Противостояние 2 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf"

   - Пойдемте, миссис. Только не бегите, даже если увидите полицейского.

   Увернувшись от непонятно откуда взявшегося мотоциклиста, они пересекли улицу, потом перебежали полупустую площадь перед вокзалом. Маленький пуштун потащил ее куда-то в темноту - не к выходу к поездам, а в сторону, куда-то влево...

   - Мы куда?

   - Молчите, миссис. Мне надо кое-что найти. Друг ждет на путях.

   Пырнут ножом - и положат на путях поперек рельсов. Ночью ходят товарняки, переедет - потом и проверять не будут...

   - Сюда, миссис.

   Дыра в заборе - темная и страшная, прикрытая какими-то картонками. Стоило пролезть на ту сторону - и словно все звуки отсекло. Остались только звуки станции, полумертвой в своем ночном забытии, с редкими свистками маневровых локомотивов. На станции по ночам работали только с военными грузами - опасались советских спутников слежения...

   Из темноты выступили двое, два черных силуэта, ростом не больше Бахтара - но журналистка заметила в руках у одного что-то, похожее по очертаниям на обрез. Последовали короткие переговоры, на отрывистом, гортанном диалекте, причем Бахтар говорил раздраженно и властно, а эти - словно оправдывались.

   - Пойдемте, миссис. И ни звука.

   Они шли, поворачивали и снова шли, вокруг были какие-то склады, то ли охраняемые то ли нет. В этой части грузовой станции не светили фонари, они то и дело переступали через отполированные до блеска лезвиями колесных пар рельсы, журналистка спотыкалась и снова шла. Они шли, пока в углу не заметили колеблющиеся огоньки свечей.

   Их было человек десять, и самому старшему из них миссис Вард дала бы не больше шестнадцати. Видно было плохо - но журналистка все таки заметила, что у каждого из них какое-то оружие, у некоторых даже автоматы. Перед ней была молодежная банда, о жестокости которых она наслышалась еще в Америке...

   - Я привел вас, миссис. Давайте деньги.

   Спокойно...

   - Не так быстро, Бахтар. Я должна услышать история. Я плачу деньги за историю, окей?

   Бахтар немного помолчал.

   - Тогда дайте часть денег, миссис, иначе никто не будет говорить.

   Подумав, миссис Вард наощупь достала из кармана две пятидесятки, протянула их - и они исчезли у нее из руки быстрее, чем она заметила что происходит.

   - А еще деньги, миссис?

   - Сначала говорите. Потом деньги.

   Бахтар переговорил с юными бандитами о чем то

   - Они будут говорить, миссис. Они плохо знают ваш язык, поэтому они будут говорить мне, а я буду говорить вам. И за это вы мне дадите еще пятьдесят долларов.

   Маленький разбойник... Но по крайней мере если бы он хотел ее убить - он не пытался бы сейчас так самозабвенно облегчить ее карманы.

   - Как вернемся

   - Хорошо. Спрашивайте, миссис. Они не знают о чем говорить.

   Если бы она знала...

   - Мне нужен свет. Я должна писать, понимаешь?

   Свет ей дали - два огарка свечи в банках и какая-то телега, на которую она примостила блокнот.

   - Скажи, Бахтар, кто из них афганцы?

   - Они все пуштуны, миссис, как и я. Мы все перешли границу.

   - Тогда... вот этот, самый большой. Его как зовут.

   - Его зовут Змарай, миссис. На вашем языке это слово обозначает лев.

   Парнишка придвинулся поближе - миссис Вард поразилась, насколько он красив. Смуглый, с тонкими чертами лица, с глазами как угли. Он совсем не был похож на предводителя банды - и тем не менее был им, если принять во внимание автомат Калашникова в его руках.

   - Хорошо, пусть будет Змарай. Сколько ему лет?

   - Шестнадцать, миссис. Он уже мужчина.

   Журналистка для вида писала в блокнот и думала, что если что-то случилось с магнитофоном или микрофоном - она покончит с собой от отчаяния. Такой материал!

   - А почему Змарай оказался здесь? Его деревню сожгли шурави? Советские солдаты?

   Бахтар переговорил со Змараем, прежде чем ответить.

   - Нет, миссис. В его деревню, где жил он и его родители пришли бандиты. Они сказали, что здесь будет их опорный пункт. А потом пришли шурави и начался бой. Шурави прогнали бандитов, но потом шурави ушли и бандиты пришли снова. Когда это случилось в третий раз - оставшиеся в живых решили перебраться в более безопасное место.

