Ознакомительная версия. Доступно 121 страниц из 601
Показалось.
Лезвие было чистым.
Ни пятнышка крови.
Гудрун положила кинжал на прежнее место, рядом с изголовьем. Там, где ему и положено было лежать, оберегая от зла непраздную дочь Рунгерд, что унаследовала от бабки силу и власть над той стороной мира.
Дыхание выровнялось. Гудрун легла на бок, головой на подушку, набитую собачьей шерстью, устроила живот поудобнее, подумала о муже – и внутри сразу потеплело. Где бы он ни был, ее Ульф Свити, лучший из мужей, богатый удачей, щедрый, любимый, желанный… Где бы он ни был, он сейчас наверняка тоже думает о ней…
* * *
…Я почувствовал, как нож начал движение. Волк был со мной – и время сделалось неторопливым и вязким, как мед, вытекающий из сот. Звуки стали отчетливей, сумрак прояснился, и я, даже не поворачивая головы, увидел, как взметнулось тонкое шерстяное одеяло слева от меня и рука с ножом, уже взрезавшим кожу на моей шее (пока только кожу), тоже взметнулась вверх, отбивая летящую в голову ткань. И сразу – удар и звук, сообщивший, что нож попал туда, куда был направлен: точно в грудь лежавшей на ложе Зари. Лежавшей мгновение назад. Звук, с которым нож вонзился в цель, совершенно определенно сообщил мне: это не живая плоть, а всего лишь шерстяной тюфяк да деревянная основа ложа.
Швырнув в дана одеяло, Заря успела скатиться на пол.
Ульфхам выдернул нож еще быстрее, чем вонзил. И следующий удар должен был достаться уже мне. Но Волк был со мной, и когда дан всего лишь на миг перенес вес своей стокилограммовой тушки влево, я незамедлительно этим воспользовался: уперся, выгнулся и вывернулся из-под Ульфхамова колена, скидывая его с себя, а заодно освобождая левую руку.
Мое правое запястье Треска не отпустил – сдавил еще сильнее, но, заваливаясь на бок, не смог достать меня железом.
Зато я его достал. Вдавил большой палец левой руки в Ульфхамов глаз. Треска отшатнулся, но недостаточно быстро. Пальцем в глаз – это больно. Ульфхам зарычал… И совершил ошибку: вместо того чтобы снова пустить в дело нож, выпустил мою правую руку и перехватил левую.
Все. В следующий миг я окажусь у него за спиной, и тогда он – мой…
Отчаянный крик и размазанную полосу падающей сверху стали я увидеть успел. И даже успел крикнуть: «Заря! Нет!»
Но это ничего не изменило. Падение завершилось.
Вдоводел рубил щиты и кольчуги. Голову же Трески не защищало ничего, кроме гривы спутанных волос, так что меч вошел в череп на всю ширину лезвия.
Треска умер не сразу. Еще секунд двадцать он глядел на меня тускнеющими глазами и пытался что-то сказать. И я бы его с удовольствием расспросил. Я бы даже после этого оставил его в живых… Наверное. Миновавшая смерть сделала меня великодушным. Но… Не получилось.
«Интересно, попадет ли он в Валхаллу, – подумалось мне. – Будет ли засчитан нож в руке как оружие? А как насчет меча в черепе?»
Глупые мысли мешались в голове… Наверное, от счастья. От радости, что живой. Опять живой. И все, кто мне дорог, – тоже.
А потом в комнату набилось сразу много-много людей, и мне пришлось вспомнить, что я не только удачливый сукин сын, но еще и ярл.
– Спокойней, други! Мир! Мир! Опустите оружие! Брат! Все хорошо! все! Стюрмир, Гуннар, отпустите Оспака! Он ни при чем!
Ну да, я понимаю их реакцию. Наше гнездышко – все в крови. Мы с Зарей тоже. А посреди ложа любви – главный хёвдинг князя Рюрика в полном боевом и с моим мечом в башке.
Меч, впрочем, я выдернул. Наличие меча в данной ситуации важнее наличия штанов.
– Ты его убил!!! – рычит Оспак, которого Стюрмир вопреки моему приказу придерживает за шкирку. А это непросто, ведь не зря этого дана Парусом прозвали. Шириной он с трехстворчатый шкаф примерно.
– Не я, – вношу я поправку. – Она.
