Ведьмак: назад в СССР-4 (СИ) - Подус Игорь

Я чувствовал, что старик хоть и не продаёт виду, но явно колеблется. Ведь то нехорошее, что он может там обнаружить, способно сильно поколебать весь смысл его дальнейшей жизни.

— Ладно, чего уж там, потопал помаленьку. Чему быть, того не миновать — проговорил Щукарь и отбросив едва раскуренную самокрутку, двинулся к проходу.

А стоило нам сделать всего несколько шагов, как прямо в пурге появился здоровенный силуэт человека, у которого глаза горели аквамариновыми огоньками.

Глава 25

Аномалия «Обогатительный цех» (5) Мороз

— Севка! — надостно воскликнул Щукарь и с грохотом обронив трёхлинейку, пробежал мимо меня.

Почувствовав неладное, я хотел придержать старика, но было уже поздно. Подскочив, к вошедшему внутрь здоровяку, он развёл руки и тут же оказался в крепких объятьях своего внучка, непонятным образом не только выжившего в лютом холоде аномалии, но и вполне сносно передвигающегося на собственных ногах.

— Дед! Ты⁈ — удивился Сева и легко подняв Щукаря, крутанулся на месте. Затем он увидел меня и его наполненные бирюзовым светом зрачки, максимально увеличились. — Генка, братан, и ты тут⁈

Встреча оказалась неожиданной и весьма бурной. В процессе, Щукарь пустил слезу, а здоровущий увалень умудрился сгрести нас в охапку и легко поднять, при этом едва не переломав ребра, своими могучими ручищами.

Я был обескуражен и одновременно несказанно рад увидеть его живым. Ведь если честно, то заранее, я ничего хорошего найти тут не предполагал. И скорее воспринимал проникновение сюда, не как операцию по спасению смертельно раненого друга, а поиски его замороженного тела.

— Холодный как лёд — сказал Щукарь, когда внучек опустил нас на мраморные плиты.

— Дед, так только холод меня и спас — ответил Сева с капелькой укора в голосе и невольно нахмурился.

Я дотронулся до его ладони и ощутил, что она почти ледяная. Нет конечно температура в +10 +12 градусов присутствовала, но с такой температурой люди точно не живут и явно не ходят.

— Расскажешь обо всём? — спросил я.

— Конечно расскажу, куда я денусь, но чуть попозже, а пока объясните как вы пробили тот проход и что за чудное место я за ним чую? — Сева втянул носом морозный воздух и указал на начавший на глазах зарастать, ледяной портал, за которым всё ещё открывался вид на заснеженную долину и ледяные скалы.

— А это внучок внутренности нашего обогатительного цеха — ответил Щукарь.

— Значит всё это правда, про то что ты мне в детстве рассказывал?

— Каждое слово была правда. Я как знал, что только тебе и нужно обо всех чудесах нашего края поведать.

— Спасибо дед за науку, без твоих баек я бы тут точно не выжил — сказал Сева и неожиданно с тревогой огляделся. — А теперь дед и ты Ген, берите ноги в руки и бегом отсюда наружу.

— А что не так? — с опаской спросил я и схватившись за двустволку, снова обновил заряд золотой картечи.

— Место тут дюже стылое. Воздуху хода нет, и от этого даже меня мороз может начать понемногу поджимать. К тому же дюжину раз за последние полгода, наблюдал я как появляется отсюда всякие темные твари. Конечно редко, но тут и такое бывает.

Не став спорить с Севой, мы вышли наружу из клонированной частички Московского метрополитена и оказались на заснеженном поле. Совсем близко находилась вросшая в землю, хрустальная друза, являющаяся точной копией взятого в бою артефакта. И внутри нее плавала та самая аквамариновая звёздочка, по всей видимости являющаяся безмолвным хранителем этого странного места.

Присмотревшись к ней, я неожиданно обнаружил что вокруг кружится мелкая искорка, наконец воссоединившаяся со своей стихийной прародительницей.

Невдалеке застыли останки, занесённой снегом буханки, при помощи которой, в свое время, Сева вырвал группу ликвидаторов из рук Кукловода.

Завывала вьюга, и сильный ветер как всегда бил в лицо, но даже несмотря на это, кое-что изменилось. Оглядевшись, я не обнаружил своего побеждённого, а потом вставшего врага, а это значило что мой друг как-то справился с этой напастью.

