Попаданец 3 (СИ) - Молчанов Всеволод

Причину по которой Тимофей не послал за помощью Яков Прокшинич тоже не сильно понимал. Узнали о проклятых татях уже давно, с неделю преследовали и нагоняли, за этот срок передать весть даже на такое расстояние более чем реально и правильно. Пусть даже подмога может не успеть или быстро не найти перемещающиеся отряды, но она в любом случае придёт и хотя бы отомстит, прихватив с собой добро. Боярин скосился на своего бывшего десятника, не прошедшего, так сказать, свой испытательный срок и поморщился, решив что это была уже его инициатива.

После всех действий Тимофея в подобной глупости его заподозрить было слишком сложно, а значит это Мишка захотел выслужиться. Паренек же лишь в последний момент перехватил вожжи, понимая куда ведет его людей зарвавшийся подопечный боярина. И положа руку на сердце, Яков Прокшинич понимал, что тот всё сделал правильно, но этот акт неподчинения его приказу заставлял сильно понервничать. Ведь в этот раз уже не получится его так просто приструнить. В отличии от боярской дружины, Тимофей довел до конца порученное городом, а там получается и князем, дело, сохранив порядок на вверенной для защиты земле.

Глава 23

Солнечные лучики легко пробивались сквозь редкие зимние облака, но силёнок для того чтобы действительно согреть округу им сильно не хватало. Лишь твердая корочка наста образовалась на свежем снежном одеяле, покрывающим землю толстым и относительно ровным слоем. Царящая вокруг спокойная рабочая атмосфера нарушалась лишь редкой перекличкой между работниками, когда кто-то подзывал товарища на подмогу. Но чаще всего каждый справлялся своими силами, а болтать на морозе дело не очень полезное, по крайней мере не целый же день.

Тимофей высоко поднял зажатый в руках колун и почти не целясь опустил его на толстую полешку. На второй день подобной работы тело не привычное к такому труду слегка ныло и ломило, но молодой человек не особо обращал на это внимание. Ему хотелось отвлечься, а что может справиться с этой задачей лучше, чем тяжелый и монотонный труд. Поэтому он уже второй день и уходил в лес со своими людьми на место выжега будущей новины.

Заготовка древесины, а также угля проходила к этому году уже более организованно, чем всё было в начале. Теперь поваленные стволы осматривали, прикидывали их лучшее применение и только потом уже определяли дальнейшую судьбу. Средние по размеру и поровнее оставлялись на долгую сушку с прицелом применения их в строительстве. Те что поменьше шли в основном на дрова или в угольную яму почти сразу же. А вот у самых больших и толстых экземпляров было несколько путей.

Тащить вековой дуб лошадьми по лесной чаще приятного мало, пусть и будут этим заниматься трудолюбивые лошадки, да и зимой по снегу всё же чуть легче чем зимой. Поэтому иногда подобные экземпляры всё же доставляли в Боротно, однако подавляющее большинство обрабатывали прямо на месте. Слегка подсохшие толстые бревна внимательно осматривали, те что поровнее, без трещин, без следов болезней аккуратно распускали на доски прямо тут. Так и возить легче и смысла особого в обратном нет. Так называемая лесопилка на водяном колесе не особо справлялась со всеми объемами Боротно, существенно подросшими в последнее время.

По началу, не только Тимофей, но и остальные с огромным удовольствием наблюдали, как природа с небольшой помощью человека распускает стволы деревьев на удобные и ровные доски, но со временем этот интерес угас, а в хозяйстве нужны далеко не только они. Например, большое количество кругляша уходило на постройку жилых домов. Да, часть новых хозяйственных построек стали делать уже из доски, но бревен всё равно уходило значительно больше. На те же дрова доски тоже абсолютно без надобности, а пилить на деревенской лесопилке поперек считай было нельзя. Пока ещё не приспособили, хоть Тимофей и собирался этим заняться, благо дело вроде нехитрое, но руки ещё не дошли. На производстве угля, дегтя, поташа, древесного спирта и прочих производных доска так же абсолютно бесполезна. Так что сейчас лесопилка оставалась лишь приятным дополнением. Тащить к ней каждое бревно - пустая трата времени.

