Форк 1941 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич

Это тоже мечта. Уже моя. Наивная в отношении СССР?

Но Вышинский… мда…

«Признание – царица доказательств». То ли действительно сказал, то ли позже приписали. «История стала легендой, легенда – фарсом. А потом уже и анекдотов насочиняли» (Ц) Гоблин.

Какое светлое будущее они построят? А с другой стороны, чего я хотел? Неужели воображал себе, что действия ИВС (и тех из политбюро, кто будет введён в курс ситуации дополнительно, помимо Молотова) будут «другими» и моё видение, как бы я не распинался перед ними, будет для них определяющим? Ага, аж два раза! Они сами… с усами:-) Для них вся эта ситуация со мной и знаниями о будущем очень проста. Я – источник (и сам и инфа на компах). Ещё очевидец жизни в 21 веке. Ещё пока самый крутой спец в мире по программированию. Ну, может ещё – образец, как мыслят в будущем (по крайней мере, часть населения).

Всё!

Остальное, кмк, у них выглядит так: «Где наши ошибки, где ошибки тех, кто после нас, что надо сделать чтобы „в этот раз уж точно“ всё вышло как надо… а о правах человека и свободе личности пусть попаданец себе болтает в отведённом загончике?»

Погнал мутные мысли и продолжил публику развлекать, рассказывая о том, как применяются компы в будущем. Как раз говорили о компьютерной графике.

«Не отходя от кассы», нащёлкал веб-камерой их, облепивших комп и с помощью обычных фильтров в XNVIEW вытягивавших автокоррекцией уровней и автоконтрастностью средненькие фото (не заморачиваясь чем-то более серьёзным в GIMP-е) наглядно пояснил, что такое – обработка изображений с помощью специализированного ПО на ЭВМ…

Математик Колмогоров, хрипловатым голосом и явно волнуясь, воскликнул:

– Так вот что вы имели в виду, когда говорили об устройстве для множестве видов накопления, хранения и обработки ЛЮБОЙ информации!… это… это же… такая расчётная мощь!

Тут их снова прорвало. Девятый вал! Стал показывать и приводить примеры дальше, объясняя, почему вся жизнь земной цивилизации в 21 веке крутится вокруг компов и ПО на любой вкус и для любых целей.

Глава 11. Не советский человек. Часть III

Итогом последующего плотного и продолжительного общения с «увешанными регалиями, занимающими ответственные посты и пользующимися заслуженным уважением» новенькими, после которых Рожков побежал к Поташнику с заявлением «в отпуск, к морю», стал, как не смешно, другой список, созданный на основе сохранённой статьи из инета на винте попаданца.

Но о том, что было в нём, лёгшим в основу плана послевоенной модернизации СССР с учётом сведений о ходе истории страны в «параллельной Вселенной» чуть позже.

Сначала стоит рассказать о том, как получилось так, что из всей «сотни+» действительных членов АН СССР на встречу была допущена только пятая часть. И почему ИВС решил «так, а не иначе» по тем кандидатурам, которых он всё же допустил.

У академика Иоффе мысли о том, что «компьютеры и сведения для товарищей военных» – это далеко не всё, что можно получить из факта путешествия во времени, появились сразу, как только он проникся первыми «рассказами о будущем» из уст попаданца.

Но загруженность в разворачиваемом атомном проекте, заботы с организацией научного сопровождения того, что Берия забрал вместе с самим Лосевым под крыло своего ведомства, всё это отвлекало и не позволяло оформиться копившимся соображениям в законченную идею. Но количество всё же перешло в качество.

Музыкальный вечер лишь стал финальным аккордом, после чего тот изложил просьбу-предложение Сталину.

Попаданец перед самой войной услышал от Иоффе, появившегося в 8-м отделе, пару слов о том, как тот составлял список «под высочайшие очи». Можно сказать, почти дружеские отношения между гением из 20-го и казуалом из 21-го прилично так поспособствовали многим их достаточно откровенным беседам. Иоффе в этой реальности был не только «отцом русской/советской физики», но и стал некоей духовной отдушиной, которая помогала попаданцу пережить расставание со «своим 21 веком».

