Оружейникъ - Кулаков Алексей Иванович

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82

«А насчет высокомерия – это мы еще посмотрим, у кого его больше окажется! Но офицерскую одежку все же прихватим, на всякий случай».

Едва прибыв в Ораниенбаум, князь сам себя поздравил с правильным решением – тут даже капитаны смотрелись бедными родственниками на празднике жизни. Доложив о своем прибытии начальнику Офицерской стрелковой школы генералу Ридигеру, он отправился погулять по окрестностям (вернее, поглядеть, что за публика шатается по полигону). Всего за пять минут насчитав пятерых генералов и чертову дюжину полковников (большая часть которых принадлежала к гвардии, а значит, согласно табели о рангах тоже вполне тянула на генералов), конкурсант организовал на лице приветливое выражение и двинулся представляться бывшему начальству. Знакомый ему генералитет встретил его достаточно хорошо (Чагин даже с некоторым радушием в голосе), а вот остальные, и в их числе генерал Давыдов, проявили вполне ожидаемое пренебрежение, на что Александр ответил пренебрежением своим, подкрепленным изрядной долей истинно аристократического высокомерия и ледяной вежливостью. Как результат, никто из незнакомых ему людей общаться с ним не пожелал – что и требовалось. Впрочем, одно исключение было – авторитетнейший профессор Михайловской военной артиллерийской академии, генерал-лейтенант Чебышев счел для себя незазорным свести близкое знакомство с человеком, имеющим за душой более двухсот патентов. Вдобавок ко всему Владимир Львович оказался вполне нормальным человеком, и князь получил истинное удовольствие от недолгой, но крайне интересной и полезной для него беседы – профессор достаточно свободно (и откровенно) говорил о многих интересных событиях в работе Главного артиллерийского управления, а также о реалиях и тонкостях ожидаемого перевооружения. Нет, кое-что Александр знал и до этого, но без таких ценных мелочей и незначительных вроде штришков, позволяющих совсем иначе смотреть на многие вещи. Взять, к примеру, тот же бездымный порох и постоянные сложности с обеспечением испытательного процесса патронами. Оказывается, связано это с тем, что в технологию производства без конца вносятся мелкие, но зачастую очень важные изменения, сильно влияющие на конечный результат. И все это делается чуть ли не на общественных началах и силами небольшой группы технологов под руководством инженера Калачева. Причем с самой деятельной помощью и под зорким наблюдением двух очень грамотных специалистов из Франции, но даже это не дает надежды на скорое завершение такого нужного дела…

«Французы-то тут каким боком приплелись?»

И опять конкурсант узнал кое-что новое. До сего дня он наивно считал, что у истоков появления именно русского бездымного пороха стоял создатель периодической таблицы химических элементов, которую, между прочим, он в свое время еле-еле сдал на школьных экзаменах. Оказалось вроде и так… да не совсем. Если только можно так выразиться, истоков этих было два – одну разновидность действительно изобрел и как раз доводил до ума выдающийся химик-практик Менделеев, а вторую разработал именно Калачев Захар Владимирович. И была она по сути своей сильно и практически до неузнаваемости (дьявол ведь кроется в мелочах, не так ли?) усовершенствованной технологией пороха Вьеля. Вот и суетились французики, изо всех сил доказывая, что русским без них ну никак.

«М-да!!! О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух. А главное – неожиданных и неприятных. Я-то думал после конкурсных мероприятий к столпу русской химии рвануть, ан нет, выяснилось, что надо в Охту завернуть, на пороховой заводик. Наверняка еще так просто туда не пустят, значит, надо… К Чагину, наверное? Или прямо сразу к Ванновскому. Чем не повод для беседы?»

– Александр Яковлевич?

