Шайтан Иван 4 (СИ) - Тен Эдуард

— Иванов… Иванов. — крутилось в голове у Дубельта. — Опять он в центре событий и опять он герой спасший Александра. Не зря Александр просил императора перевести его в свою свиту. Он как будто чувствует необходимость в том, чтобы этот человек был рядом с ним. Как донесли, цесаревич до позднего вечера молился в дворцовой церкви. Он был сильно потрясён случившимся покушением. От всех мыслей у Дубельта разболелась голова.

— Но каков Иванов, удачливый счастливчик. — усмехнулся Дубельт.

Его участие спасло цесаревича, а заодно и их с Бенкендорфом. Страшно было подумать если бы покушение удалось. Просто уму не постижимо и не поддаётся объяснению мистическая роль Иванов в событиях произошедших в последнее время. Его замечания по поводу охраны первых лиц государства справедливы и уместны. Дубельт вспомнил вспышку негодования Александра по поводу абсолютной беспомощности охранного конвоя во время покушения. Только присутствие подполковника Иванова спасло его от смерти.

— Прав цесаревич, черт возьми. Как неприятно осознавать этот факт.

— Ваше превосходительство, его высокопревосходительство просит явиться вас немедля. — сказал вошедший адъютант.

Дубельт застал Бенкендорфа сидящим за столом. Хмурый с покрасневшими глазами он кивнул в ответ на приветствие.

— Присаживайтесь, Леонтий Васильевич. Чем порадуйте?

— Нет сомнений, ваше высокопревосходительство, что покушение организованно англичанами. Служащий английской дипмиссии Стенфорд, который дал признательные показания Иванову, при повторном допросе отказался от прежних показаний. Доказать его участие в покушении мы не можем. Он утверждает, что подполковник Иванов принудил его дать ложные показания под угрозой применения пыток. Английское посольство требует освободить Стенфорда или предоставить доказательство его вины. То что Кэмптон английский резидент, нам давно известно. Непосредственный исполнитель террористического акта Иосиф Маневич, бывший студент Петерсбурского университета. Год назад был вынужден, по болезни, оставить учёбу. Активный участник студенческого кружка Станкевича, за конституционную монархию. Врачи прогнозировали смерть Маневича через год, от силы два, чахотка. Девица и мужчина погибшие с ним, неизвестны. Сомнений в том, что англичане причастны к покушению нет. К сожалению доказать их причастность мы не можем.

— Но хоть, что-то мы можем сделать? — взорвался Бенкендорф. — Или прав император тыкая меня носом, как щенка нагадившего на полу гостиной. Я должен стоять перед императором и беспомощно разводить руками и блеять о том, что мы не можем ничего доказать и тем более наказать преступников.

Глава 28

Мы сидели с Андреем в восточной комнате. Я никак не мог устроиться, что бы утихла ноющая боль в левой половине груди. Только мысль о том, что я просто чудом избежал смерти, примиряла меня с нынешним состоянием.

— Домой надо ехать, у нас спокойней. По крайней мере не стреляют по среди Пластуновки. — с досадой проговорил я.

— Ты прав, командир, как ни странно. — оживился князь.

— В конце февраля наверно тронемся. Заедем в Москву, заберём наших и домой. Хочу тебя обрадовать Андрей.

— И что такого интересного хочешь сообщить?

— Нашу отдельную сотню из двух сотен оставляют в моём подчинении, но мы должны развернуть пять сотен вдоль всей линии. Организовать, вооружить, снарядить и обучить. Все сотни будут квартировать в разных местах, но находится в моём прямом подчинении. Планируют сформировать пластунскую бригаду.

Андрей присвистнул и растерянно смотрел на меня.

— И на какие деньги мы будем вершить всё это?

— Военное министерство выделяет средства на всё формирование, включая и нашу отдельную сотню.

— Так, так, ну это другое дело, командир. Бог тебе в помощь, как говорится.

— Не тебе, а нам Андрюха, ты назначаешься начальником штаба, естественно, пробью тебе чин есаула. Как тебе такой расклад?

— Получается, за чин есаула, ты хочешь свалить на меня всю организующую работу? Силён ты командир простаков дурить. Мне и сотником хорошо. Не хочу быть есаулом. — С возмущением выговорился Андрей.