Ну, по крайней мере до того, как взаимные тонкие манипуляции/махинации/попытки кукловодства неких значительнейших по влиянию и возможностям человеческих субъектов (направленные даже не сколько на Рожкова, сколько на более значительные цели) не обеспечили попаданца спутницей…

Изначально Иоффе, потратив весной несколько вечеров в архиве 8-го отдела, изучил составленный к тому времени библиографический указатель ФИО, событий и проч. по «подшивке ТМ». Сотрудники отдела в тот момент только-только приступили к аналогичному подробнейшему анализу в отношении содержания других книг не военной тематики, имевшихся на ПК. Военной, мемуарной, исторической и военно-технической литературой из коллекции завзятого варгеймера Рожкова занимались в группе Мерецкова и совсем по другим принципам, обусловленным отсутствием «бессловестных исполнителей в невысоких чинах, имеющих доступ». Первоначально же ту вообще отфотокопировали на скорую руку и выдали «по профилю», ориентируясь на аннотации в книгах и журналах, по конструкторам из списка допущенных. И чьи имена в тех же самых книгах были часто отмечены! Такой подход, вызванной срочной необходимостью анализа сведений из будущего техническими специалистами, породил получение теми энного количества неположенных им сведений, отсылки на которые имелись в тех книгах и журналах, что были отфотокопированы им. Что привело впоследствии к определённым непредвиденным последствиям, но случилось это спустя годы…

Иоффе же занёс в заметки себе важнейшие даты биографий по тем, кого в ТМ удалось найти, а сведений оказалось немало. От статей до некрологов.

А после и музвечер случился. Ничтоже сумняшеся, академик предложил в своём первом варианте, поданном Сталину, предоставить сведения о путешественнике во времени всем действительным членам АН. Хотя оправдывающиеся слова о том, что, возможно кого-то стоит удалить из списка по причине беззаботного отношения некоторых лиц к «секретным обстоятельствам», он тут же не забыл произнести.

– Как мягко вы, товарищ Иоффе выразились… - откровенно посмеялся над ним Сталин и принялся беспощадно кромсать список. Выслушивая логику необходимости тех или иных кандидатур, когда их всё же пытался отстоять Иоффе. И изредка комментируя свой выбор. Вдвоём они справились со списком «сто+» достаточно быстро. Вот только похудел он в пять раз.

Кстати, список Иоффе был не только безжалостно иссечён, но и пополнен вождём двумя фамилиями. Его, в некотором роде «фаворит» Вознесенский и Вишневский, пошедший «в нагрузку» к Бурденко.

То, что в той истории Вознесенский станет академиком АН СССР в 1943 году, Сталин не знал, но про «Ленинградское дело» попаданец, слышавший «что-то» и запомнивший итог, заявив, что по общепринятой в будущем точке зрения, Вознесенский пал жертвой чьих-то интриг, успел разболтать во время личных встреч. Когда вождь тряс того на предмет «что ещё помните насчёт послевоенной истории», складывая вместе обрывки сведений из памяти попаданца и такое же вычитанное «там и сям» в материалах с компа.

Веру в Вознесенского Сталин предпочёл сохранить, тем более что текущий внутренний настрой в отношении данного товарища совпал с рассказанным Рожковым. Глава страны, победивший в жёсткой внутрипартийной борьбе 20х – 30х, счёл подобное – рассказ об интриге с печальным исходом вполне реальным делом. Но всё же сведения об Вознесенском – эффективном организаторе/топ-менеджере (как определил того через призму 2018-го Рожков) советской экономики во время ВОВ были главным аргументом. Так что Вознесенский, чья судьба (не у него первого, не у него последнего) поменялась от сведений и слов попаданца, по идее, должен был его благодарить. Но позже, узнав о своей судьбе в «иной истории», предпочёл просто не касаться этой темы при общении с кем-либо. В том числе и с попаданцем, перейдя с ним в общении на ровно-суховатый и деловой тон, избавленный от любой идеологии.