Телохранитель Генсека. Том 5 (СИ) - Алмазный Петр

— Теперь понятно вам, Владимир Тимофеевич, откуда у капитана Соколова постоянно берется эта вонючая копченая рыба?

— А ты, Андрей, оказывается, умеешь шутить, я и не надеялся уже… — рассмеялся я. — Ты говорил, жалоба кем-то подписана?

— Да, этот донос написала Евдокия Никитична Беспятова, ветеран войны и труда, тысяча девятьсот тринадцатого года рождения.

— А по совместительству давний информатор, — добавил Даня. — И даже внештатный сотрудник Комитета, согласно картотеке. Но я выяснил, что с прошлого года гражданка Беспятова состоит на учете у районного психиатра. И теперь хочу выяснить, известно ли об этом факте ее куратору. Если да, то почему он продолжает с ней сотрудничество.

— Не гони лошадей, Даниил, спешить не надо, — притушил я пыл молодого человека. — Пока только выясни имя куратора. Можешь уже сегодня поехать к гражданочке.

Я оценивающе посмотрел на Даниила и передумал:

— Хотя нет. Ты, Даня, для этой пациентки будешь недостаточно солидно выглядеть. Пусть к Беспятовой едет Андрей Карпов. Он идеально соответствует образу сотрудника КГБ в представлении обывателя.

— Как скажете… — протянул Даня не слишком-то разочарованно. Он не горел желанием знакомиться с безумными старушками и вполне был рад проводить время, стуча по клавишам ЭВМ.

— Но и ты, Даня, тоже не расслабляйся. Отправляйся к психиатру, выписка из медицинской карты этой «писательницы» уже к вечеру должна лежать у меня на столе.

— Понял, Владимир Тимофеевич.

— Вот и хорошо. А теперь вкратце расскажите ситуацию по остальным доносам.

— Остальные жалобы делятся на две группы, — доложил Карпов. — Вторая группа это…

— Подожди, дай угадаю! — я усмехнулся. — Во вторую группу вы с Даней определили доносы, в которых сообщаются факты, порочащие сотрудников аналитического отдела?

— Именно так, — кивнул Карпов и добавил:

— Я бы назвал это сведением счетов. Пока преждевременно говорить кого с кем, но после анализа выясним. Однако уже сейчас могу сообщить, что идет какая-то внутри аппаратная игра. Насколько мне известно, раньше такие дела решал сам Андропов, почему же сейчас с ними не Цвигун разбирался, а спустили к нам?

— Даже не забивай этим голову, Андрей. Это я беру на себя, — отмахнулся я и, собрав доносы на «удиловцев», забрал их к себе в отдельную чистую папку.

— А здесь у нас что? — указал я на третью стопку.

— А здесь реальные сигналы о реальных делах, которыми я бы с интересом занялся. — сообщил Карпов. — Их немного, всего семь штук. Но с ними можно работать, причем вместе со следственным управлением и экономической контрразведкой Пятого управления.

— Вот этим и займешься. Но после того, как привезешь мне протокол беседы с Беспятовой.

— Разрешите выполнять? — Карпов встал.

— Выполняйте, — я посмотрел на часы. — Только сначала поешьте, а то обед мы с вами пропустили.

Даниил и Андрей вышли из кабинета. Я обдумывал ситуацию с папкой Цвигуна, и мне было абсолютно ясно, что его подчиненные в очередной раз перестарались, не понимая, что чрезмерным усердием подставляют своего шефа. Что ж, благими намерениями, как говорится… Из ситуации с доносами я выжму максимум пользы.

Открылась дверь и в кабинет влетел как всегда жизнерадостный Соколов, за ним чинно вошел Абылгазиев.

— Есть! Получилось! Сделали! — ростовчанин просто светился. — Я даже не стал ждать обеда. Сбегал к девочкам в отдел кадров, договорился. Они по телефону вызвали Митрохина и долго-долго сверяли его данные. А я просто стоял рядом и беседовал с другой барышней из кадров.

— С которой из трех? — состроив строгую мину и еле сдерживаясь, чтоб не рассмеяться, я положил перед ним донос на «развратные действия».

Пока Соколов увлекся чтением, повернулся к Абылгазиеву:

— Газиз, прошу тебя не медлить и как можно быстрее проявить пленку.

— Уже выполняю, Владимир Тимофеевич, — не задавая лишних вопросов, ответил Газик и быстро вышел.

