлять за собой горы трупов без особой на то необходимости. Эта ночь закончится, и мне нужно будет как-то доказывать свои слова перед очень влиятельными людьми, а для этого понадобятся свидетели.

Но пленник решил по-своему. Когда Густав кивнул и потянулся рукой за спину, чтобы вколоть воздушнику инъекцию снотворного, он вдруг что-то запел себе под нос. Не сразу, но я разобрал знакомые слова.

— Творец, воле твоей я следовал всю свою жизнь, от первого рождения. Шёл путём, что ты указал пастырям твоим, и слова их принимал, как закон. Если где оступился, прости мне слабость ту. И не оставь меня милостью своей за последним порогом…

— Чего это он? — дёрнулся немец. Да и остальные тоже напряглись. Потому как странно это было.

— Молится? — предположил я. — По крайней мере, звучит, как молитва.

— Ты понимаешь этот язык?

И только тут до меня дошло, что бормотал пленник на родном мне языке. То есть, я это сразу понял, просто значения не придал. Ну что же, это лишь доказывает, что воздушник не просто из людей неблинского Кочевника, но ещё и перемещённый из нашего мира человек.

— Да, — не углубляясь в детали, ответил я. — Просит своего бога принять его после смерти.

И тут в голове словно вспышка света возникла. Стоп, подумал я, а зачем он вообще молится? Нет, понятно, что решил, что настал его последний час, принял мои слова за приказ его убить, но почему именно молитва? В нашем мире уже давно никто не обращается к богу или богам. Говорят, что религиозные концепции отмерли задолго до Увядания. Я бы, например, никогда и не подумал тратить последние минуты своего существования на попытку достучаться до какой-то там незримой сущности.