Выйдя на свет из тёмных катакомб, я наконец сумел рассмотреть Севу и сразу обнаружил что он вооружён автоматом «ППС-43» и облачён в одежду весьма похожую на ту, что носил бывший житель этого места.

Ко всему прочему, одев лыжи, Сева указал на тот самый железобетонный форт бункерного типа, что я видел издалека в прошлые посещения аномалии. После этого мы с Щукарём облачились в снегоступы и последовали за ним туда, куда он указал.

Добравшись до пункта назначения через полчаса, я убедился, что мои догадки были правильными. Железобетонное сооружение имело несколько ярусов и по всей видимости раньше являлось частью некоего защитного периметра. По всему было видно, что оно перенесено сюда как тот кусочек Московского метрополитена, из которого мы недавно выбрались.

Мой опытный взгляд, ещё при приближении обнаружил повреждения на стенах от мощного артиллерийского обстрела. А после того как мы проникли внутрь, я сразу нашёл пробитое перекрытие между уровнями и полностью разрушенный, внутренним взрывом, каземат, ранее находившийся на минусовом уровне.

Забравшись по лестничным пролётам на второй уровень, мы прошли в практически целое помещение, некогда бывшее и наблюдательным пунктом, и местом для размещения сразу нескольких пулеметных точек.

Несмотря на то что стрелковые бойницы были задрапированы брезентом, а пробоина от снаряда была заложена мешками с песком, внутри гулял морозный сквозняк, а на полу лежал снежок, занесённый ветерком снаружи.

Зайдя внутрь, Сева первым делом подошёл к огромной буржуйке, загрузил её обледенелыми дровами и подал знак Щукарю, явно предлагая ему заняться розжигом. Старика уговаривать не пришлось, так что уже через минуту в печке весело затрещали и зашипели разгорающейся дрова.

— А тебе это как, случайно не помешает? — спросил я и указал Севе на буржуйку, от которой во все стороны начало распространяться тепло.

— Нет Ген, ведь тепло, иной раз и полезно бывает ощутить. Оно не позволяет полностью мозгам заморозиться и впасть в спячку, как это делает медведь в берлоге — ответил Сева. Затем он уселся на один из снарядных ящиков, с французской маркировкой, времён первой мировой войны. Раскрыл соседний ящик и достав оттуда здоровенный свёрток, принялся его аккуратно разворачивать.

— Ну раз уж мы внучок тебя отыскать смогли, причём нашли во вполне нормальном виде, давай-ка рассказывай, как ты тут в отшельничестве поживаешь? — не выдержав спросил Щукарь.

— Дедуль, живу я здесь уже полгода, в принципе нормально. Если это конечно можно назвать нормальной жизнью. Ведь даже покойники в морге, ежели летом, то имеют температуру повыше моей нынешней. А в остальном, здешний холод меня сразу за своего принял, излечил смертельные раны и дал силу дальше жить. Конечно, оно не совсем так как я обо всём раньше мечтал, но в одинокой жизни тоже что-то есть.

— Даже не знаю Севка, в кого ты у нас такой уродился? — неожиданно пробубнил Щукарь. — Почитай кроме меня, во всём нашем большом семействе Морозовых, только твой батька немного силу потустороннюю чует, да и то так, всё больше по верхам а в суть никогда проникнуть даже и не пытался. — Старик отмахнулся и полез за кисетом. — А я так и вовсе, словно в противовес тебе силой огня давно проникся. Остальные же силы мне неведомы. А тебя значится внучок холод принял. И почему так получилось, мне старику совсем непонятно.

— Дедуль, а мне наоборот всё понятно стало, когда холод мне мозги прочистил, да много чего напомнил в сновидениях. Ты же помнишь, как мне малолетнему пацану ты сказки рассказывал, дюже страшные, про чудищ всяких, что через трещины в наш мир лезут, приживальцев, что в людях поселяются, и про места всякие, совсем уж нехорошие? Так вот я же ещё тогда понял, что это не совсем сказки, а то что ты сам видел. Так вот, ты ещё тогда рассказал мне про места люто холодные, ледяную долину, наполненную замороженной нежитью. А ещё ты как-то обмолвился о луже талой воды, из которой твой двойник вылез. А потом ты туда раненный сам нырнул и в результате выжил.