Я повернулся к Соколову, который уже закончил читать. На лице его читались одновремено растерянность и возмущение.

— Капитан Соколов, — строго начал я. — Почему я только сейчас узнаю, что вы живете не в общежитии КГБ, а в какой-то коммуналке? Причем узнаю это из доноса! Почему не доложил сразу, что у тебя проблемы с жильем?

— Так не было проблем… — Соколов виновато развел руками. — Мне сказали, что нет мест в общежитии, пока ремонт идет. И предложили служебное жилье — вот эту комнату. Ну я подумал, какая разница? Перекантуюсь там, пока ремонт закончится.

— Садись, пиши объяснительную. Кто предложил комнату в коммуналке тоже укажи. Заодно ФИО трех дам не забудь написать.

— Ага, дам… — проворчал Соколов, усаживаясь за стол. — Там скорее «не дам» было. Это я про подругу. Про звуки разврата эта старая кошелка врет безбожно. Один раз девушка из отдела кадров в гости заглянула, всего на часок. Мы с ней встречаемся… Второй раз сестра проездом была. А третья — жена моего коллеги из Ростова. Она с ребенком была — приехали в больницу, остановились у меня, переночевали. Пацану лет шесть, ребенок шумный, живой. Сначала он попрыгал на кровати, потом я изображал лошадку, катал его. А потом мы еще с ним в футбол погоняли в комнате. Ну и рыбы из дома — батя передал — привезли. Рыбой я, кстати, с этой старой вешалкой по-соседски поделился.

— Вот все это изложи на бумаге, — я уже не мог сдерживаться и сохранять строгий вид, а потому, чтоб не рассмеяться, поспешил выйти из кабинета.

Глава 21

Уважаемые друзья! В силу некоторых непреодолимых обстоятельств дальнейшие главы будут публиковаться с немного сниженным уровнем редактуры (который все равно будет приличным, по сравнению с большинством книг сайта). Прошу вас, если заметите какие-то неточности или ошибки, не ругаться в комментариях, а писать мне в личку. Все, что будет возможно, обязательно поправлю.

С уважением, ваш Петр Алмазный.

Правильно говорят: «хуже нет, чем ждать да догонять». Я читал досье Митрохина и время от времени поглядывал на часы. Казалось, что стрелки совсем не движутся.

Едва дождался конца рабочего дня. К половине пятого Карпов привез протокол опроса Беспятовой. Сразу за ним появился Даня, отдал мне справку от психиатра и выписку из медицинской карты соседки капитана Соколова. Газиз вошел в мой кабинет минуты через три после них. Он положил на стол стопку фотографий, рядом поставил черный пластмассовый футляр с проявленной пленкой. Я быстро просмотрел фотографии, удовлетворенно хмыкнул. Исписанные мелким, но разборчивым почерком Митрохина мятые листы бумаги, даже на фото без труда можно прочесть то, что на них написано.

Насколько я помню по своей прошлой жизни, первые годы Митрохин опасался обыска. Копировал документы, стенографируя их. Использовал для этого собственную систему стенографирования, и выносил с Лубянки, забивая бумагой ботинки, специально купленные на два размера больше. Иногда его просили показать портфель, и он открывал его для досмотра, но никогда не обыскивали. Впрочем, как и остальных работников комитета, покидающих здание в конце рабочего дня.

Но потом, понимая, что никому нет до него дела, Митрохин расслабился и обнаглел. Уже спустя два года своей работы по перевозке архива в Ясенево, он выносил просто переписанные от руки копии. Забивал ими не только ботинки, но и все карманы.

Все, что он успевал скопировать, прятал у себя в квартире, в матрас. В субботу отправлялся на дачу в Подмосковье, чтобы перенести информацию с мятых черновиков на свежую бумагу. Летом обычно брал отпуск, и тогда он ехал в свой дом в деревне, которая находилась в Пензенской области, и только там, вдалеке от Москвы, перепечатывал все, что вынес из КГБ, на машинке.

Проходных на Лубянке было три. Пост на главном входе, и два — на выходах к Детскому миру и на улицу Мясницкую. На Мясницкой ждали автобусы, которые развозили работников технических служб по домам. Без пятнадцати пять с Соколовым, Карповым и Газизом вышли к проходной, той, что выходила на Мясницкую улицу.