Вот Тимофей сейчас и трудился глубоко в лесу, а не на территории деревни. Новый взмах колуна, почти точное попадание в место предыдущего удара и полешка разлетается на две части. Рядом точно так же трудился Игнат, который теперь не собирался оставлять бедового паренька одного и казалось следит за ним даже когда тот спит. Здоровяк уже далеко не один раз пенял Тимофею на то, что тот зря оставил его в Боротно. Однако кому ещё мог доверить парень управление деревней, когда он уходил вероятно не на один месяц? Прокопу разве что, да только тот моложе не становится, а следить уже нужно не только за тем, что происходит внутри, но и вокруг поселения. Да и новые соседи до сих пор не вызывали особого доверия, хоть и вели себя очень тихо, не нарушая договоренностей.

Снова взмах и колун вонзается уже в новую поставленную полешку, но в этот раз образовалась лишь маленькая трещинка, а Игнат вновь расколол свою цель сразу на половинки. Правда здоровяк вкладывал в каждый удар свою недюжинную силу, в то время как Тимофей делал всё максимально просто. Ему нужно было лишь на самом замахе чуть напрячься, выводя колун на нужную траекторию, а дальше физика делала всё сама. Сила удара была чуть меньше, но и затраты энергии становились минимальными. Так его учил отчим в далеком будущем, когда Тимофей был ещё совсем мальчишкой. Главное приловчиться попадать в место предыдущего удара и всё. Он даже попытался объяснить это Игнату, но тот лишь отмахнулся. Силищи у здоровяка было не занимать, так что на подобные советы он лишь пожимал широкими плечами и улыбался.

Нужно сказать, что колуны для дров и топоры для рубки древесины это не совсем одно и то же. Удлинённое топорище и пусть не очень острое, но более тяжелое узкое клиновидное лезвие, в сравнении с похожим инструментом, сильно влияли на общую продуктивность труда. Тимофей хотел ещё сделать его немного изогнутым, как было в его детстве, но в этот раз кузнецы его отговорили. Боротно уже вышло на тот уровень, когда могло позволить себе производство узконаправленного орудия. Здесь недалеко другие работники размахивали и вполне обычными топориками, но их использовали в основном для того чтобы повалить дерево. Ещё три пилы вгрызались в уже сваленные бревна, разделяя их по намеченным меткам.

С пилами пока что выходило не очень здорово. Тимофей думал, что создание прокатного станка пусть и пробного, позволит ему наладить выпуск этого очень нужного, но достаточно редкого в это время инструмента. Ведь пилы делались как, почти так же как и клинки, бралась небольшая тонкая линия удачного металла и приваривалась к полотну менее качественного материала, а затем уже вырезались и точились зубцы. Медленно, долго и не очень надежно. Тимофей рассчитывал, что теперь его пилы будут цельными и станут прочнее и долговечнее, но в итоге всё осталось почти так же как и было.

Прокатный станок помогал получать заготовки чуть быстрее, но качество металла продолжало скакать от раза к разу. Даже со стеклом уже успели разобраться и получать практически один и тот же удобоваримый результат, а железо всё сопротивлялось. В конце прошлого лета Тимофей организовал подобие обогатительной станции, где землю с рудой сначала тщательно промывали проточной водой, а лишь затем пускали на переплавку. Так получалось экономнее по затратам угля, но качество почти не изменилось. Кроме того, приличное количество криц продолжало закупаться у соседних деревень и даже немного привозили купцы. А их качество зачастую было куда хуже местных.

Плохо отбитый шлак, недостаточная температура, куски невыгоревшей грязи и прочее. Скорее всего ему скидывали то, что тащили в оплату люди и не взяли местные кузнецы. Да, цена была хороша, можно сказать почти даром, но и работы такой материал требовал значительно больше.

К этому дню основной костяк “металлургов” и кузнецов в Боротно уже перевалил за десяток, а ведь были ещё постоянно меняющиеся временные помощники. Постоянный металлический звон уже так достал Тимофея, что он два раза поднимал вопрос о переносе кузниц подальше несмотря на объем необходимых работ. Мало того что по утрам под окнами периодически голосили петухи, которые раз за разом умудрялись выбираться из своих загонов, так ещё и эта радость, прерывающая самый сладкий утренний сон заваленными работой кузнецами.