Заря смущенно улыбается. Она завернулась в простынку и всем своим видом изображает воплощенную скромность, но я знаю: мою девочку прямо-таки распирает от счастья. Мало того, что мы живы, так она еще и подвиг совершила былинной мощи. УБИЛА НАСТОЯЩЕГО ХЁВДИНГА!
Оспак осекается. Треска был его лучшим другом. И вот… убит женщиной. Вдобавок при весьма сомнительных обстоятельствах.
Хорошо хоть, все набившиеся в мою спальню люди – с опытом и понятием. Никому не надо объяснять, кто на кого напал. Вопрос лишь: почему?
– Ему приказал Рюрик?
Трувор. Вид у моего несостоявшегося тестя, скажем так… не бравурный. Лицо подергивается, туловище на сторону клонит. Небось еще и башка трещит. Я-то помню, как действовало зелье покойной ладожской колдуньи. У меня оно тоже легло на хорошую такую дозу алкоголя. Сначала – безмерная радость, потом еще более безмерная печалька.
Но Трувор – гранит. Воля и… еще раз воля.
– Рюрик?!
У меня огромное искушение сказать: «Да». Это «да» сразу изменит геополитический расклад на территории будущей Древней Руси в мою пользу. Все козыри окажутся у меня в руках. А единственный, кто мог бы возразить, уже ничего не сможет оспорить.
– Как себя чувствуешь, Жнец? – интересуюсь я. И сразу спешу порадовать: – Не беспокойся. Этот яд не смертелен.
– Разорви тебя тролли, Ульф Свити! Я задал тебе вопрос! – рычит Трувор. У него даже глаз начал подергиваться от избытка эмоций.
А я никак не могу решиться.
Без поддержки варягов Рюрик становится весьма слабой фигурой. А если они еще и выступят против него, то князя-соправителя можно вообще списать с политической доски.
Такое искушение…
Однако у меня есть разум. Разум же дан человеку, чтобы обуздывать желания, даже самые сильные. Особенно самые сильные.
И я удержался. Но, как говорят японцы, когда выбираешь из двух путей, жизни и смерти, выбирай путь смерти, потому что…
В данном случае – не важно почему. Тем более если путь смерти и путь правды совпадают.
– Нет, – ответил я. – Рюрик был бы не против того, чтобы я помер, но прямой приказ меня убить он отменил. А уж то, что задумал Треска, князь точно не одобрил бы. Мне жаль, Оспак, что Треска умер. Особенно что он умер так. Но то, что решили боги, нам с тобой уже не изменить.
Оспак подумал немного… и кивнул. Правильные воины призывают Тора, убивают врагов в бою и в бою же принимают смерть. Они не травят друзей и не режут врагов в постели. Коварное убийство – это по части Одина. Или Локи. Двойные бонусы и тройные риски.
Я потрогал шею. Ерунда. Кровь уже остановилась. На пару сантиметров поглубже – и конец. Хрупкое существо – человек. Но какое живучее.
– Я бы хотел одеться, – сообщил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Намек понят. Оспак со Стюрмиром подняли и унесли покойника.
Остальной народ тоже потянулся из моей уютной спаленки. Только Медвежонок немного задержался, чтобы сострить:
– Да, братишка, надень-ка ты штаны. Многие усомнятся, может ли быть ярлом муж с этаким червячком вместо настоящего мужского достоинства!
– Зато я умею им пользоваться, а ты своим только штаны протираешь! – ухмыльнулся я, подмигнув Заре.
Медвежонок хохотнул, убедившись, что я в порядке, и удалился. Любит он меня, мой большой младший братец. Первым на помощь примчался. Ну так и я его тоже люблю, берсерка черноголового…
И еще кое-кого я тоже очень-очень люблю!
– Спасибо, девочка моя! Ты меня спасла!
– А ты – меня!
Прижалась ко мне, вся целиком. Такая доверчивая, такая родная…
– Если два воина в одном бою спасут друг другу жизнь, они могут побрататься, – сказал я в маленькое ушко. – Но ты, к счастью, не можешь стать моим братом, только сестрой… – И, почувствовав, как она напряглась, тут же добавил: – Но этого уже я не хочу. А вот стать мне женой – самое время.
И плевать мне, что думает об этом ее папаша. Сегодня наш день! А я теперь ярл как-никак. Полновластный король на этой маленькой горке. Выше только судьба и боги. А король, он не спрашивает, он делает.
И, конечно, я никогда не скажу моей храброй маленькой девочке, что она напрасно убила Ульфхама Треску. Живым он был бы намного полезней.
Ознакомительная версия. Доступно 121 страниц из 601