Князь так глубоко погрузился в свои мысли, что самым позорным образом прошляпил приближение своего соперника-соавтора и делового партнера в одном лице. То есть, конечно, заметил, но, как бы это сказать, слегка проигнорировал. Мосин же, наоборот, еще издали заметил отставного штаб-ротмистра (еще бы не заметить, единственный в цивильном костюме на фоне высокопоставленных офицеров), но подойти не торопился – в отличие от своего знакомого он по-прежнему находился на службе, то есть на уровне инстинктов избегал повышенного внимания вышестоящих. Одно дело, разговор с хорошо знакомым генералом, которого ты уже изучил вдоль и поперек и вполне представляешь, чего от него можно ждать. И совсем другое – когда генералов пять, в оправе из небольшой толпы слабо знакомых гвардейцев. Так что ну его, лучше от начальства подальше, а к мастерским поближе.

– Сергей Иванович, прошу меня извинить за…

– Да ничего страшного, князь. Признаюсь вам как на духу – я тоже волнуюсь, словно гимназист перед экзаменами.

Александр, собиравшийся было объяснить истинную причину своей невнимательности, тут же передумал – к чему рушить доверительность разговора?

– Между прочим, князь, вы пользуетесь изрядной популярностью.

– Н-да? И у кого, позвольте осведомиться? Прекрасных дам в округе что-то незаметно.

– До них ли сейчас. Нет, Александр Яковлевич, у репортеров. И французского военного атташе.

«Одуреть!»

Переспросив для верности – правильно ли он понял, что на финальные испытания двух (Нагана за соперника уже никто из них не считал) новейших винтовок допустили журналистов и иностранного разведчика? Конкурсант получил недоуменный взгляд и подтверждающие слова.

«Вроде должен был бы уже привыкнуть к нынешним реалиям и людям, но нет, у них всегда найдется чем меня удивить. На сей раз весьма своеобразным пониманием секретности».

– И чем же я обязан повышенному вниманию акул пера?

– Акул пера? – Мосин не выдержал и рассмеялся. – Право же, это надо будет запомнить. Секрет прост, Александр Яковлевич, это ваша сделка с Аргентиной. На моей памяти еще никто не продавал столько оружия кому-то ЗА границу Российской империи. Вот наоборот случалось очень часто, вернее будет сказать, только так и случалось. Наше военное ведомство всегда любило иностранных производителей в ущерб отечественным. Так что все хотят подробностей или хотя бы просто достоверных сведений, а не предположений и слухов. Ну и гадают насчет победителя в конкурсе – это уж само собой, можно сказать, дежурная тема для салонных пересудов.

Договаривая эту фразу, капитан от гвардейской артиллерии вопросительно поглядел на своего собеседника, и тому ничего не оставалось, как коротко пересказать ход переговоров и самую суть контракта. Последние слова он проговаривал, глядя, как к ним подтягивается незнакомый ему господин откровенно журналистской наружности. Не успел Сергей Иванович представить ему корреспондента из «Военного обозревателя» и похлопотать о небольшом репортаже, как буквально через пару минут к первому писаке присоединился еще один собрат по чернильнице, только от «Русского инвалида» [9]. Отчетливо поняв, что с живого с него не слезут и так или иначе будут изводить своими предложениями и просьбами (а также отметив очень нездоровую тенденцию к увеличению количества собеседников), Александр согласился немного поболтать на разные темы. Но! Не стоя в весенней грязи посреди поля, а за уютным столиком в теплой офицерской столовой. При этом он не забыл перечислить те вопросы, на которые ни ответов, ни даже внятных комментариев не будет, однако подсластил пилюлю обещанием эксклюзивности их общения, а заодно одним махом решил проблему со всеми, кто в ближайшее время будет к нему приставать насчет большого или не очень интервью. Как говорится, кто успел, того и тапки – то есть извините, господа, но вон те журналюги успели первыми. И такими матерыми профессионалами оказались, ну просто жуть! Выспросили все, что только пожелали. А повторять такую исповедь, сами понимаете, как-то оно и не хочется.

«К сожалению, подействует такая отговорка явно не на всех. Ну да ладно, будем решать проблемы по мере накопления или поступления. А вообще, «прикормленные» работники таких солидных изданий лишними точно не будут. Я всем применение найду, на пользу моего дела».