— А кому сейчас легко, князюшка? Приказы не обсуждаются. — сочувственно вздохнул я поморщившись от боли.

— Это, что же я буду мотаться по всей линии, без сна и отдыха?

— А, подумать, Андрей, просто подумать, спокойно и без эмоций. Начни со структуры штаба. Обдумай вопросы обучения и всё остальное, по всем службам. Потом доложишь свои предложения мне и мы с тобой всё обсудим. Составим план предстоящих мероприятий и станем воплощать в жизнь мечту наших командиров, что бы им было на кого свалить вину в своих неудачах. — Я, улыбаясь, смотрел на Андрея. — Поверь мне, мой соратник, мы всё преодолеем с божьей помощью и той матери, сам знаешь какой.

— Да ну тебя, Пётр, отвертеться не получилось?

— Мелко мыслите князь, — расхохотался я и опять сморщился от боли. — Пойми Андрей, это случиться неизбежно, поэтому мы с тобой должны сделать всё так, чтобы продвинуть, в первую очередь, наши интересы, раз уж не отвертеться.

— Согласен, но как подумаю про снабжение и обеспечение, пропадает всякое желание служить.

— Ну это просто, кадры решают всё. Нам дано право комплектования личным составом на своё усмотрение, забыл. Надо будет непременно указать на это и прописать в приказе о формировании бригады.

Наблюдаю за Андреем. Период осмысления пройден, начинается принятие мысли, что он начальник штаба.

— Ваше сиятельство, прибыл порученец, просит о встречи с господином подполковником. — доложил слуга.

Мы вышли в вестибюль, в котором нас ждал жандармский корнет.

— Господин подполковник, вас приглашают, завтра в полдень, явиться к его высокопревосходительству генерал-адъютанту графу Бенкендорфу. — он вручил пакет с приглашением и удалился.

— Как-то всё уж больно серьёзно — озадаченно сказал я.

— Награждать наверно будут, за спасение цесаревича. — подбодрил меня Андрей.

— Надо орден из починки забрать. — Вспомнил я своего Георгия, защитившего меня от осколка. В назначенный час я прибыл в зимний дворец и меня провели к кабинету Бенкендорфа.

— Здравия желаю ваше высокопревосходительство. —

— Здравствуйте, подполковник. — устало улыбнулся Бенкендорф. Выглядел он просто отвратительно. Усталое, осунувшееся лицо, покрасневшие глаза, мешки под глазами, глубокие морщины у рта. Прошло три дня с момента покушения, видно эти дни были не простыми.

— Прежде всего хочу выразить вам свою личную признательность, подполковник. Ваше участие в защите цесаревича неоценимо. Поверьте я не забываю подобное, как и его Императорское величество. Он лично выразит вам свою благодарность, в своё время. Вызвал я вас по другому поводу. Что вам известно о вашем отце и других представителях его семейства?

— Не очень много, ваше высокопревосходительство. О других членах его семьи, я не знаю ничего. Он никогда не упоминал ни о ком, моя матушка тоже не говорила ни о чём подобном. Я, сам, никогда не интересовался вопросами моей родословной. Знаю только, что мой отец вышел из солдат в офицеры, матушка из купеческого сословия и всё.

— Дело в том, подполковник, ваш отец, Алексей Иванов, взял материнскую фамилию Ивановой, из мелкопоместных дворян. Ваш дед, Крамской, представитель очень древнего и знатного дворянского рода. Он является отцом вашего батюшки, но он не подтвердил своего отцовства. Поэтому ваш батюшка, Алексей Иванов является внебрачным сыном Крамского, без каких-либо прав на имя и наследство. Однако, перед смертью, он составил тайное завещание, — Бенкендорф пальцем указал на тубус с пергаментами, — по которому вашему отцу дано право на имение Юрьевское в Московской губернии. Ваш дед не знал о смерти вашего отца и это завещание хранилось у его душеприказчика Шалаева. Оно попало к нам и мы проверили подлинность завещания. Всё в точности подтвердилось и единственный, законный наследник этого поместья со всеми прилегающими землями, вы, подполковник. Вы понимаете, о чём идёт речь?