   - И где он живет теперь? В лагере беженцев?

   - Нет, миссис. В лагере беженцев нечего есть и нечего делать. Он сирота и живет на улицах Пешавара.

   - Но разве в лагеря беженцев не поступает гуманитарная помощь?

   Снова последовал долгий разговор на пушту

   - Змарай не знает, о чем вы говорите, миссис. Еду выдают только семьям тех, чьи мужчины сражаются с шурави. Если кто-то отказывается сражаться с шурави - он не получает ничего.

   Это было новостью - только этого могло хватить для сенсации. Возмутительно! Американцы собирают деньги и продукты для этих несчастных - но им и в голову не приходит ставить условие, чтобы беженцы воевали с советскими. Они просто хотят помочь несчастным, оказавшимся в чужой стране и без крыши над головой. Если станет известно об условиях, какими обставляют передачу гуманитарной помощи - в Америке это вызовет бурю негодования.

   - Скажи, а власти знают об этом?

   - В лагерях власть, миссис - это бандиты. Иногда приходят белые и дают бандитам оружие. А бандиты не хотят идти и воевать с шурави - они ищут мужчин из беженцев и заставляют их идти воевать. Змарай сбежал из лагеря, иначе бы отправили воевать и его. Он не хочет воевать с шурави, шурави не сделали ему зла.

   - Но ведь они выгнали его из деревни.

   - Миссис, это сделали бандиты. Жители просили, чтобы бандиты ушли - но бандиты не ушли, они ограбили их, взяли их мулов, заставляли мужчин брать в руки оружие и стрелять в шурави. Бандиты сказали, что тот кто не поднялся на джихад против неверных - то не мусульманин и поэтому его надо убить. Бандиты убили тех, кто отказался стрелять в шурави. Бандиты виноваты больше.

   - А кто такие эти бандиты? Змарай знает их?

   - Миссис, самый главный в лагере был Залмат-хан. Он живет в этом городе, у него красивый дом, три жены и несколько машин, которые развозят товары. Когда они увидели в первый раз этого Залмат - хана - у него не было ни дома ни жен ни машин, он был таким же нищим, как и они.

   - Бахтар, а ты можешь не потом показать, где живет этот Залмат-хан?

   - Нет миссис, это опасно. На этой улице следят, кто идет и зачем и если вас увидят - то вы не будете больше живой. Очень опасно.

   Для большей убедительности, Бахтар провел ребром ладони по горлу.

   - Ну, хорошо. А к какой партии принадлежит этот Залмат-хан?

   - Змарай этого не знает, миссис.

   - Как разве в лагерях нет партий?

   На сей раз Бахтар даже не стал спрашивать Змарая, он ответил сам, усмехнувшись.

   - Миссис, здесь нет и никогда не было политических партий. Здесь есть бандиты с оружием. Может, они говорят, что они политическая партия - но они просто бандиты. Им наплевать на шурави, они сражаются потому что им за это платят.

   Этим маленьким, но уже много повидавшим мужчинам (почему-то журналистке и в голову не пришло считать их подростками и вовсе не из-за оружия в руках каждого) можно было не поверить, сказать, что они малы и много не понимают. Но миссис Вард им верила.

   - Как, но разве они не сражаются, чтобы прогнать шурави со своей родной земли?

   Теперь Бахтар перевел вопрос Змараю. Тот ответил.

   - Миссис, таких давно уже нет. Кто хотел это делать и делал - тех давно перебили шурави. Но война продолжается, потому что белые, такие как вы приходят и дают деньги много денег, чтобы воевать дальше. Но эти деньги большей частью забирают себе бандиты, а потом они заставляют идти на войну беженцев, потому что если не пойти - то их не будут кормить. Или убьют.

   Разговор шел совсем не так как она хотела. И слышала она совсем не то, что ожидала услышать. Но она слишком уважала себя, чтобы писать ложь. Если бы она хотела это делать - она бы осталась и сейчас была бы редактором отдела политических новостей в Вашингтоне. Вместо этого - она проделала путь в несколько тысяч километров, и сейчас сидела на холодном бетоне на какой-то заброшенной и темной пакистанской железнодорожной станции, выслушивала рассказы пацанов, которым нет и шестнадцати, но у которых, судя по всему за плечами не по одному трупу, и еще она думала - удастся ли ей выпутаться из всей этой передряги живой.